Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки

Видят министры: король все что-то про себя бормочет, головой качает да руками у себя под носом водит — здоровенные усы показывает, — и в толк никак не возьмут, к чему бы это?! Наконец государственный канцлер духу набрался и напрямик короля спросил, что это с ним.
— А я, — говорит король, — вот над чем задумался: что это за Неведома Зверушка: глаза у нее изумрудные, да никому их не украсть, лапки бархатные, да не стопчутся, сама невеличка, а усы богатырские, и есть у нее шестнадцать карманов, в тех карманах шестнадцать ножей, да она ими не обрежется. Ну что же это за Зверушка?
Тут уж министры и советники принялись головой качать да руками под носом у себя богатырские усы показывать; но никто ничего отгадать не мог. Наконец старший советник то же самое сказал, что принцесса раньше старушке сказала:
— Король-батюшка, такой Зверушки на всем белом свете нет!
Но король на том не успокоился. Послал он своего гонца, самого скорого, с наказом: старушку сыскать и во дворец представить. Пришпорил гонец коня — только искры из-под копыт посыпались, — и никто и ахнуть не успел, как он перед старушкиным домом очутился.
— Эй, бабка! — крикнул гонец, наклонясь в седле. — Король твою Зверушку требует!
— Получит он, что желает, — говорит старушка, — если он мне столько талеров пожалует, сколько чистейшего на свете серебра чепчик его матушки прикрывает!
Гонец обратно во дворец полетел — только пыль до неба заклубилась.
— Король-батюшка, — доложил он, — старуха Зверушку представит, если ей ваша милость столько талеров пожалует, сколько чистейшего на свете серебра чепчик вашей матушки прикрывает!
— Ну что ж, это не дорого, — сказал король и дал свое королевское слово пожаловать старушке ровно столько талеров, сколько она требует.
А сам тут же отправился к своей матушке.
— Матушка, — сказал он, — у нас сейчас гости будут. Надень же ты свой хорошенький маленький чепец — самый маленький, какой у тебя есть, чтобы только макушку прикрыть!
И старая матушка его послушалась.
Вот старушка вошла во дворец, а на спине у нее была корзина, хорошенечко завязанная большим чистым платком.
В тронном зале ее ожидали уже и король, и его матушка, и принцесса; да и все министры, генералы, тайные и явные советники тоже стояли тут, затаив дыхание от волнения и любопытства.
Не спеша, не торопясь, стала старушка свой платок развязывать. Сам король вскочил с трона — до того не терпелось ему поскорее увидеть Неведому Зверушку.
Наконец сняла старушка платок. Из корзины выскочила черная кошка и одним прыжком взлетела прямо на королевский трон.
— Вот так так! — закричал король. — Да ведь это всего-навсего кошка! Выходит, ты нас обманула, старая?
Старушка уперла руки в бока.
— Я вас обманула? Ну-ка гляньте, — сказала она, указывая на кошку.
Смотрят — глаза у кошки загорелись, точь-в-точь как драгоценнейшие изумруды.
— Ну-ка, ну-ка, — повторяла старушка, — разве у нее не изумрудные глаза, и уж их-то у нее, король-батюшка, никто не украдет! А усы у нее богатырские, хоть сама она и невеличка!
— Да-а, — сказал король, — а зато шерстка у нее черная, и никаких искр с нее не сыплется, бабушка!
— Погодите-ка, — сказала старушка и погладила кошечку против шерсти. И тут все услышали, как затрещали электрические искры.
— А лапки, — продолжала старушка, — у нее бархатные, сама принцесса не пробежит тише нее, даже босиком и на цыпочках!
— Ну ладно, — согласился король, — но все-таки у нее нет ни одного кармана и тем более никаких шестнадцати ножиков!
— Карманы, — сказала старушка, — у нее на лапках, и в каждом спрятан острый-преострый кривой ножик-коготок. Сосчитайте-ка, выйдет ли ровно шестнадцать?
Тут король подал знак своему старшему советнику, чтобы он сосчитал у кошки коготки. Советник наклонился и схватил кошку за лапку, а кошечка как фыркнет, и глядь — уже отпечатала свои коготки у него на щеке, как раз под глазом!
