Цзянь

Хигира смотрел на нее, как завороженный. 
- Это оно и есть? - спросил он, сам чувствуя глупость своего вопроса. 
Вместо ответа Ничирен снял с корзинки крышку и с некоторой торжественностью положил ее на татами рядом с собой. 
- Что в ней, скажите на милость? - пролепетал Хигира совсем пересохшим ртом. 
Ничирен откинул рукав кимоно и запустил руку в корзинку. Когда он ее вынул оттуда, язык Хигиры присох к небу. 
- Уф! - издал он какой-то нутряной звук, словно его ударили в солнечное сплетение. 
Рука Ничирена сжимала отрубленную человеческую голову. Кровь все еще сочилась с обрубка шеи, и голова слегка раскачивалась в воздухе, поскольку Ничирен держал ее за волосы. 
- О великий Будда! - прошептал Хигира. - Сизуки-сан! 
- Ваш всегдашний соперник, - тихо сказал Ничирен. - Теперь ваше продвижение по службе гарантировано, не так ли? 
В его голосе были слегка распевные интонации, характерные не столько для японского, сколько для китайского языка. 
- Да, но... 
Новое покачивание головы заставило Хигиру почувствовать легкую тошноту. Но он по-прежнему не мог оторвать глаз от жуткого зрелища, от этого кровавого трофея. 
Словно загипнотизированный незрячими глазами мертвеца, он пролепетал запинающимся, как у пьяного, языком: 
- Я не это имел в виду... Я не хотел... Я... 
- Сизуки-сан отдавалось предпочтение в вашем кейбацу1, - сказал Ничирен, подчеркивая всю причудливость, некоторую нереальность происходящего своим высоким, напевным голосом. - Он должен был жениться на дочери вашего непосредственного начальника Танабы-сан. Это окончательно решило бы его судьбу... и вашу. Так что у вас были причины для беспокойства, Хигира-сан. Благодаря этому браку, он обошел бы вас по службе. 
- И вы правильно сделали, - прибавил Кизан, - что со своими проблемами пришли к нам. 
- Да, но... 
У Хигиры было ощущение, что все это происходит в страшном сне. Ужас от того, что повлекла за собой его неосторожная просьба, стиснул его своими холодными лапами. 
- Еще десять дней - и было бы поздно, - сказал Ничирен. - Сизуки-сан женился бы, стал членом семьи Танабы-сан и, следовательно, неуязвимым... 
- Как видите, другой альтернативы просто не было, - сказал Кизан и участливо взглянул на своего гостя. - Хигира-сан? 
- Да, да, я, понимаю. 
Хигира оттащил себя от края бездны, к которой эти откровения подталкивали его. Все его воспитание говорило ему, что не стоило обращаться к этим людям. Тем не менее, он все-таки пришел сюда и попросил у них помощи. Жадность и амбиции сделали его слепым, и он не подумал о последствиях, которые должны были произойти с такой же неизбежностью, с какой по воде идут круги, если в нее бросить камень. 
Нравилось это ему или нет, но он перешагнул через невидимый, но очень важный барьер, и теперь ему уже не вернуться к прежней спокойной и размеренной жизни. Уют домашнего очага и душевный покой никогда прежде не казались ему такими далекими и несбыточными. Отныне ему суждено жить по законам, навязанным ему его же собственной алчностью и честолюбием. Он на мгновение закрыл глаза, покоряясь своей карме, как будто этот жест отречения мог хоть в какой-то степени вернуть утраченный им покой. 
- Теперь вы можете не опасаться соперников, - подытожил Кизан, весьма довольный тем, что Ничирен избавил Хигиру от его проблем. 
Если бы Хигира не пришел к ним сам и не попросил помощи, им бы пришлось организовывать целый ряд мероприятий, которые все равно подтолкнули бы его к этому шагу. А так все получилось само собою и гораздо проще. 
- Через несколько лет, - продолжил Кизан, - хроническое заболевание, от которого и теперь страдает Танаба-сан, разовьется настолько, что даже его железная воля не поможет ему находиться на руководящей работе. Время вынудит его уйти на покой. 
Кизан широко улыбнулся, ощерив свои белые, мелкие, как у лисицы, зубы. Затем окинув своих гостей довольным взглядом, он прибавил: 
- Вот тогда у нас появится повод отпраздновать кое-какое событие, а? - Он засмеялся. - Начальник полиции Хигира! Звучит? 
Ответив самому себе на этот вопрос утвердительным кивком, он заключил: 
- Мы все рады за вас. Вы теперь член нашей дружной семьи. И мы и впредь будем заботиться о вас. 
Все трое одновременно подняли свои чашки. В этот момент, когда они, воздев глаза к потолку, смаковали божественный напиток, раздался осторожный стук в дверь. Ничирен поднялся на ноги и подошел к двери, находившейся за спиной у Кизана. Резким движением руки он отодвинул ее и замер, будто созерцая сложный и несколько озадачивающий образец современного искусства. 
Он стоял, вглядываясь в освещенное лицо, будто по волшебству возникшее из полутьмы смежной комнаты. Наконец он произнес: 
- Значит, вы все-таки здесь. По правде сказать, я не верил, что это произойдет. 
За порогом Дома Паломника дождь монотонно стучал по листьям, печально согнувшимся под тяжестью влаги. 
Для людей, сидевших в засаде напротив входа в это заведение, оно казалось обрамленным зарослями сине-зеленых ирисов и аквиллегий. Гардении тех же расцветок застенчиво поднимали головки, чтобы и на них обратили внимание. 
- Вот она, волшебная. Зеленая страна! 
Джейк Мэрок улыбнулся про себя, услышав, как Мэнди Чой тихо повторил за ним произнесенное шепотом восклицание. Они старались не шуметь, хотя и без того дождь, словно помогая им, заглушал все шорохи. 
Но зелень была поистине роскошна! Наступило время летних дождей, по-японски называемых цую, что в буквальном переводе значит "сливовые дожди". Эти дожди, как и масса других больших и малых событий, вызывают у японцев непередаваемое чувство, которые даже получило особое название: одаяка. Оно присуще не только человеку, но и переменчивым стихиям, как море или погода. И сине-зеленые цвета аои, доминирующие в японском пейзаже в период летних дождей, являются, по мнению японцев, самыми что ни на есть одаяка среди всех природных цветов. Джейк взглянул на часы. 
- Мэнди, позови остальных, - шепнул он по-японски. - Уже пора. 
Маленький китаец кивнул и растворился в сине-зеленой мгле надвигающихся сумерек. Скоро он вернулся с четырьмя юношами. Все они были китайцами. Джейк сам их готовил для работы на Гонконгской базе. Все они прекрасно говорили по-японски, и для них, в отличие от Джейка, это была первая поездка в Японию.