Через солнечную сторону (Сборник)
— Досточтимые сэры! Я связался с главой нашего центрального правительства, который лишь теперь узнал обо всех обстоятельствах дела, и смею вас заверить, Юпитер хочет только мира.
— Прошу прощения, что вы сказали? — безучастно спросил Третий робот.
— Мы готовы возобновить контакты с Ганимедом и рады сообщить вам, что никаких попыток выйти в космос мы предпринимать не будем. Наши силовые поля будут использованы только для нужд самого Юпитера.
— Но… — заикнулся было Третий робот.
— Наше правительство охотно примет любого человека, которого наши досточтимые братья, люди на Ганимеде, пожелают к нам послать. Милостивые государи, если вы теперь удостоите нас чести и поклянетесь жить в мире…
К Третьему роботу протянулось покрытое чешуей щупальце юпитерианина, и тот, словно ошеломленный, пожал его. То же самое сделали Второй и Первый, когда им были протянуты два других щупальца.
Юпитерианин торжественно провозгласил:
— Да здравствует вечный и нерушимый мир между Юпитером и Ганимедом!
Космический корабль, протекавший как решето, вновь находился в открытом космосе. Давление и температура опять упали. Роботы все смотрели на огромный, постепенно уменьшающийся шар под названием Юпитер.
— Они, конечно, искренне предлагали мир, — заметил Второй робот, — и мне очень приятно, что они повернули на 180 градусов, но я никак не могу понять, в чем тут дело.
— Я думаю, юпитериане вовремя опомнились и поняли, сколь пагубна мысль о причинении зла людям, нашим хозяевам, — заметил Первый робот. Так что все объясняется весьма просто.
Третий робот глубоко вздохнул и сказал:
— Видите ли, тут проблема чисто психологическая. Эти юпитериане обладают комплексом превосходства толщиной в милю, так что, когда им не удалось уничтожить нас, они пошли на все, только бы спасти свой престиж. Всякие их выверты, объяснения и рассказы были типичным бахвальством, чтобы пустить нам пыль в глаза, чтобы мы смирились перед их мощью и превосходством.
— Все это понятно, — прервал его Второй робот, — и все же почему…
Третий продолжал:
— Но получилось совсем не так, как они рассчитывали. Они преуспели только в том, что убедились — мы их во всем превосходим: мы не тонем, не едим и не спим, расплавленный металл нам не вредит. А отсутствие герметичности на нашем корабле потрясло их, сыграло роковую роль. Их последним козырем было силовое поле. Но когда выяснилось, чтомы в нем вообще не нуждаемся и можем жить в вакууме при абсолютном нуле, — это их совсем доконало, тут все и рухнуло.
Третий робот помолчал, а потом философски изрек:
— Когда комплекс превосходства так вот рушится, то это уж навсегда.
Второй робот после некоторого раздумья сказал:
— Но все это еще ничего не объясняет. Чего им беспокоиться о том, что мы можем или не можем? Ведь мы всего лишь роботы. Воевать-то им придется с людьми.
— В этом-то все дело, приятель, — мягко ответил Третий робот. — Мне это пришло в голову, только когда мы покинули Юпитер. Ты знаешь, по своей оплошности, совершенно непреднамеренной, мы совсем забыли им сказать, что мы только роботы.
— Так никто же нас об этом не спрашивал, — сказал Первый робот.
— Правильно. Поэтому они считали, что мы и есть настоящие люди и что остальные земляне подобны нам.
Он взглянул еще раз на Юпитер и глубокомысленно заметил:
— Не удивительно, что они решили поджать хвост.
Клиффорд Саймак
На Юпитере
Четверо людей — двое, а некоторое время спустя еще двое — скрылись в воющем аду, который зовется атмосферой Юпитера, и не вернулись. Они отправились навстречу бешеному урагану легкой рысцой, вернее, стелющимися прыжками, волоча брюхо над самой землей, и их крутые бока блестели от дождя.
Ибо они покинули станцию не в человеческом облике.
А теперь перед столом Кента Фаулера, директора станции N_3 Топографической службы Юпитера, стоял пятый.
Под столом Фаулера дряхлый Таузер почесал блошиный укус и, свернувшись поудобнее, снова уснул.
