Никогда не уступай

Майк был совершенно уверен в том, что они выдержат этот испытание, но если она сомневается в нем… Он искоса взглянул на Эбби и ободряюще улыбнулся.
— Может, лежа ты будешь чувствовать себя лучше? Сзади есть спальник и одеяло. Вздремни, отдохнув, ты не будешь так нервничать.
Из всего сказанного им Эбби услышала только… спальник и одеяло…
С растущей подозрительностью она смотрела на довольно улыбающегося Майка. Он вырос здесь, в штате Вашингтон. И знал его как свои пять пальцев, по крайней мере так он утверждал, когда они ехали к озеру. Кроме того, он говорил, что умеет читать по облакам. А если он знал, что разразится метель?
В глубине души Эбби понимала, что Майк никак не мог знать, где именно откажут дворники, и откажут ли они вообще. Но она замерзла, была напугана и потому не могла рассуждать здраво.
— Ты знал, что пойдет снег. — Она произнесла это очень тихо, и оттого ее слова прозвучали еще более оскорбительно.
— Знал? — удивился Майк.
Он прислонился к дверце и некоторое время озадаченно смотрел на нее.
«Боже, да что с ней происходит?» Или она считает его непроходимым тупицей? Зачем же он отправился именно сюда, если знал, что разыграется метель?
Его подчеркнуто спокойное выражение лица нисколько не обмануло Эбби. Определенно он находился даже в большем, чем она, напряжении. Майк мог владеть своим лицом, но ему были неподвластны глаза — они говорили о том, что он еле сдерживается, чтобы не сорваться и не ответить грубостью.
— Предположим, что я знал о надвигающемся снегопаде — зачем тогда мне понадобилось везти тебя в горы на пикник? — Майк старался говорить как можно спокойнее и ласковее.
— Причина очевидна, — возразила Эбби. — Спальники… одеяла… не будешь же ты утверждать, что всегда берешь их на пикники.
Что-то внутри Майка оборвалось. Ему было больно сознавать, как она могла подумать, что он падет так низко, лишь бы соблазнить ее.
— Леди, вы слишком много на себя берете, — сказал он строго. — Конечно, вы сексуально неотразимы, и признаюсь, что в последнее время я вряд ли мог думать о чем-либо ином, кроме как о том, чтобы затащить вас в постель. Но ты поистине сумасшедшая (Майк переменил тон), если думаешь, что я подверг нас обоих опасности только ради того, чтобы заняться с тобой любовью.
Говоря это, он открыл дверцу фургона, и не успела Эбби и глазом моргнуть, как Майк уже вылез из машины, и захлопнул дверцу с такой силой, что Эбби подпрыгнула.
— Ну так и кто же из нас сумасшедший? — спросила она.
Снегопад все не стихал, а ветер был таким холодным, что хлопья, падая на стекло, тотчас превращались в лед. При других менее тревожных обстоятельствах зимний волшебный пейзаж за окнами очаровал бы Эбби, но сейчас она вряд ли могла им залюбоваться. Ее захлестнул страх. В услужливой памяти промелькнули рассказы о погибших в снегу людях — истории, которые она когда-то слышала или читала. Мысли ее обратились к Джейми. Ее малыш никогда не сможет понять, почему его мама не вернулась к нему, как обещала! А ее родители? Они любили Джейми и с удовольствием ухаживали за ним, пока она сама не могла дать ему кров. Но ведь они уже не молоды! И им будет невероятно трудно растить еще одного ребенка. Унылые мысли Эбби прервал Майк.
— Сегодня мы никак не сможем добраться до дома, — уверенно заявил он, после чего приглушил мотор, сунул ключи в карман джинсов и полез на заднее сиденье.
Эбби с любопытством смотрела, как он забирается в спальник. Глаза ее были затуманены непролитыми слезами. Она откровенно злилась на себя, на Майка, на то, что им грозит еще нечто худшее.
— Неужели ты собираешься спать?
— А почему бы и нет?
— Потому что мы должны предпринять что-то, чтобы выбраться отсюда.
— Мы? И что ты предлагаешь предпринять, чтобы выбраться отсюда?
— А почему я должна что-то предлагать? Я не виновата в том, что мы попали в эту заварушку.
Слова, которые раньше никогда бы не сорвались с ее губ, ошеломили их обоих. Майк ответил ей так тихо, что она совсем не расслышала его. Но вместо того, чтобы оставить своего спутника в покое, Эбби спросила.
— Что случилось, Майк, боишься сказать громко, чтобы я расслышала?
