Охота на обезьяну
– Есть! – только и сказал Сережа, когда после недолгой возни отодрал выкорчеванную скобу вместе с замком.
– Кто-то идет, – ответил на это Артем. Снизу поднимались двое.
– Вряд ли на седьмой этаж, – усмехнулся наверху Сережа. Он уперся в приросший к потолку люк и на манер атланта пытался распрямиться с люком на загривке.
– А если сюда?
Артем показал на дверь, соседнюю с дверью Алекса. И это было вполне возможно – за весь вечер соседи художника не дали о себе знать, хотя шуму было поднято немало. Похоже, припозднились – и что же они увидят на родимом этаже? Заставленную шкафом соседскую дверь, одного вороного с лысиной амбала на мебельной баррикаде и одного крашеного блондина предпенсионного возраста в качестве советника!
Голоса и каблуки поднимались. Люк скрежетнул и медленно пополз вверх с таким скрипом, что челюсть сама на сторону съезжала.
– Тьфу, черт! Артем, давай сюда!
Сережа протянул Артему руку. Тот искренне надеялся, что сам доберется по мебели до люка, но позорно запутался ногой в сложенных валетом стульях и был втянут, как дитя. Опомнился он, когда уже сидел на краю, свесив ноги вниз.
– Давай, залезай! – напомнил ему Сережа.
Артем вскочил. Сережа медленно и с минимальным шумом опустил люк.
– Ф-фу! – сказал Артем. – Успели. Ни фига себе!
– А ни фига! – согласился Сережа, озираясь по сторонам.
Высокий чердак с большими окнами в скате крыши был обжит Алексом куда лучше квартиры. Как старик затащил сюда манекены, можно было только гадать. Задрапированные в странные ткани, они стояли возле стены, как компания древних римлян, обсуждающих новый президентский указ Цезаря.
Пять манекенов больше всего поразили Артема. Прочее – мольберт, развешанные эскизы, книги на самодельных полках, запах краски и растворителя, рабочий столик, чудовищная палитра, – было ему в общем знакомо. Доводилось бывать и не в таких мастерских.
Очевидно, Алексу действовало на нервы огромое пространство чердака. Он использовал стропила – свесил с них старые одеяла, а к одеялам уже прикреплял всякую мелочь, в том числе и сувениры. Получилось вроде выгородок в театре или павильоне киностудии. С одной стороны, это как-то помогало художнику, а с другой – не давало Артему с Сережей сориентироваться.
Горело две лампочки, одна – сильная, справа от мольберта, другая – послабее, шагах в пяти от него. К стропилам крепилось несколько старых настольных ламп, зажигаемых по необходимости, но сейчас они бездействовали.
– Да-а… Ни фига… – зачарованно повторил Сережа.
Они подошли к мольберту и увидели странный пейзаж. Это было пустое лиловое море под красным, тоже пустым небом.
– А не наоборот? – усомнился Сережа, имея в виду – а не висит ли картина вверх тормашками. Красный и лиловый прямоугольники были одинаковой величины, волны в глаза не слишком бросались, и человек, повесивший бы пейзаж наоборот, мог вовеки не догадаться о своей ошибке.
– Потом насладимся, – Артем приподнял край одеяла. – Где же эта чертова лестница?
– Да погоди ты! – Сережа искренне заинтересовался обнаженной натурой. – Вот это уже получше… Погоди, никуда этот гость не денется, мы же дверь приперли. В худшем случае – у двери накроем.
– Это действительно получше, – согласился Артем. – Теперь мне ясно, как он с девочками управляется. Сперва позировать соблазняет. А остальное как бы само собой получается. Пошли. Потом вернемся, досмотрим.
Бывший десантник, видно, никогда не был на выставках и не видел написанной маслом картины вблизи. Он трогал пальцем пастозные мазки и изумлялся – какая бугристая штука эта живопись! Потом вдруг взял себя в руки, внимательно посмотрел на окна, сориентировался относительно улицы и двора, и довольно быстро вывел Артема к лестнице.
Когда они спускались в кладовку, тот, кто сидел в квартире Алекса, услышал шум и бросился к дверям.
– Торкайся, торкайся! – зловеще крикнул ему грубым голосом Сережа. – Щас мы тебя!
Неизвестно, как пользовался лестницей Алекс, но худощавому Артему она и то была неудобна, а Сережа вообще чуть не застрял в повороте, между стеной и перилами.