У Фаулера вдруг защемило сердце — Гарольд Аллен был очень молод, слишком молод… Беспечная юношеская самоуверенность, прямая спина, бесхитростные глаза, лицо мальчика, еще не знающего, что такое страх. И это было удивительно. Люди, работавшие на станциях Юпитера, хорошо знали, что такое страх — страх и смирение. Человек казался таким крохотным перед лицом могучих сил чудовищной планеты!
— Вы знаете, что не обязаны это делать, — сказал Фаулер. — Вы не обязаны идти туда.
Конечно, это была формальность. Тем четверым было сказано то же самое, но они пошли. И Фаулер знал, что пойдет и пятый. Но внезапно в его душе шевельнулась слабая надежда, что Аллен все-таки откажется.
— Когда мне выходить? — спросил Аллен.
Прежде этот ответ пробуждал в Фаулере тихую гордость — прежде, но не теперь. Сдвинув брови, он ответил:
— Через час.
Аллен спокойно ждал дальнейших инструкций.
— Четыре человека ушли и не вернулись, — сказал Фаулер. — Как вам, конечно, известно. Нам нужно, чтобы вы вернулись. Нам не нужно, чтобы вы предпринимали героическую спасательную операцию. От вас требуется одно вернуться и доказать, что человек способен существовать в юпитерианском облике. Вы дойдете до ближайшего тригонометрического знака и сразу же вернетесь. Не рискуйте. Не отвлекайтесь. Ваша главная задача — вернуться.
Аллен кивнул.
— Я знаю.
— Конверсию произведет мисс Стэнли, — продолжал Фаулер. — В этом отношении вам нечего опасаться. Все ваши предшественники, насколько можно судить, выходили из конвертора в оптимальном состоянии. Вы будете в надежных руках. Мисс Стэнли — первоклассный специалист по конверсиям, лучший в Солнечной системе. Она работала почти на всехпланетах. Вот почему она здесь.
Аллен улыбнулся мисс Стэнли, и Фаулер заметил, что на ее лице мелькнуло непонятное выражение — может быть, жалость, или гнев, или просто страх. Но оно тут же исчезло, и мисс Стэнли улыбнулась юноше, стоявшему перед письменным столом. Улыбнулась неохотно, своей обычной чопорной улыбкой учительницы.
— Я с нетерпением предвкушаю мою конверсию, — сказал Аллен.
Его тон превратил происходящее в шутку, в нелепую сардоническую шутку.
Но то, что ему предстояло, меньше всего походило на шутку.
Дело было более чем серьезным. Фаулер знал, что от исхода их опытов зависит судьба людей на Юпитере. В случае успеха они получат легкий доступ ко всем ресурсам этого гиганта. Юпитер покорится человеку, как покорились все остальные планеты. Но если опыты окончатся неудачей…
Если они окончатся неудачей, человек на Юпитере по-прежнему будет скован по рукам и ногам невероятным атмосферным давлением, огромной силой тяжести, смертоносной для него химией планеты. Человек по-прежнему останется пленником внутри станций, он так и не выйдет сам на ее поверхность, так и не увидит ее прямо, без помощи приборов, а должен будет и дальше полагаться на громоздкие тракторы и телепередатчики, должен будет работать с неуклюжими механизмами и инструментами или прибегать к посредничеству столь же неуклюжих роботов.
Ибо ничем не защищенный человек в своем естественном виде был бы мгновенно расплющен чудовищным атмосферным давлением в пятнадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм — давлением, по сравнению с которым на дне земного океана царит вакуум.
Даже самый твердый металл, какой удалось создать землянам, не выдерживал этого давления и щелочных ливней, непрерывно обрушивающихся на поверхность Юпитера. Он становился хрупким, расслаивался, рассыпался, как сухая глина, или растекался лужицами аммиачных солей. Только когда удалось повысить крепость этого металла, усилив его электронные связи, были, наконец, созданы купола, способные противостоять весу тысячемильных толщ бешено крутящихся ядовитых газов, из которых состояла атмосфера планеты. Но и теперь купола, а также все аппараты и механизмы приходилось покрывать толстым слоем кварца, чтобы защитить металл от дождя — от едких струй жидкого аммиака.