Ловушка для двоих
Зачем я ему это рассказываю? Обреченно подумала вдруг Николь. Словами все равно не выразишь, что ей пришлось тогда пережить.
– Господи, почему ты сама занималась этим, почему не обратилась в полицию? Ты же рисковала жизнью! – Крис был так взволнован, что повысил голос.
– Обращалась я в полицию, – устало сказала Николь, поморщившись. – Но они не желали меня слушать. Версия самоубийства устраивала всех, кроме меня. – Она помолчала, глядя в окно.
– А что было потом?
– После моего ужасного разговора с оплаченным убийцей, я стала получать письма с угрозами и поняла, что эти люди не оставят меня в покое. Больше всего боялась за сына. Из Вашингтона я фактически сбежала, бросив все, не поставив в известность даже своих близких друзей. Сменила фамилию мужа на девичью, отправила Джонни учиться в другой город, спрятала его в закрытой частной школе. И все равно еще долго тряслась от страха по ночам. Остальное тебе обо мне известно. Работа заменила мне все, семью, личную жизнь…
– Сколько лет сейчас Джонни?
– Девять.
– Значит, когда произошла эта трагедия, ему было столько, сколько сейчас Джуди?
Николь почувствовала, что Крис смотрит на нее, и нерешительно обернулась к нему. Возможно, ей почудилось, но глаза его были влажными.
– Да, примерно, столько же.
Николь вдруг стало неловко. Рассказала ему какую-то детективную историю о себе, в которую нормальному человеку и поверить трудно.
– Знаешь, мне даже трудно представить, чтобы женщина могла столько вынести. Документы, коррупция, гибель мужа… Неужели ты в одиночку выследила убийцу?!
– Не совсем… В начале собственного расследования я пошла по ложному следу. Оказалось, что подозреваемый мной охранник, дежуривший в ночь гибели Армена, является секретным агентом ФБР. Его специально внедрили туда в связи с тайным расследованием дела о коррупции в Верховном суде. Вместе мы не только вычислили убийцу, но сумели припереть его к стене. – Николь помолчала, вспомнив этого удивительного агента и их приключения. – Были еще надежные друзья, которые помогали мне в тот период с Джонни.
– Значит, ты все потеряла, когда бежала из Вашингтона?
– Почти все. Начинать жизнь заново было тяжело. К тому же неожиданно умерла мать. Ее смерть чуть не подкосила меня, но на руках был Джонни… Пришлось срочно продать за гроши дом, в котором я выросла. Тогда я уже работала в правовом отделе компании Форбса.
– Где же ты прятала Джонни?
– Сына с первого дня моего приезда в Лос-Анджелес приютила у себя тетушка Кэти, мой ангел-хранитель. На выходные в ее доме всегда собирались многочисленные внуки от троих детей, и Джонни было там хорошо. А потом я отвезла его в закрытую школу в Сан-Франциско. У него большие способности к математике, поэтому за его обучение доплачивает государство. В этой школе есть несколько таких одаренных детей. Как правило, из неполных или малообеспеченных семей.
– А твой отец? Разве он не мог помочь тебе тогда?
– У него своя большая семья. – Николь потупилась. – Он предлагал мне помощь, но я отказалась, – призналась она.
– Понятно, – протянул Крис. – И, конечно, внука он не видел.
– Я посылала ему фотографии Джонни. Николь вскинула на него смущенные глаза. Крис смотрел на нее с таким выражением нежности и сострадания, что ей стало не по себе. Она рассказала ему о себе все… или почти все не для того, чтобы он ее жалел. Ей не нужна его жалость!
Впервые за последние несколько лет, она почувствовала глубокое доверие к человеку, который ухитрился за несколько дней не только изменить ее жизнь, но заставил измениться ее саму! Николь поняла, что уже никогда не сможет быть прежней, холодной и неприступной Снежной королевой, и это пугало ее, словно она лишилась защитной оболочки. Николь Нолт никогда не считала себя какой-то там героиней. Ей было лучше всех известно, какая она трусиха и, в сущности, просто слабая женщина. Только ради сына она готова была свернуть горы. Трудности, выпадавшие на ее долю, рождали в ней яростное сопротивление.
Крис внимательно смотрел на ее бледное осунувшееся лицо.