Она выбрались на кухню. Тот, кто молча бился о дверь, как осенняя бабочка о стекло, очевидно, немного отпихнул шкаф и получил узкую щель.
– Силен мужик! – одобрительно сказал Сережа.
– Женщина с перепугу тоже сильна бывает, – заметил Артем.
И вдруг шум в прихожей прекратился.
– Удрал! – изумленно воскликнул Сережа.
У него не только руки – у него и ноги были с памятью. Слово еще вылетало из губ – а он уже весь был в погоне.
Артем бросился следом – и увидел, что дверь в прихожей полуоткрыта. Он вскочил на лестничную площадку, кого-то нечаянно толкнул, тот взвизгнул женским голосом, Артем по инерции выскочил на ступеньки, ухватился за перила и затормозил.
Внизу затихали быстрые шаги и неожиданно громко дважды хлопнула входная дверь.
Артем обернулся.
У полуоткрытой двери, все еще подпираемой шкафом, стояли две девчонки.
Свет снизу не позволял увидеть их лица, но Артем все же узнал Ику. Вторая была высокая, тонкая, в облегающих брючках, в узенькой курточке, но и ее светлые длинные волосы были расчесаны на прямой пробор.
Спутница Ики шагнула в полосу света – и Артема поразила ее совершенно классическая красота. Строгое юное лицо было достойно кисти Боттичелли.
Артем понял – это и есть Светка. Они пришли сюда с Икой, изумленно выматерили чудаков, задвинувших шкафом дверь, и стали ее освобождать, а потом к ним присоединлся изнутри тот, кого спугнули Артем с Сережей.
На груди у Светки поверх черного свитера висел большой причудливый медальон тонкой и необычной работы – очевидно, мельхиор и перламутр.
Кольца ее, в свирепом панковском стиле, тоже были не магазинные. Конечно, Алекс не переводил на такие штуковины золото и серебро, но делал их с явственным интересом к форме и содержанию.
– Все ясно, – сказал Артем. – Вот кто помог отодвинуть шкаф. Ну, зайдем в квартиру, что ли?
– Зайдем, – сказала Ика. – Что тут такое? Откуда шкаф взялся?
– Неплохо бы еще понять, откуда ты взялась. А это, насколько я понимаю, Света?
Ика изумленно уставилась на Артема.
– Как вы догадались?
– А кто еще пойдет сюда в такое время как к себе домой? У нее ведь свой ключ от квартиры.
– Вот он, – красивая Светка протянула ключ, повертела его перед носом у Артема и спрятала.
Потом она вошла в квартиру совершенно по-хозяйски, заглянула в дальнюю комнату, быстро направилась на кухню.
– Алекса дома нет, – заступив ей дорогу, сказал Артем. – Ему стало плохо, его увезли в больницу.
– Вы что? Правда? – растерянно спросила Светка.
И по ее лицу Артем понял – этот старый горбатый чудак, ювелир-самоучка, диковинный художник с лысиной и убогим хвостиком на затылке, ей-таки дорог!
– Пойдем, сядем, поговорим, – взяв Светку под локоток, Артем создавал голосом успокоительный ровный шум. – Сядем, сейчас Ика чай заварит, поговорим, тут еще торт остался, я все расскажу, и вы мне все расскажете.
– Что еще за торт? – пробормотала Светка. – Спятил он, что ли, – такую дрянь покупать?
– Что это мы вам расскажем? – идя следом за ними в комнату, спросила Ика.
– Ну хотя бы – кто отсюда так лихо выскочил. Вернее – кого вы отсюда выпустили?
– Да Андрюху же, – усталым голосом сказала Светка. – Что тут случилось?
Откуда шкаф взялся? Почему Андрюха вас боится? И что с Алексом?
Артем задумался. Девчонки напряженно смотрели на него.
Очевидно, следовало сказать наконец правду…
* * *– Снотворное? У Алекса? – Светка подошла к старой секции и открыла бар. – Вот разве что! Другого снотворного я у него не видела.
Артем оценил коллекцию коньяков по достоинству. Коньяки всех стран мира – и ничего больше. Причем видно – цена коллекционера не смущала.
– Черт бы его побрал! – сказал, входя, Сережа. – Носится, как электровеник! Я – я! – не догнал.