Торквато тассо
Я не могу раскаиваться, даже
Когда б и жизнь навеки погубил.
Отдав себя, я весело пошел
На зов ее, готовивший мне гибель.
Да будет так! Себя я показал
Достойным драгоценного доверья,
Оно дает мне бодрость в этот час,
Что раскрывает черные врата
Печали долгой. Кончено теперь!
Заходит солнце милости ее
Передо мной! Ее прекрасных взоров
Меня лишает князь, оставив здесь
Затерянным на сумрачном пути.
Противные, двусмысленные птицы -
Старинной ночи безотрадный сонм -
Кружат, жужжат над головой моей.
Куда, куда направлю я шаги,
Чтоб убежать от гнусного гуденья,
От бездны, что лежит передо мной?
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕЛ е о н о р а. Т а с с о.
Л е о н о р а
Мой милый Тассо, что произошло?
Куда зашли твой пыл и подозренья?
И что случилось? Мы поражены.
Где прежний нрав твой, кроткий и любезный,
Твой быстрый взор, твой верный ум, способность
Всем воздавать, что им принадлежит,
И равнодушие, чтобы терпеть
То, что терпеть умеет благородный,
И мудрое владенье языком?
Нет, я почти тебя не узнаю.
Т а с с о
А если бы я это все утратил
И друг, кого ты мнила богачом,
Внезапно пред тобой явился нищим?
Да, перестал я быть самим собой,
И все же я таков, как раньше был.
Загадку эту разгадать легко.
Нас тихий месяц радует в ночи,
Своим сияньем душу и глаза
Влечет неодолимо, но при солнце
Он еле бледным облачком парит.
Я в блеске дня потух, вы узнаете
Меня, но я не узнаю себя.
Л е о н о р а
Не понимаю я, мой милый друг,
Что говоришь ты. Объяснись со мной.
Иль оскорбленье грубое его
Тебя задело так, что ты не можешь
Узнать ни нас, ни самого себя?
Т а с с о
Я не был оскорбленным, но обратно:
Наказан я за то, что оскорбил.
Сплетенье слов распутывает меч
Легко и быстро, между тем я - пленник.
Не испугайся, нежная подруга:
Ты друга застаешь в его тюрьме.
Ведь герцогом наказан я, как школьник.
Я не хочу с ним спорить, не могу.
Л е о н о р а
Мне кажется, ты слишком возбужден.
Т а с с о
Ты думаешь, я слабое дитя,
Что мог меня расстроить этот случай?
Он огорчил меня неглубоко,
Но горько то, что он обозначает.
Моих завистников, моих врагов
Дай вызвать мне: открыто поле битвы.
Л е о н о р а
Подозреваешь многих ложно ты,
Как я сама могла в том убедиться.
Антонио совсем тебе не враг,
Как грезишь ты. Сегодняшний раздор...
Т а с с о
Я это оставляю в стороне,
Беру Антонио, каким он был и есть.
С его умом, холодным, неподвижным,
Учителя разыгрывает он.
Не разобрав, что слушатель уж сам
Ступил на верный путь, он поучает
Нас многому, что сами лучше, глубже
Мы чувствуем, не слышит наших слов
И к нам относится с пренебреженьем.
В пренебреженье быть у гордеца,
Который смотрит на тебя с усмешкой!
Не так я стар, да и не так умен,
Чтобы в ответ смеяться терпеливо.
Должны мы были рано или поздно
С ним разорвать,- тем хуже, чем поздней,
Лишь одного я знаю господина:
Меня он кормит, я ему служу
С охотой, мне учителей не надо.
Свободы я хочу для дум и песен;
Довольно мир стесняет нас в делах.
Л е о н о р а
Он говорит с почтеньем о тебе...
Т а с с о
Со снисхожденьем, хочешь ты сказать,
И это мне досаднее всего,
Умеет он так гладко говорить,
Что похвала нам кажется укором.
Нет ничего обидней похвалы
Из уст его.
Л е о н о р а
О, если б ты, мой друг,
Услышал, как всегда он говорит
И о тебе, и о твоем таланте,
Что щедро так тебе природой дан!
Он живо чувствует его и ценит.
Т а с с о
Поверь, себялюбивая душа
От зависти не может уберечься.
Подобным людям свойственно прощать
Богатство, честь; им хорошо известно,
Что можно волей этого достичь,
Упорством и благоволеньем счастья.
Но что одна природа нам дает,
Что недоступно никаким усильям,
Чего не может золото добыть,
Ни меч, ни разум, ни настойчивость, -
Вот это не простит он никогда.
Простит он мне? Он, кто с тупым умом
Добиться мнит благоволенья муз?
Он, кто, собрав поэтов многих мысли,
Поэтом мнит и самого себя?
Скорее он простит мне милость князя,
Хотя б желал иметь ее один,
Чем тот талант, что дочерьми небес
Мне, юноше безродному, дарован.
Л е о н о р а
О, если б ты, как я, все ясно видел!
Ты ошибаешься: он не таков.
Т а с с о
А если ошибаюсь, все равно!
Как о враге, я думаю о нем,
Я был бы безутешен, будь я должен
Смягчить вражду. Ведь справедливым быть
Во всех вещах - безумно, это значит
Разрушить самого себя! Всегда ли
К нам справедливы люди? Нет, о, нет!
Ведь человек нуждается при жизни
В двух чувствах: в ненависти и в любви.
Иль ночь ему не так нужна, как день,
И сон не так, как бденье? С этих пор
Его иметь я должен, как предмет
Глубокой злобы, и ничто не может
Меня лишить блаженства - с каждым часом
О нем все хуже думать.
Л е о н о р а
Милый друг,
Не вижу я, как в этом настроенье
Ты можешь оставаться при дворе.
Ты знаешь, как он много значит здесь.
Т а с с о
Прекрасный друг, что я уже давно
Здесь лишним стал, мне хорошо известно.
Л е о н о р а
Не лишний ты и лишним стать не можешь!
Ты знаешь сам, как любят жить с тобой
Князь и княжна, приедет скоро к нам
Сестра Урбино, и она приедет
И для тебя, не только для сестры.
Ты всем им дорог, и они к тебе
Питают безусловное доверье.
Т а с с о
О, Леонора, где ж доверье здесь?
Поговорил ли он со мной хоть раз
О государственных делах? Когда ж
Случалось, что в присутствии моем
Советовался он с сестрой, с другими,
Не спрашивал меня он никогда.
Он лишь взывал: "Антонио приедет!"
"Об этом надо нам спросить Антонио!"
Л е о н о р а
Не жалуйся, а благодарен будь, -
Раз дал тебе он полную свободу,
То чтит тебя, как только может чтить.
Т а с с о
Но он меня считает бесполезным.
Л е о н о р а
Полезен ты как раз, уйдя от дел.
Давно ты на груди своей лелеешь
Досаду, как любимое дитя.
Я часто думала,- могу я думать
Так, как хочу,- на этой дивной почве,