Приподнявшись на локте, Майк сердито посмотрел на нее.
— Я просто выражал свою благодарность праотцам за то, что они поставили меня в то положение, в котором я сейчас оказался.
— Нашим праотцам?
Майк был уже доведен Эбби до белого каления и потому не стал выбирать слова, рассказывая нечто, похожее на притчу:
— Когда они высадились на скале Плимут и женщина пожаловалась на то, что муж привез ее в ужасное, богом забытое место, где нет даже приличной шляпной мастерской, ему следовало бы столкнуть ее со скалы, дав хорошего пинка.
— Какое все это имеет отношение к той ловушке, в которой мы сейчас оказались? — вспыхнула Эбби.
— Несчастный принес ей свои извинения, и с тех пор все мужчины извиняются перед женщинами за все что угодно, — начиная со Всемирного потопа и кончая промокшими чулками. — Майк с трудом передохнул. — Вот и я иду по стопам этих несчастных мужчин и приношу тебе свои жалкие извинения за снегопад, за сломанные дворники и вообще за все те несчастья, которые когда-либо случались в твоей жизни.
Эбби собралась достойно ответить ему, но не смогла придумать ничего путного. Конечно, у него было полное право возмущаться ее поведением. Она с досады нахмурилась и, сжавшись в комочек, попыталась забыть о своем страхе.
«Неужели она плачет?» Майк услышал, как она всхлипывает. Он немного приподнялся и перегнулся через сиденье. Эбби казалась такой маленькой, такой одинокой. Майк почувствовал острую жалость.
— Эбби?
Ответом ему было молчание, и он подумал, что она не скажет ни слова, но ошибся.
— Что?
— Иди сюда. Сейчас холодно, но к утру будет еще холоднее.
— Благодарю, но мне и здесь неплохо. — Как могла она объяснить ему, что просто-напросто боится оказаться в одном спальнике с ним? Что доверяет себе еще меньше, чем ему?
«Упрямая, разочарованная женщина, — подумал Майк, — к утру ты отморозишь свою маленькую задницу!» Майк закрыл глаза и просчитал в уме до десяти.
— Не глупи, Эбби. Иди сюда. Пока не удастся выбраться отсюда, давай притворимся, что мы лучшие друзья и по-братски разделим этот спальник. В нем хватит места для двоих.
Эбби от холода уже не чувствовала даже кончиков своих пальцев, она смирила свою гордость и согласилась с ним. Майк помог ей перелезть через сиденье, она сбросила туфли и юркнула в спальный мешок. Майк застегнул молнию и повернулся к ней спиной.
— Спасибо, Майк, — вежливо поблагодарила Эбби.
Майк промолчал.
«Будем считать, что ты сказал: «Не за что», — подумала она.
Эбби согрелась не сразу, хотя широкая спина, к которой она прижалась, согревала ее. Она расслабилась, осторожно пошевелила замерзшими пальцами ног, желая убедиться в том, что они еще живые. Чтобы стало еще теплее, она спрятала лицо в сложенные руки и попыталась успокоиться.
Постепенно наступила ночь. Тишину нарушало только мерное дыхание Майка. Эбби позавидовала ему — она-то совсем не хотела спать, потому что его близость волновала ее.
«Не думай об этом!» — приказала она себе и попыталась уснуть. Но заставить себя быть равнодушной, когда рядом спал желанный мужчина, было равносильно тому, чтобы заставить легкие обходиться без кислорода. Эбби медленно повернулась к Майку и сжала пальцы в кулаки — только так она могла побороть свое желание дотронуться до его спины. Как хотелось ей прикоснуться к его кудрявившимся на шее волосам.
И почему она не может разбудить его и, не стесняясь, попросить, чтобы он занялся с ней любовью? Зачем обкрадывать себя, ведь она современная женщина! Жила же она когда-то с мужчиной и даже родила ребенка. Эбби хотела дотронуться до Майка, но быстро отдернула руку. Нет, она не в силах преодолеть свою робость!
Эбби жадно вдохнула аромат его лосьона, наслаждаясь давно забытым запахом мужчины. Желание охватило ее настолько сильно, что заболел низ живота. Майк тихо застонал. Ее движения сводили его с ума, но он твердо решил притвориться спящим. А было бы так просто повернуться к ней, сказать о своих чувствах и убедить, что любви грешно бояться! Но он знал, что не сделает этого. Его захлестнуло презрение к себе. Если сейчас он только поцелует ее, она и то, наверно, обвинит его в изнасиловании, едва они доберутся до города.