Охота на обезьяну

Возможно, Ика приревновала за Андрея. Все-таки в этом городе его подружкой была Машка. Но тут уж Артем не решался делать выводы. Эти девчонки как-то странно делили своих мальчиков.
Сам он взял Икин рюкзак, к которому уже как-то приспособился. Сережа помог Машке надеть ее нарядный рюкзачок. И он пошли из парка чинно, как первоклассники по школьному коридору, двумя парочками. Впереди – Сережа с Машкой, за ним – Артем с Икой.
– Подружились? – спросил Артем.
– Угу, – кивнула Ика. – С Машкой без проблем. Она и с Алексом договорилась. Вы не волнуйтесь, Алекс что-нибудь придумает. Андрюха ему все расскажет, и он придумает…
Сережа и Машка ускорили шаг. Артем заметил это, когда они вдруг исчезли из поля зрения. Оказалось – завернули за угол.
– А что это за ерунда с… как бы это сказать… – Артем смешался.
– С чем?
– Андрей говорил, что твоя мама… Тьфу, даже повторить как-то странно!
Что она за него замуж собралась.
– Мама? – Ика даже остановилась. – Но ведь она замужем! За папой!
– Вот и я так понял, что тут какое-то недоразумение.
– Просто она всегда Андрюху очень любила. Она с ним нянькалась, пока я не родилась, – объяснила Ика. – И подарки ему дарила.
– Магнитофон, плейер и что-то еще, – припомнил Артем.
– Да, точно. И еще свитер.
– За последние несколько месяцев?
– Да… – Ика задумалась. – Она ему еще серебряные сережки подарила, чтобы не какую-нибудь жесть в ухо… Точно… Ему-то подарила!..
– А Алла Константиновна тебе тоже дорогие подарки делала? – удивленный внезапно обиженным голосом девочки, спросил Артем. Но Ика ничего не ответила. Она шла, очевидно, считая трещины на асфальте.
Машка и Сережа впереди расхохотались.
– Может, лучше было бы такси взять? – Артем не знал, как вывести Ику из этого глухого молчания. – А то идем, идем, конца-края не видно.
– Это вы Машке скажите, – угрюмо ответила Ика. – Что еще Андрюха про подарки говорил?
– Что сперва подарки были, потом… Я, честно говоря, не понял, что потом. Она к нему каким-то образом посваталась… И Алла Константиновна не возражала, вот что дико! Понимаешь, такого ведь нарочно не придумать!
– Тетя Алла? Во прикол! – вдруг развеселилась девочка и сразу помрачнела.
– Ты чего? – забеспокоился Артем.
– Ничего… Опять они какую-то чушь придумали.
– Чушь?
– Ну, моя вечно всякие штуки затевает, разные там купи-продай, и тетю Аллу за собой тащит, как на буксире. Наверно, им Андрюха для какого-то бизнеса понадобился…
– И он просто неправильно их понял?
– Кто его знает…
Ика вздохнула. И больше уж не сказала ни слова.
Еще минут пять шли сквером, свернули в переулок и оказались возле пятиэтажки хрущевских времен. Тут Машка довольно быстро Артема с Сережей спровадила, а Ику увела к себе.
– Интересная девочка, – охарактеризовал ее Сережа. – Она с этими чудиками долго не засидится. Она очень даже по уму замуж выйдет.
– Пошли в гостиницу, – сказал Артем. – Ничего мы уже сделать не сумеем.
Ночь на дворе. Аргошку вывести надо, хоть во двор.
– Это как сказать. Знаешь, что это за Алекс?
– Еще один чудак с хвостом, может, чуток постарше.
– В молоко! – усмехнулся Сережа. – Это, можно сказать, дед. И действительно чудак. Машка сказала – он с нами тусуется и свой в сардельку… нет, в сосиску… Не догоняем, а?
– Дед? – Артем вспомнил горбатого старика в парке, среди молодых оболтусов. – А ну, давай дальше!
– Что дальше? Он действительно дед, и с ними – на ты. Они у него в мастерской в плохую погоду пасутся… нет, подвисают!
И довольный своими лингвистическими успехами Сережа рассмеялся.
– В мастерской?
– Ну да, он художник. Мастер на все руки – то плакаты рисует, то кресты и кольца для этих оболтусов мастерит, знаешь, с орлами, черепами, костями…
– Ювелир, что ли?
– Выходит, что еще и ювелир.
