Любители тел (сборник)
– Нет.
– Тебе пришлось с ним повозиться? А может быть, он доставил тебе какие-нибудь неприятности?
– Да нет же, черт возьми, – ответил я. – Я же все тебе рассказал.
– Тогда скажи мне вот что… Есть у тебя алиби… скажем, на прошлые сутки?
– Малыш, у меня найдется по крайней мере три свидетеля, которые могут рассказать, где я находился в любую минуту в течение всей недели и до настоящего времени. Ну а теперь – в чем дело?
– Кто-то прикончил Митча в его собственной квартире: ему всадили в сердце кинжал. Его нашли мертвым на живописном восточном ковре.
– Кто нашел?
– Подружка, которая имела свой собственный ключ от двери. Она сумела вызвать нас до того, как упала в обморок. Приходи ко мне. Мне надо поговорить с тобой.
Я повесил трубку и посмотрел на Вельду, чувствуя, что у меня стянуло всю кожу на лице.
– Снова неприятности? – спросила она.
– Да. Кто-то убил Митча Темпла.
Она поняла, о чем я думаю.
– Он что-то разнюхал по поводу убийства этих девушек, не так ли?
Я кивнул.
– Тогда чего же Пат хочет от тебя?
– По всей видимости, ему нужны все подробности последнего моего с ним разговора. Собирайся, пошли.
* * *
У Митча Темпла была квартира в новом доме в восточном районе. Это было шикарное строение, в котором жили богачи и знаменитости. Швейцар в униформе не привык лицезреть полицейские автомобили и полицейских офицеров, которыми кишело теперь небольшое пространство перед роскошной резной дверью.
Дежурный коп узнал и пропустил нас.
Мы поднялись на лифте на шестой этаж. На небольшую площадку выходили двери двух квартир, одна из которых была закрыта – это была дверь квартиры, принадлежащей отсутствующему жильцу, а другая – широко распахнута. Копы внутри этой квартиры были заняты своим привычным делом. Пат приветственно махнул нам рукой, и мы, обогнув кровавое пятно возле двери, прошли вслед за ним к тому месту, где лежало тело. Ребята из криминальной лаборатории уже закончили свою работу и стояли в стороне, обсуждая последние новости бейсбола.
– Можно? – спросил я.
– Валяй, – ответил Пат.
Я опустился на колени возле трупа и внимательно осмотрел его. Митч Темпл лежал на боку в луже крови. Одна его рука была все еще вытянута, цепляясь за полу пиджака, который он пытался стянуть со спинки стула; пальцы его другой руки судорожно стискивали батистовый носовой платок, который всегда торчал из его нагрудного кармана. Я поднялся на ноги и бросил взгляд на кровавый след, тянувшийся от двери до дырки в груди Темпла. Он был длиной в добрых двенадцать ярдов.
– Что удалось выяснить, Пат?
– Похоже на то, что он открыл дверь на звонок и получил удар кинжалом с восьмидюймовым лезвием. Он сразу упал на спину. Тот, кто его убил, просто закрыл дверь и ушел.
– Такая рана в большинстве случаев оказывается смертельной, не так ли?
– Да, – ответил Пат.
– А что он искал в пиджаке?
– Что-нибудь такое, что могло бы остановить кровотечение, как мне кажется. По-видимому, здесь ничего не тронуто. Удивляюсь, как ему удалось добраться сюда. Медицинский эксперт тоже не понимает, каким образом у него хватило сил. Он два раза падал, а последние несколько дюймов полз.
– Никто не может попасть в квартиру, пока снизу не позвонит швейцар, – напомнил я.
Пат бросил на меня недовольный взгляд.
– Пока мы не установили точного времени смерти, но профессионал вполне мог подобрать для осуществления своего плана подходящий момент. Мы сейчас проводим проверку квартиросъемщиков и вообще тех, кто был здесь, но могу поспорить, что мы ничего не найдем. Типы, которые здесь живут, не хотят иметь дело ни с трупами, ни с полицией. Они не знают даже своих соседей п„о площадке.
– Это ведь Нью-Йорк, – сказал я.
– Ну, а как насчет тебя?
Это было скорее утверждение, а не вопрос.
Я взглянул на него и покачал головой:
– Можешь меня вычеркнуть, я с ним не имел дела с момента нашей последней встречи. Я ведь передал тебе, что он сказал: он ничего не станет писать в течение недели, но между тем будет потихоньку выяснять вопрос насчет неглиже. Думаешь, он что-нибудь нашел? У него было огромное количество источников информации.
