«Если», 1996 № 10
Заканчивалась книга абзацем, написанным явно второпях:
«Луиза наконец расшифровала сведения, которые я получил от гетероморфов. Теперь мы точно знаем, где лежит наша цель, и отплываем завтра с утренним приливом. Провизии у нас достаточно, дикари готовы плыть куда угодно и вообще, чувствуют себя гораздо увереннее, чем я. Как говорил Рабле, «Je m'en vais chercher un grand peut-etre…» 3 Да поможет мне Господь его найти!»
Я вздрогнул, прочитав последнюю строчку, поднялся и прошел в спальню. Билл натягивал свитер.
— Они забрали аналитическую машину с собой.
— Да. — Его лицо выражало одновременно удовлетворение и раздражение. — Но скажи мне, куда они отправились?
— Не знаю.
— Надо выяснить. Взгляни-ка. — Билл прошел мимо меня, взял с кухонного стола книгу с чертежами и раскрыл ее. — Ты их толком не рассмотрел, а я уделил им столько же внимания, сколько письмам. Держи.
Я увидел рисунок, изображавший насекомое спереди. Четырнадцать ног, четыре длинных тонких усика, две пары стебельчатых «глаз».
Эти черты в облике насекомого были заметны с первого взгляда. А со второго я рассмотрел по бокам нечто вроде сумок, прикрепленных к туловищу ремнями. И потом, в четырех из своих четырнадцати ног насекомое держало некий предмет с нанесенными на него рядами цифр.
— Измерительная шкала, — пояснил Билл, когда я ткнул пальцем в рисунок. — Если ориентироваться по ней, рост гетероморфа составляет около трех футов.
— А сумки на боках — для инструментов.
— Для инструментов, пищи, приборов связи — да для чего угодно. Теперь понимаешь, почему последние две недели мне казалось, будто я схожу с ума? Иметь в руках такое и не знать, как с ним поступить…
— А место, о котором он упоминает, остров Маккуари, существует на самом деле?
— Да. Расположен приблизительно в семистах милях к юго-западу отсюда. Но я больше чем уверен, что там мы ничего не найдем. Остров очень маленький, на нем успело побывать великое множество людей. Если бы кто-то нашел что-либо, связанное с гетероморфами, об этом сразу же стало бы известно всему свету. К тому же Дервент не говорил, что они поплывут на Маккуари. Вспомни. — Глаза Билла сверкали от волнения. Он слишком долго хранил в себе эту тайну, и сейчас его буквально распирало от предчувствий. — Что будем делать?
— Пойдем завтракать в Большой Дом.
Как я и рассчитывал, студеный утренний воздух слегка охладил пыл Ригли.
— Быть может, мы выясняли все, что могли, — сказал он уже спокойнее. — Быть может, нам следует сообщить о нашем открытии.
— Может, и следует. Но я бы не стал.
— Почему?
— Потому что мы, по сути дела, ничего не нашли. Понимаешь, если бы я тебя не знал, как бы я отреагировал на твое письмо?
— Думаю, так: «Еще один псих».
— Вот-вот. Псих или мошенник. Читая письма, я осознал кое-что еще. Если бы содержимое сундуков нашли и привезли в Крайстчерч Тревельяны, им бы, скорее всего, поверили. Ведь они слыхом не слыхивали о Беббедже, компьютерах и программировании. А мы с тобой как нельзя лучше подходим на роль мошенников, задумавших обвести вокруг пальца весь белый свет. Что будут говорить? «Ну да, эти парни помешаны на компьютерах и истории науки, значит, они и состряпали фальшивку».
— Ничего мы не стряпали!
— А кто это знает, кроме нас с тобой? Нам нечего предъявить в качестве доказательств. Что ты предлагаешь? Встать и сказать: «Знаете, аналитическая машина существовала, но ее увезли к инопланетянам, прошлое и нынешнее местонахождение которых нам, к сожалению, неизвестно»?
— Ты прав, — вздохнул Билл. — Проще уж объяснить, что ее стащили гоблины.
За разговором мы и не заметили, как достигли Большого Дома. Поглядев на нас, Энни Тревельян проговорила:
— Сдается мне, вы чем-то расстроены. — Мы уселись за стол. Она поставила перед нами дымящиеся тарелки и прибавила: — Не вешайте нос, ребятки. Вы люди молодые, здоровые. Что бы ни случилось, жизнь-то ведь не кончилась, верно?