– И Андрей, когда припекло, побежал советоваться с ювелиром? – сам себя спросил Артем.
– Ночевать он к этому ювелиру удрал, – поправил Сережа.
Артем остановился и попытался всерьез задуматься.
– Если бы все это стряслось хоть через месяц… – пробормотал он. – Тогда бы мы хоть кого-нибудь в этом городе уже знали! Дед Алекс – личность того… броская… Любой журналист нас бы на него вывел.
– А зачем тебе для этого журналист? – удивился Сережа. – Я и сам выведу.
Он на Суворовской живет, в старом семиэтажном доме. Чердак переоборудовал под мастерскую. То есть, живет на седьмом этаже, под этим самым чердаком.
– А ты знаешь, где эта самая Суворовская? – спросил Артем. – Может, она в десять километров длиной? И на ней одни семиэтажные дома?
– И живут сплошные художники? И все крыши – стеклянные? – продолжал в том же духе Сережа. – Ты что, не знаешь, какие окна делают в мастерских? Там окно – вместо крыши.
– Пошли искать! – обрадовался Артем. – Это очень важно, Сереженька.
Только Аргошку сперва на минутку выведем.
– Что – важно?
– Что дед – ювелир…
И Артем помрачнел. Радоваться, в общем, было нечему. Возможно, история о ворованном золоте имела какой-то смысл…
* * *
– Точно он, – сказал Сережа, задрав голову. – Посмотри! Окна!
– Допустим, он… – и тут Артем засомневался. – Знаешь, как-то неловко вламываться. А если все-таки не он?
– Что мы, даром столько топали? Ничего страшного, если что-то не так – извинимся и уйдем. Да ты посмотри! Ничего другого семиэтажного здесь нет.
Дом они нашли сравнительно легко, хотя окна на крутой крыше снизу просматривались очень плохо. Опять же, ночь на дворе.
Если Алла Константиновна права и панк утащил золото, то в чужом городе он мог его продать только через какого-нибудь ювелира. Есть такие, что берут заведомо краденый товар. И вот ювелир нарисовался… И когда припекло, панк помчался к нему… Что бы это значило?
Артем по доброте своей сразу придумал компромиссный вариант – еще не пущенное в дело золото лежит у деда Алекса, дед выругает панка за глупость и отдаст ему эти сокровища. Вся эта проблема, следовательно, утрясется в течение вечера.
И своим появлением Артем с Сережей могли бы только навредить.
Но Сережа уже вошел в подъезд, уже решительно направился вверх по широкой, плохо освещенной лестнице, явно дореволюционной, если судить по нарядным изразцам и деревянным сиденьям в уголках лестничных площадок.
Артем пошел следом, думая, что перед самой дверью Сереже тоже станет неловко, и они, скорее всего, удалятся, не позвонив и не постучав. Ему все меньше хотелось в гости к деду Алексу.
Чем выше – тем делалось на лестнице темнее. Вдруг Сережа остановился.
– Там кто-то есть! – прошептал он. – И здорово ругается!
– Мужик?
– Баба!..
Артем и Сережа бесшумно спустились на несколько ступенек и встали у самого окна. Голоса сверху стали громче. Мужчина и женщина, споря, шли вниз. Впереди – солидный лысый мужчина, за ним – крайне сердитая женщина.
– Ты во всем виноват, ты, понимаешь, ты виноват! – негромко, но агрессивно говорила взвинченная женщина. – Отец! Папочка! Вот, радуйся!
– Не пойду я никуда, – отвечал мужчина. – Ты чушь несешь. Ты подумай, умная твоя голова…
Она проскочила вперед и загородила ему лестницу.
– Нет, миленький! Это и твой ребенок! Пошли! Она там!
– Не пойду я человека будить, – тупо твердил мужчина, – никуда я не пойду, хватит с меня, мало ли что тебе в голову стукнуло!..
И получил звонкую пощечину. После чего женщина расплакалась.
– Это не только мой ребенок!.. – выкрикивала она сквозь слезы. – Это и твой ребенок! Дождался! Глаза б мои не глядели!
Потиравший щеку мужчина заметил наконец двух свидетелей.
– Постыдилась бы! – одернул он женщину. – Люди смотрят…
– Ну так и пусть смотрят! Пусть видят!
Истерика продолжалась. Мужчина обхватил женщину, прижал к себе, очевидно, чтобы заглушить толстым свитером ее крики, повернулся при этом к Артему с Сережей и скривил лицо – мол, видите, что творится…