Лотар-миротворец (сборник)

— Разумеется. Я всегда полагался на тебя, эмир, и, насколько помню, это оправдывалось. Если бы остальные так же преданно служили мне, я не знал бы забот и…
Оказалось, король Конад привык не заканчивать фразу. Это давало возможность его приближённым, оставаясь вежливыми, говорить за него. Теперь настала очередь Лотара воспользоваться этим приёмом.
— Мы говорили о шести нобилях, ваше величество. Брови короля поползли вверх. Но Блех опередил его.
— Эта служба на одну ночь, ваше величество.
— В таком случае это неплохая плата.
— И я так считаю.
В коридоре, из которого вошёл король, внезапно послышался смех, шуршание платьев, звон кифары и петушиный голос пажа — признаки молодости, беспечности и желания развлекаться хоть до утра. Дверь распахнулась, ударившись о стену, и в зал вошла целая компания молодых людей и девушек в ярких нарядах. Некоторые юноши несли подносы, с которых девицы жеманно брали кусочки фруктов, сластей или стаканчики остро пахнущего вина. Несомненно, ухаживать таким хлопотным образом было последней придворной модой.
Во всей шумной, внешне весёлой толпе выделялось только одно тёмное пятно. Это была пожилая женщина, которая прятала лицо под непроницаемым, как паранджа, а не кокетливым девичьим покрывалом. Одета она была в чёрное грубое платье, а чёрные складки сорочки почти скрывали шею и жёлтые руки, на которых не было ни одного кольца. Эта женщина — а может быть, и не женщина, засомневался Лотар — вошла со всеми, но отступила в сторону, застыла в привычной позе сосредоточенного, как у хорошо обученной собаки, ожидания. Её взгляд, ощутимый, как луч иссушающего солнца, смерил Рубоса, потом медленно переполз на Лотара. Эта женщина, — всё-таки женщина, решил Лотар, — осмотрела Желтоголового так внимательно, словно от того, запомнит она его или нет, зависела её жизнь.
Лотар очень хотел заглянуть в сознание этой женщины, но он сдержался. Если это не простая дуэнья, а кто-то ещё, это равнозначно открытому вызову. А он ещё не был к этому готов.
Из толпы вышла высокая гибкая девушка. Её прекрасные волосы прикрывала не серебряная сеточка, как у остальных, а тонкой работы маленькая корона, украшенная крохотными, но изумительно красивыми жемчужинами. Она подошла к королю и сделала танцевальное движение, в котором присутствовала весёлая пародия одновременно на поясной поклон восточных женщин и на глубокий книксен женщин Запада.
Лицо её смеялось от этой невинной шутки, глаза блестели, она была, возможно, самой счастливой во всей этой толпе. И, без сомнения, самой прекрасной. И ещё, она была очень здоровой, сильной и ловкой. Это привлекало не меньше, чем красота.
Лицо короля разгладилось. Он шагнул к девушке, положил руку ей на плечо и заставил выпрямиться. Губы его уже шептали что-то. Лотар напряг слух.
— Дочь моя, вы стали очень поздно ложиться. Я прикажу нашему лекарю…
— Умоляю, ваше величество! В этом нет нужды, я уже отправляюсь в спальню и пришла проститься на ночь. Скорее наоборот, вашему величеству необходима забота лекаря, потому что даже в столь поздний час я застаю вас в делах. Это неразумно.
— Есть вещи, которые король должен решать самостоятельно. — Король неожиданно смутился. — Впрочем, пожалуй, этого никто не требовал от меня, просто я решил, что будет лучше… Странно…
— Ваша добросовестность в делах государственных всем известна, — чуть быстрее, чем нужно, произнесла принцесса.
— К тому же мы уже заканчиваем, — произнёс король. Он снова улыбался, задумчивости больше не было на его лице.
— Так вы поцелуете на ночь свою единственную дочь?
— Дорогая моя Мицар… — Король Конад нагнулся к принцессе, его губы легко коснулись чистой кожи девушки на виске.
Молодые люди склонились перед королём, проговорили положенные в таких случаях слова, и вся ватага выкатилась в коридор.
Король с улыбкой смотрел им вслед. Он был печален, но спокоен и даже, как показалось Лотару, выглядел чуть уверенней, чем прежде. Затем он повернулся к Блеху.
— Итак?
— Полагаю, ваше величество, мы уладили все недоразумения.
— В таком случае…
Король отступил на шаг, Блех поклонился и стал пятиться к двери, предназначенной для посетителей. Лотар и Рубос последовали его примеру.
Оказавшись за дверью, Рубос перевёл дух и голосом, в котором звучала улыбка, спросил:
— Так это и была принцесса Мицар, красоту которой славят певцы и поэты при дворах и на площадях всех гурхорских королевств?
— Да, это она, — суховато ответил Блех и пошёл вперёд, бросив через плечо: — Нужно торопиться, у нас много работы.
— Удивительно хороша, — сказал Рубос, поворачиваясь к Лотару.
— Да, очень. Но была бы ещё лучше, если бы не устроила этот карнавал.
— О чём ты?
Лотар потёр виски. Больше всего ему сейчас хотелось сделать пару глотков чистой, холодной воды.
— Впрочем, возможно, она лишь пешка в руках другого игрока. Но этот взгляд…
— Какой взгляд?
— Видишь ли, когда король целовал её, она не опустила глаза, как сделало бы большинство девушек, когда их целует отец. Она внимательно смотрела, и не куда-нибудь, а на наши скромные персоны. Возможно, эта странная старуха…
— Эй, долго вас ждать? — раздался голос Блеха.
— Давай-ка действительно поторопимся.
  
