Мой король (ЛП)

— Хейн не любит тебя.
Он свел брови.
— Конечно, не любит.
— Тогда почему ты женишься на ней?
— У нее сильная родословная, и ее семью боятся и уважают наши простолюдины. Наш союз обеспечит мир многим будущим поколениям.
Ладно. Это уже хорошо. Он не ожидает от нее любви. С другой стороны, я точно помню дневник Хейн. Кинг перевел его и заставил меня прочитать, чтобы я поняла, как он стал проклятым, и почему он делает то, что делает. Признаюсь, что это откровение заставило меня взглянуть на него по-другому. Я понимала его боль. Ведь в этом дневнике он описал свои мысли (которые, как он, наверное, думал, должны были стать последними), и я чувствовала то, что он к ней испытывал. Мне не нужно было его слышать, чтобы составить свое суждение о Хейн. Она была вероломной безумной сукой. И Кинг должен был в это поверить.
— Она любит твоего брата Каллиаса, — сказала я.
— Это невозможно.
— Но это правда. Она любит его. И через некоторое время после вашей свадьбы она настроит его против тебя. Он бросит тебе публичный вызов, и ты его убьешь.
Кинг встал.
— Ты лжешь!
Я протянула ему свои запястья.
— Спроси меня еще раз, если не веришь мне.
Он посмотрел на мою татуировку. Кинг понял смысл того, что я сказала, и в его голубых, гипнотических глазах появилась боль.
— Прости, — прошептала я. — Мне правда, правда, очень жаль. Но может я здесь как раз для этого? Чтобы попытаться изменить твою судьбу?
— Что со мной произойдет?
— Хейн с тобой произойдет, — ответила я.
— Я узнаю о ее предательстве?
— Да. Она забеременеет или уже беременна от Каллиаса. Из-за этого, как я думаю, ты пощадишь ее, но не ее семью. Когда она потеряет ребенка, ты убьешь и ее, а она в ответ проклянет тебя. Ты будешь вечность бродить по земле, не зная покоя.
Кинг холодно смотрел на стену, думая о чем-то своем, его гордые прекрасные плечи солдата поникли.
— И потом ты встретишь меня? Проклятого человека? — спросил он.
— Да, но…
— Но что? — рявкнул он.
— Ты не человек.
— А кто же я?
— Ты — дух, призрак.
— Я не понимаю…
— Я тоже, но ты способен обретать плоть. Ты говоришь, ходишь, ешь, пьешь, но ты мертв.
Он кивнул.
— И это не я отправил тебя сюда?
Я покачала головой.
— Нет. Я сбежала от тебя. Ты собирался... — я просто не могла произнести это вслух. Просто не могла. — Ты собирался сделать мне больно.
Кинг выглядел так, будто бы получил удар под дых.
— А мой народ? Что станет с ним?
— Никто не знает, — тихо ответила я. — Он исчезнет.
Кинг уставился в пол, медленно почесывая свою щетину.
— Что ты собираешься делать? — спросила я.
— Мне нужно подумать. То, что ты рассказала, мне не кажется правдоподобным либо вообще возможным, — он повернулся к двери.
— То есть ты не веришь мне?
— Я не знаю, — он почти вышел за дверь, но потом остановился. — Ты сказала, что я проявил жестокость по отношению к тебе. Значит ли это, что ты меня презираешь?
Я не ожидала, что он задаст этот вопрос, но решила ответить честно.
— Да. Именно поэтому я напала на тебя несколько дней назад.
— Тогда зачем ты мне все это рассказываешь?
— Хейн создала этого монстра. Ее выбор разрушит жизни многих людей. Включая жизнь кого-то очень важного для меня.
— Ясно, — он снова отвернулся к двери.
— Но я думаю… Вернее, я уверена, что ты еще где-то внутри этого монстра. И пытаешься выбраться наружу.
А иначе, зачем ему спасать мою мать? Или пытаться спасти Джастина? Внутри него точно живет что-то хорошее.