Пат пожал плечами.
– У него нет никаких записей на этот счет. И секретарша тоже ничего не знает. Она говорит, что он подолгу отсутствовал каждый день, но исправно давал материал в свою колонку. Мы сейчас исследуем его последние записи и репортажи, может, нападем на какой-нибудь след.
– А как насчет той серии статей о мафии, которую он опубликовал месяц назад?
– Они слишком хитры, чтобы вести охоту на журналистов. Все равно этим ничего не добьешься, но легко обнаружишь себя. Им нужна анонимность, а не известность. Нет, здесь что-то другое.
– Эти чертовы неглиже?
– Возможно. Я надеялся, что ты что-то разнюхал.
Я пошарил в кармане в поисках сигарет, но наткнулся на бумажник.
– Смотри-ка, я всего лишь агент по страхованию, – усмехнулся я, кинув его Вельде. – Держи, можешь оставить его себе.
Она подхватила бумажник и сунула его в свою сумочку.
– Сожалею, Пат, но у меня ничего нет для тебя. В том случае если только полицейский департамент не захочет взять меня на службу.
– Понятно, – пробормотал он. – Могу себе представить. Ладно, тебе лучше убраться отсюда до прибытия прессы. Они и так раздуют это дело, и я вовсе не хочу, чтобы они наткнулись тут на тебя.
– Не обращай внимания, малыш.
– Если что-нибудь узнаешь, дай мне знать.
– Разумеется.
– Пройди через черный ход.
По дороге к выходу я обернулся.
– Может быть, ты будешь так любезен и известишь меня о том, какой оборот примет дело?
Губы Пата скривились в усмешке:
– О'кей, крошка.
Ужинали мы бифштексами у Вельды. Это был домашний ужин, одно из тех мероприятий, которые она обставляла с особой тщательностью. На ней был совершенно свободный в талии синий шелковый халатик, так что когда она расхаживала по квартире, перед взором соблазнительно маячили ее обтянутые шелком бедра и ягодицы. Когда же она уселась напротив меня, отвороты халатика едва запахнулись, открывая глубокую ложбинку между грудями, и стоило ей слегка повести плечами, как отвороты расходились, давая мне возможность насладиться красотой ее бюста.
Наконец я отодвинул тарелку. Бифштекс был съеден, но вкуса его я не почувствовал. Она налила мне кофе, улыбнулась и сказала:
– Видишь, чего тебе не хватало все это время.
– Ты чертенок, – я вынул из кармана сигареты, сунул одну в рот и сказал: – Дашь мне прикурить?
Вельда потянулась за сумочкой, вытряхнула из нее кучу всякой ерунды, после чего нашла спички и дала мне прикурить.
Складывая все обратно, она вдруг помедлила, держа в руках мой бумажник, и сказала:
– С какой стати было заключенному посылать тебе эту штучку?
– Ты же видела письмо. Это входит у них в программу перевоспитания.
– Да нет, я не то имею в виду. Если такие вещи посылают хорошо известным людям, то уж, конечно, им известно о роде их занятий. Особенно о твоем. Очень плохо, что тут нет фамилии того, кто это сделал.
– Давай поглядим.
Я взял бумажник и развернул его. Он был стандартного фасона, с отделениями для визитных карточек, прорезью для удостоверения личности и кармашками для счетов.
– Пусто, – сказал я. – К тому же все вещи проверяются во избежание пересылки заключенными посланий на волю. Это просто рекламный трюк.
– Может быть, там есть потайное отделение? – засмеялась она.
Но я не смеялся. Я уставился на бумажник, затем стал ощупывать линию сгиба. И наконец я нашел его – хитро спрятанный потайной кармашек, который очень трудно найти при поверхностном осмотре… Там-то и была записка.
Она была написана карандашом крошечными заглавными буквами на клочке туалетной бумаги. Я прочел ее дважды, чтобы быть уверенным, что не ошибся. Каждое слово по отдельности.
“Дорогой Майк! Я услышал по радио про убийство рыжеволосой девицы. Моя сестра была знакома с ней и с девчонкой Постон тоже. Я подумал об этом только сейчас. Когда я узнал про смерть Постон, я не придал этому значения, но последняя смерть встревожила меня. Вот уже четыре месяца от Греты нет никаких известий. Найдите ее, пожалуйста, и попросите написать мне. Я заплачу вам, когда выйду отсюда.