Глава 6
 
Лотар, радуясь, что Гвинед снова висит у него за плечами, а грудь, руки и ноги укрывают надёжные щитки, стоял перед Блехом, который внимательно осматривал его. Но тон, выбранный для начальника тайной полиции, требовалось пока выдерживать.
— Почему мне не отдали мой пояс?
— Пояс тебе вернут позже. — Блех промямлил слова неуверенно, словно не до конца понимал их значение.
— Но если он мне потребуется, то…
— Помолчи.
Собственно, пока пояс был не нужен. Триста цехинов делали его тяжёлым, и пояс всё равно пришлось бы оставить во дворце, среди остальных вещей.
Ещё, разумеется, не вернули книги. Из-за них, возможно, его потом обвинят в причастности к какой-нибудь секте, которая находится под запретом. Но всё равно, им с Рубосом следует сделать то, чего от них добивается Блех.
Наконец из оружейной появился Рубос. Он провозился дольше Лотара, потому что даже самые большие в королевском арсенале доспехи оказались для него маловаты. Зато теперь он был доволен.
Закрытый чешуйчатой стальной рубахой, плотно облегающей его могучую фигуру, он был неуязвим и в то же время подвижен. В правой руке он держал тяжёлый ятаган, а в левой — украшенный бронзовыми насечками шлем, похожий на птичью голову. На поясе висел нож с широченным лезвием и огромным, как булыжник, шипастым навершьем.
Шлем он подставил под свет факела, чтобы Лотар рассмотрел его получше.
— Слишком много украшений, — пробормотал он, — тебе не кажется? Но другого, во что бы влезала моя голова, не нашлось. Странные у них тут оружейники, на металле экономят, что ли?
— Нужно торопиться, — сказал Блех.
Они зашагали по мрачным, сырым коридорам. Лотар, конечно, плохо представлял гигантское подземелье королевского дворца, но понял, что Блех повёл их в дальнюю, самую древнюю его часть, в которой, кроме стражников и рабов, давно никто не жил.
Коридоры становились всё теснее, факелы попадались всё реже. Ступени лестниц, по которым приходилось то подниматься, то вновь сходить вниз, стали качаться под ногами. Один раз Блех резко остановился и поднял свой небольшой факел как можно выше, напряжённо всматриваясь под ноги. В полу сумрачного перехода, по которому они шли, зияла огромная дыра, которая оставляла лишь узкие, не больше фута, карнизы у стен. Вероятно, когда-то тут была ловушка, что-то вроде переворачивающейся плиты или раздвигающегося люка, но механизм разрушился, а никто так и не собрался хотя бы заложить дыру.
— Осторожно. Прижмитесь к стене, — приказал Блех.
Лотар подождал, пока Рубос минует ловушку, потом пошёл сам.
Из дыры пахнуло такой сырой вонью, что стало ясно — внизу плещется целое болото грязной воды. Носком сапога Лотар скинул вниз несколько камешков. Рубос успел отойти на десяток шагов, прежде чем снизу долетело смачное, булькающее эхо.