– Ты очень красивая сейчас, – сказал он. – Дай мне, пожалуйста, твои руки.
Николь доверчиво протянула ему сразу обе. Взяв нежные кисти ее рук в свои, Крис раскрыл их, как лепестки лотоса, и поцеловал в каждую ладошку. Потом легко притянул ее к себе и поцеловал ее губы. Чувствуя, что погибает, Николь отстранилась от него.
– Мы опаздываем, – тихо сказала она и смутилась нечаянно вырвавшемуся “мы”.
Крис отвернулся и теперь задумчиво смотрел перед собой.
– Да, сейчас поедем, – рассеянно произнес он. – Скажи, а больше тот киллер… не возникал на твоем пути? Ты его больше не видела после того разговора? – поправился Крис.
– Видела, – неохотно ответила Николь. Крис резко обернулся к ней и вопросительно поднял брови.
– Понимаешь, кроме Глории, секретаря Ар-мена, доверяла я тогда только одному человеку, секретному агенту ФБР. Он провожал нас с Джонни, устроив все так, чтобы нас с ним не могли выследить те, кто угрожал в своих письмах. На прощание он дал адрес, по которому я могла бы сообщить ему, если мне понадобится его помощь. Приехав в Лос-Анджелес, я абонировала почтовый ящик и сообщила ему номер.
– Он был в тебя влюблен? – ревниво спросил Крис.
– Нет, не думаю. Иногда он производил на меня впечатление человека со странностями, этакого милого чудака. – Николь улыбнулась своим воспоминаниям об этом человеке. – Называл себя Куином, а настоящего его имени я так и не узнала. Впрочем, это было неважно. Куин оказался в высшей степени порядочным и надежным. Через месяц после моего приезда сюда я получила от него газету, в которой была напечатана фотография убитого мужчины. Я узнала в нем исполнителя заказного убийства Ар-мена. Под фотографией помещалась небольшая заметка, в которой было обращение ко всем, кто узнал убитого и мог бы сообщить о нем какие-либо сведения, причем за приличное вознаграждение. На полях газеты была приписка, сделанная рукой Куина: “Надеюсь, вы этого человека не узнали”.
– Куин предупредил, что охота за тобой продолжается?
– Да, именно так я и поняла. Газета была свежая. Куин очень торопился обезопасить меня. Но с тех пор прошло много времени. Больше он мне не писал.
– Поехали, а то действительно опоздаем к ланчу, – сказал Крис. – Да и Джонни заждался, наверное.
Николь бросила на него благодарный взгляд, но Крис его не увидел.
Машина быстро рванулась с места, и не прошло пятнадцати минут, как показался красный кирпичный дом, построенный в стиле модерн начала века. Зеленые лужайки, купы деревьев, пальмы, заросли душистых цветущих кустарников рядом с большим бассейном – все здесь радовало глаз. По детским качелям, маленьким деревянным домикам, расписанным яркими красками, и различным приспособлениям для тренировки и физического развития, сразу можно было определить, что главное внимание в этом доме уделяется детям.
Еще издали Николь с Крисом увидели группу мальчишек, гонявшихся вместе с собаками за мячом на лужайке. Перекрывший крики ребят и лай собак, шум въехавшей за ограду спортивной машины красного цвета привлек их внимание. Но только один отделился от группы и побежал навстречу. Джонни! – заволновалась Николь.
Крис припарковался на стоянке, где уже находились три солидные семейные машины, и вышел, чтобы открыть дверцу Николь, но опоздал. Она уже бежала навстречу сыну с легкостью, свойственной только юным девушкам. Он остался стоять, наблюдая издали за встречей матери и сына. Глаза его были подозрительно влажными.
– Ты скоро перерастешь меня, – говорила Николь, целуя Джонни в макушку, в глаза, в щеки.
– За полгода я вырос на целых пять сантиметров, – гордо сообщил тот и чмокнул мать в щеку. – Я приготовил тебе подарок, – выпалил он. – Но это сюрприз!
– Хорошо-хорошо! – говорила Николь, не в силах наглядеться на сына и удерживая его возле себя. – Она смеялась, но в горле стоял ком. Давно она не видела мальчика таким оживленным. Он сильно изменился, подумала она, слушая его сбивчивый перечень школьных новостей.