Нам казалось, что кончилась, но мы были людьми разумными, а потому не могли не признать правоту Энни.
— Спрашиваю снова. Что будем делать?
— Позавтракаем, вернемся в Малый Дом и попробуем пошевелить мозгами. Вполне возможно, мы что-то упустили.
— Я шевелю мозгами второй месяц подряд, — проворчал Билл и набросился на еду, что было хорошим признаком. Мы оба принадлежали к тем, кого Энни, именовала «добрыми едоками», а менее благожелательных личностей — обжорами.
Накормив до отвала, миссис Тревельян выставила нас за дверь.
— Идите трудитесь, — усмехнулась она. — Все у вас получится, я точно знаю.
Хорошо, что хоть один человек в нас верит. Мы поплелись обратно на холм. Я продолжал надеяться на лучшее — вероятно, потому, что увидел документы лишь накануне. А у Билла, который возился с ними больше месяца, не осталось, похоже, и крупицы оптимизма.
Вернувшись в Малый Дом, мы взялись за работу — принялись штудировать страницу за страницей, сверять даты, уточнять фразы. Ничего нового, разве что бросавшиеся теперь в глаза свидетельства «кровосмесительного греха».
Покончив с письмами и дневником, мы перешли к рисункам. О назначении большинства органов и предметов, которые крепились к телам гетероморфов, можно было только догадываться, однако это ничего нам не дало.
Оставалась последняя надежда — книга с цифрами, написанными рукой Луизы Дервент. Билл открыл книгу наугад, и мы молча уставились на страницу.
— Та же дата, октябрь 1855-го, — проговорил я.
— Да. Помнишь, что написал Люк? «Луиза закончила необходимые вычисления». — Билл смотрел на столбики цифр так, словно обвинял их в нежелании раскрыть нам тайну Дервентов. — Необходимые для чего?
Я снова изучил страницу. Двадцать одна колонка, по две-три цифры в каждой.
— Не знаю. Но почему бы не допустить, что вычисления имеют ка-кое-то отношение к путешествию? Над чем еще могла работать Луиза в последние недели?
— Честно говоря, это не очень-то похоже на координаты. Скорее, что-то вроде промежуточных результатов. — Билл закрыл книгу и открыл снова на самой первой странице. — Расстояние от одной точки до другой.
— Может быть. А может, не расстояние, а время, вес или что угодно. Даже если это и впрямь расстояние, то не понятно, в каких единицах. Мили? Морские мили? Километры? Или парсеки?
Со стороны могло показаться, что я придираюсь, но мы с Биллом прекрасно понимали друг друга. Чтобы избежать скоропалительных выводов и ошибок, каждому из нас приходилось время от времени играть роль адвоката дьявола.
— Согласен, — сказал Билл. — Пока доберемся до истины, мы выдвинем и отвергнем добрую дюжину гипотез. Но давай начнем их выдвигать, чтобы было, от чего отталкиваться. Первая гипотеза такова: на основании этих цифр Дервенты установили, где обитают гетероморфы. Предлагаю принять ее за аксиому и двигаться дальше, не отвлекаясь ни на что другое. Наша задача — обнаружить базу гетероморфов.
Он не стал уточнять, что это означает, да в том и не было надобности. Если отыщем базу, мы, возможно, найдем и аналитическую машину. Впрочем, Билл понимал не хуже меня, что Дервенты запросто могли утонуть, не добравшись до цели, а тогда машина покоится где-то на дне морском.
Работа оказалась чрезвычайно утомительной, мы то и дело попадали в тупик, но сдаваться не собирались. С нашей точки зрения, любое новое предложение само по себе являлось продвижением вперед. Вот когда предложения иссякнут, придется признать свое поражение.
От работы мы отвлекались только затем, чтобы поспать да перекусить в Большом Доме. По-моему, лишь прогулки от дома к дому да компания Тревельянов не дали нам сойти с ума.
Прошло пять дней. Мы так и не приблизились к разгадке, однако к середине шестого дня у нас появилась требующая решения математическая задача.