Не сказав больше ни слова, Кинг ушел. Я надеялась, что он вернется через несколько часов и скажет, что верит мне и примет какое-то решение. Потому что в противном случае я не знала, что делать. Любое принятое решение повлечет за собой страдание и боль. Мы уже начали двигать фигуры по этой шахматной доске, и уже многое изменилось. Кинг может хоть сейчас посадить Хейн в темницу или даже убить ее, но если ее семья действительно так уважаема народом, то это может спровоцировать гражданскую войну. Еще он сможет оставить ее в живых и позволит им с Каллиасом сбежать, тогда народ может счесть его слабаком, недостойным трона. Я просто не видела другого решения, кроме как предупредить Каллиаса, как я и хотела раньше.
Я легла на спину и закрыла глаза, надеясь, что сон принесет мне уверенность и подскажет правильный выход.
Глава 9
На рассвете я была разбужена очень настойчивой Мелой, которая трясла меня за плечи.
— Вы опоздали, госпожа. Вы должны немедленно встать и идти в храм.
Я застонала и потерла лицо.
— Чего Кингу нужно? — спросила я, предполагая, что это он меня позвал.
— Сегодня праздник урожая.
Я открыла один глаз.
— Прости, но я не знаю, что это за праздник такой.
Глаза Мелы, и без того большие за счет черной краски, стали совсем огромными.
— Свободные женщины преподносят в дар богам зерно, фрукты и вино, чтобы они благословили наш будущий урожай.
— Звучит прекрасно, — пробормотала я и перевернулась на другой бок. По ощущениям мое тело провернули в блендере. Причем дважды.
— Вы — Провидец и должны там присутствовать. Боги разгневаются, если вы не придете.
Ай-яй-яй! Этот корабль уже уплыл. Если судить по моей гребаной, непонятной жизни.
— Боги меня ненавидят, — проворчала я. — Лучше мне оставаться вне поля их зрения.
— Пожалуйста, госпожа. Вы не должны так подводить нашего короля. Вы его гостья и Провидец. Если вы не придете, то это вызовет много шума.
— Если это так важно, то почему он не вспомнил и не сказал мне об этом вчера? — пробормотала я.
— Уверена, это все потому, что наш король вчера… был занят другими мыслями.
О, черт! 
Я вздохнула. Да, я определенно поняла, что под словом «занят» Мела имела в виду что-то сексуальное. В конце концов, я проснулась в кровати Кинга. Тем не менее она почти угадала. Все мысли Кинга занимали другие, очень беспокоящие его новости.
— Пожалуйста, госпожа, — взмолилась она.
О, Божечки! Девушке и так досталась нелегкая чаша, и я не хотела стать причиной ее наказания или что-то в этом роде. Поэтому я открыла глаза и села.
— Ладно. Я пойду, но тебе придется рассказать мне, что я должна делать.
В ее больших карих глазах засветилось облегчение.
— Конечно. Я все вам расскажу, но сначала вам нужно одеться.
Она принесла мне странное оранжевое платье. Единственное, что я могу о нем сказать — его вырез заканчивался в районе живота.
— Я думаю, что кто-то забыл его дошить, — сказала я, а Мела внимательно уставилась на платье.
— Нет. Именно такие платья женщины одевают на эту церемонию.
— Но…
— Грудь является символом жизни и плодородия. Это кощунство подносить дар богам и закрывать при этом грудь.
Я уставилась на нее в недоумении. Это точно придумал какой-то кобель-мужлан, чтобы бесплатно поглазеть на женские сиськи.
— Я приду на церемонию, — сказала я. — Но не топлесс.
На ее лице отразился страх.
— Пожалуйста, госпожа. Вы должны, или меня накажут. Соответствующе вас одеть — это моя обязанность.
— Вернее, ты имеешь в виду меня раздеть, — она не могла говорить серьезно.
Но девушка выглядела так, будто сейчас упадет в обморок от этого нервного срыва.
— Все эти нервы из-за того, что я отказываюсь показывать грудь кучке неотесанных мужчин?
— Я не знаю, что означает «неотесанных», но твое тело — это дар богов. И показывать его не должно быть стыдно. Эта церемония проходит через целые поколения, — она указала на расписную вазу, стоящую в углу, на которой были изображены несколько женщин, обнаженных до пояса с кувшинами в руках.
Тьфу! Черт! 
Я знала, что скромность — это продукт моего времени, но…
— Хмм… Ты уверена, что все женщины обнажат свою грудь?