Подскочил советник, прижал руку к щеке и говорит:
— Слабоват я стал глазами, король-батюшка, но сдается мне — когтей у нее очень много, никак не меньше четырех!
Тогда король подал знак своему первому камергеру, чтобы и тот сосчитал у кошки когти. Взял было камергер кошечку за лапку, но тут же и отскочил, весь красный, схватившись за нос, а сам и говорит:
— Король-батюшка, их тут никак не меньше дюжины! Я собственнолично еще восемь штук насчитал, по четыре с каждой стороны!
Тогда король кивнул самому государственному канцлеру, чтобы тот посчитал когти, но не успел важный вельможа нагнуться над кошкой, как отпрянул, словно ужаленный. А потом, потрогав свой расцарапанный подбородок, сказал:
— Ровно шестнадцать штук, король-батюшка, собственноподбородочно сосчитал я последние четыре!
— Что ж, тогда ничего не попишешь, — вздохнул король, — придется мне кошку купить. Ну и хитра же ты, бабушка, нечего сказать!
Стал король выкладывать денежки. Взял он у своей матушки маленький чепец — самый маленький, какой у нее был, — с головы, высыпал талеры на стол и накрыл их чепцом. Но чепец был такой крошечный, что под ним поместилось всего лишь пять серебряных талеров.
— Вот твои пять талеров, бабушка, бери и иди с богом, — сказал король, очень довольный, что так дешево отделался.
Но старушка покачала головой и сказала:
— У нас не такой уговор был, король-батюшка. Должен ты мне столько талеров пожаловать, сколько чистейшего на свете серебра чепец твоей матушки прикрывает.
— Да ведь ты сама видишь, что прикрывает этот чепец ровно пять талеров чистого серебра!
Взяла старушка чепец, разгладила его, повертела в руке и тихо, раздумчиво сказала:
— А я думаю, король-батюшка, что нет на свете серебра чище, чем серебряные седины твоей матушки.
Поглядел король на старушку, поглядел на свою матушку и сказал тихонько:
— Права ты, бабушка.
Тут старушка надела матушке короля чепец на голову, погладила ласково ее по волосам и сказала:
— Вот и выходит, король-батюшка, что должен ты мне столько талеров пожаловать, сколько серебряных волосков твоей матушки под чепцом уместилось.
Удивился король; сперва он было насупился, а потом рассмеялся и сказал:
— Ну и жулябия же ты, бабушка! Во всей Жуляндии второй такой хитрой жулябии не найти!
Но слово, ребятки, есть слово, и пришлось королю отдавать старушке то, что ей причиталось.
Попросил он свою матушку сесть поудобнее и приказал своему главнейшему лейб-бухгалтеру сосчитать, сколько серебряных волосков умещается под чепцом.
Принялся лейб-бухгалтер считать, а королевская матушка сидела тихо-тихо, не шевелясь; старушки, сами знаете, не прочь порой вздремнуть — вот и старая королева заснула.
Она спит, а лейб-бухгалтер считает; но когда он досчитал как раз до тысячи, — видно, он чуточку потянул за волосок, и старая королева проснулась.
— Ай! — крикнула она. — Зачем вы меня разбудили? Мне такой чудный сон привиделся! Приснилось мне, что сейчас будущий наш король в пределы нашей державы вступает!
Старушка так и вздрогнула.
— Вот чудеса-то, — вырвалось у нее. — Ведь как раз сегодня должен мой внучек из соседней державы ко мне приехать!
Но король ее не слушал.
— Откуда, матушка? Из какой державы будущий король нашей страны идет? Из какого королевского дома?
— Не знаю, — отвечает ему матушка. — На этом самом месте вы меня разбудили!
А лейб-бухгалтер все считает и считает; старая королева снова задремала.
Считал-считал бухгалтер, и вновь — как раз на двухтысячном волоске — рука у него дрогнула, и он опять волосок дернул.
— Дураки! — закричала старая королева. — Опять вы меня разбудили! Мне как раз снилось, что не кто иной, как эта черная кошечка привела к нам будущего короля!
— Вот так так, матушка, — удивился король, — слыханное ли это дело, чтобы кошка приводила будущих королей?
— Придет время — сам увидишь, — сказала старая королева, — а теперь дайте же мне наконец доспать!