Творчество; Воспоминания; Библиографические разыскания

Часть 44 из 127 Информация о книге

Пер. А. Голембы
СУДЬЯ БЛЕКСТОУН (1844)
Судья Блекстоун так учен,
Так в знания проник...
Под париком несет мозги,
Под шляпою - парик.
Судья Блекстоун знает все:
Поднявши к небу взор,
С мудрейшим видом он несет
Нелепицу и вздор.
На всем он мастер руки греть,
Вот почему отныне
Родной язык и здравый смысл
Он схоронил в латыни.
Как сложен стал любой пустяк!
Клиент, объятый дрожью,
Конечно, должен осознать,
Что в этом мудрость Божья...
Гласит Писанье: "Черви мы..."
Увы! Определенно
Мы будем все погребены
Под сводами Закона!
Пер. Е. Печерской
ПЕРЕПОЛОХ В СИТИ (1845)
Крошка Китти Мерример,
Вы нам объясните,
Что сегодня привело
Вас в гудящий Сити?
Продавцы, увидев вас,
На свои прилавки
Ленты выложить спешат,
Шляпки и булавки...
Со смущеньем на лице,
В спешке чрезвычайной
Китти мимо них идет
Со своею тайной.
Миновав соблазнов ряд,
Через многолюдье
Китти прямо держит путь
В царство правосудья.
Молча дверь ей отворил
Тот швейцар, который
В изумлении застыл
Пред своей конторой.
Вопрошает старший клерк:
"Мисс, вы к нам по делу?"
"Да, вы не ошиблись, сэр!"
Китти молвит смело.
"Если это нужно Вам,
Вот письмо, возьмите!"
И суровый старший клерк
Улыбнулся Китти.
Клерку Китти говорит,
Шелестя бумагой:
"Я готова подтвердить
Это под присягой".
Что за странные слова
С дамских уст слетели!
Но, однако, Китти вновь
Достигает цели.
Дамы строгие, меня
Я молю, простите:
Ей я сердце подарил,
Своенравной Китти.
Пер. Е. Печерской
РОНСАР К СВОЕЙ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ (1846)
Когда вы, постарев,
вечернею порой
Над прялкой при свечах
взгрустнете у огня,
Скажите, прочитав
мои стихи: "Меня
Ронсар воспел, когда
была я молодой".
Когда зимой пред камельком,
Мурлыча старенький напев,
Вы, при свечах, с веретеном,
Среди таких же старых дев
Былые вспомните года,
Скажите, голову склоня:
"Когда была я молода,
Поэт воспел меня".
И тут любая из подруг,
Клевавших носом в полусне,
Мое услышав имя вдруг,
Узнать захочет обо мне,
О том, кто так страдал любя,
О даме, что глуха к мольбам...
Вздохнут старушки, про себя
Питая зависть к вам.
И скажут: "Как мадам бледна,
Ей старость остудила кровь,
Но в пышной юности она
Отвергла верную любовь.
Влюбленный тот - в земле давно,
И никого с ней рядом нет.
Быть одинокой суждено
Ей семь десятков лет!"
О, мысль коснулась мрачных струн!
Зачем сейчас скорбит душа,
Когда влюбленный сердцем юн,
А дама дивно хороша?
Мой друг, любовь отдайте мне
И не теряйте время зря!
Срывайте розы юных дней,
Пока горит заря!
Пер. А. Васильчикова
К МЭРИ (1847)
Средь светской толпы на бале
Я всех кажусь веселей;
На шумных пирах и собраньях
Мой смех звучит всех звончей.
Все видят, как я улыбаюсь
Насмешливо иль свысока,
Но душа моя горько рыдает:
Ты так от меня далека.
Я вижу и лесть и дружбу
От старца и юнца;
Красавицы мне предлагают
За злато свои сердца.
Пускай! Я всех презираю,
Они - рабы мои,
И втайне к тебе обращаю
Все помыслы свои.
Прости! Это ты научила
Сердце мое любви,
Но тайну мою до могилы
Я буду хранить в груди.
Ни слова, ни вздоха о страсти.
Пер. Н. Дарузес
ПЛЕТЕНОЕ КРЕСЛО (1847)
Спят рваные шлепанцы у камелька,
В потертый камзол спрятан дух табака.
Здесь восемь ступенек ведут, как мосты,
В мое королевство поверх суеты.
Пускай до державы моей высоко,
Но жить в ней тепло и дышать в ней легко,
Где так далеко-далеко из окна
Под солнцем лучистым дорога видна.
В державе укромной в чертогах глухих
Полно безделушек и книжек пустых,
Подарков друзей и подделок купца,
Концов без начала, начал без конца...
Помятые латы, в морщинках фарфор,
Расшатанный стол, старых трубок набор.
Богатства на грош в королевской казне.
И что же? - Все мило здесь другу и мне.
Живу я не хуже, чем мудрый султан,
Согрет у огня мой скрипучий диван,
И музыкой дивной я тоже согрет,
Когда заиграет охрипший спинет.
Молитвенный коврик турецких солдат
И медный светильник - близ Тибра он взят.
Снимаю кинжал мамлюка со стены
И грозным клинком поддеваю блины.
Часы бьют за полночь, мы так и сидим,
О книгах, друзьях и былом говорим.
Сирийский табак кольца вьет в полусне,
В том царстве все мило и другу и мне.
Из ветхих сокровищ гнезда своего
Одно для меня лишь дороже всего:
Как сказочный трон, украшает жилье
Простое плетеное кресло мое.
Сиденье источено жадным жучком,
Круты подлокотники, ножки крючком.
Царила в нем Фанни, уйдя в забытье,
С тех пор и влюбился я в кресло свое.
И если бы ожило кресло на миг,
Таинственный трепет в него бы проник,
Я в муке безгласной взирал на нее
Нельзя воплотиться мне в кресло свое.
Платок на плечах и улыбка в очах,
Улыбка в очах и цветок в волосах.
Несло и качало улыбку ее
Простое плетеное кресло мое.
Я креслом, как храмом, теперь дорожу,
Как царскому трону, ему я служу.
Заступница Фанни, сиянье твое
Престол мой пленило и сердце мое.
Угасла свеча - верный мог паладин,
В молчании ночи сижу я один,
Сижу в одиночку как будто вдвоем,
И Фанни все царствует в кресле моем.
Вспять время лучится в мерцании дней,
Где Фанни смеется нежней и нежней.
Несет и качает улыбку ее
Простое плетеное кресло мое.
Пер. А. Солянова
[РОЗА НАД МОИМ БАЛКОНОМ] (1848)
Пунцовых роз душистый куст у моего балкона
Безлиствен был все дни зимы и ждал: когда весна?
Ты спросишь: что ж он рдеет так и дышит так влюбленно?
То солнце на небо взошло, и песня птиц слышна.
И соловей, чья трель звенит все громче и чудесней,
Безмолвен был в нагих ветвях под резкий ветра свист.
И если, мама, спросишь ты причину этой песни:
То солнце на небо взошло и зелен каждый лист.

Перейти к странице:

Предыдущая страница

Следующая страница