Кот ушел, а улыбка осталась

– Летите куда хотите. Перестройка!
– А переводчик, а суточные?
– Нет у нас денег! Переводчика и суточные пусть вам евреи дают, раз уж они такие богатые.
 
«Филип Моррис»
 
Перед отъездом в Израиль я был у Сергея Бондарчука.
– Сколько просить за сценарий? – спросил я его.
– Проси сто тысяч долларов.
– Долларов?!
– Долларов. Подожди. – Сергей достал из ящика коробку. – Это у тебя какие часы? – спросил он.
– «Полет». Подарок любимой женщины.
Сергей открыл коробку, извлек из нее часы с массивным золотым браслетом.
– На переговоры эти надень.
– Зачем?
– Там все имеет значение, на какой машине приехал, что на тебе надето, какие у тебя часы. Это – «Пате́к Фили́пп» [1], мне Юл Бриннер подарил. Приедешь, вернешь.
Дома я начал считать: «Доллар на черном рынке десять рублей. 100 тысяч долларов – это миллион рублей! По 500 тысяч на брата? «Волгу» куплю, с рук 15 тысяч. 500 минус 15 – остается 485. Дачу куплю! Это 485 минус 20 – остается 465. Да…»
Я взял бумагу, карандаш, начал распределять – семье, родным, друзьям, соратникам. Запутался. Ладно, пусть сначала заплатят, потом уж как-нибудь разберемся…
В самолете, когда летели в Тель-Авив, я показал Резо бондарчуковские часы и объяснил их назначение.
– А сколько там платят, ты у него не спросил? – поинтересовался Резо.
– Спросил. Он сказал, что с этими часами нам дадут 100 тысяч долларов.
– Долларов?!
– Долларов.
Резо подумал и сказал:
– «Волгу» куплю!
– 15 тысяч. 500 минус 15. Остается 485 тысяч.
– Дачу куплю!
– 20 тысяч. Остается 465 тысяч.
Пауза.
– Дубленки куплю, болгарские, Крошке и Левану! (Жене и сыну.)
– Еще тысяча. Остается 475.
– Ладно! Давай лучше про сценарий будем говорить.
Между прочим. В те времена пределом самых смелых мечтаний граждан Советского Союза были машина «Волга», дача и болгарская дубленка.
В Израиль мы летели через Вену. В венском аэропорту был эпизод с сигаретами, о котором я рассказал в эпизоде про умную собаку с приятным бархатным баритоном. В Тель-Авив прилетели в пять утра, приземлились в аэропорту Бен-Гурион. (В целях безопасности самолет летел ночью.) Когда на паспортном контроле мы предъявили советские паспорта, пограничники долго выясняли, что это такое: служебные советские паспорта с синей обложкой были для них в диковину. В аэропорту нас встречали Саша Кляйн (от фирмы Голана), Михо Мирианашвили и Морис Джанашвили (от грузинских евреев). Михо и Морис потом уделили нам много внимания. Когда вышли из здания аэропорта, там стояли встречающие. У них были такие теплые глаза, они так искренне радовались, когда видели своего, что мне это напомнило Тбилиси. И я подумал: «Израиль мне понравится». Так оно и случилось.
Саша Кляйн привез нас в гостиницу «Хилтон», вручил ключи от номеров и сказал, что через час здесь, на втором этаже, будет пресс-конференция.
– Через час восемь утра. Никто не придет.
– Прибегут! Ваш приезд – сенсация!
Через час, когда мы вошли в небольшой зал, там действительно было полно журналистов. Представители всех СМИ, аккредитованных в Израиле. Саша Кляйн нас представил. Первый вопрос был такой:
– Господа, означает ваш приезд, что Советский Союз собирается налаживать дипломатические отношения с Израилем?
– Нет, наш приезд ничего не означает. Мы приехали по приглашению продюсера Менахема Голана писать сценарий, – сказал я.
Пауза. Журналисты явно потеряли к нам интерес.
– А это будет коопродакшн? – спросил по-русски пожилой корреспондент газеты «Алим».
– Возможно. Пока не знаем.
– А кто оплачивает сценарий?
– Менахем Голан.
– А почему вы приехали без кагэбэшника? – не унимался пожилой корреспондент. – Всем известно, что в каждой советской делегации должен быть кагэбэшник, хотя бы один.
– Ну, значит, кто-то из нас двоих кагэбэшник. Или я, или он. Выбирайте, – предложил я.
Журналисты засмеялись и почему-то зааплодировали.
Между прочим. Когда моего друга Евгения Максимовича Примакова назначили директором Федеральной службы разведки, внутренний голос сказал мне: «Гия! Вы с Примаковым друзья – сто лет! Много должностей за это время поменял твой друг, а ты ни с какими просьбами к нему ни разу не обращался! Настала пора! Проси!»
Я пошел к Жене и сказал:
– Женя, я еду на фестиваль в Канны. Дай мне какое-нибудь задание!
– Какое?
– Ну, хотя бы горшок с цветком в гостинице на подоконнике переставить или на набережной Круазет жвачкой приклеить к скамейке снизу записку. Ну, и ваши суточные, и на непредвиденные расходы: такси, пресса, чаевые. А то в Госкино всего 3 доллара в сутки дают.
Евгений Максимович ответил:
– Георгий Николаевич, когда нам понадобится передвинуть в гостинице горшок на подоконнике или жвачкой приклеить к скамейке снизу записку, мы обратимся к тебе. Только к тебе и ни к кому больше. Даю слово. А пока тренируйся, – он достал из ящика пачку жевательной резинки и протянул мне.
Ну, а потом его оттуда перевели на другое место работы (назначили премьер-министром), а я так и остался неохваченным…
Так что канадская журналистка ошибалась. Не был я агентом КГБ. К сожалению…
После пресс-конференции я позвал Резо к себе в номер, завел в ванную, пустил воду и сказал шепотом:
– Там микрофоны. Давай договоримся, если спросят, а сколько у нас платят за сценарий, скажем, что это конфиденциальная информация. Иначе, если мы скажем, что у нас платят 600 долларов, они так и заплатят.
– Почему 600? – спросил Резо.
– Потому что за сценарий платят 6 тысяч. Делим на десять, получается 600.
C Евгением Примаковым
(Безопасному обмену информацией в ванной под шум воды меня научили в Лос-Анджелесе. Расскажу об этом позже.)
Саша Кляйн ждал нас в машине у подъезда гостиницы. Когда сели и поехали, Резо вспомнил:
– Гия, а где наши бондарчуковские часы?!
– Тьфу! Склероз! В номере, в сейфе.
Когда приехали в гостиницу, я сразу положил часы в сейф.
– Давай вернемся! – сказал Резо.
– Плохая примета! – Саше Кляйну не хотелось разворачиваться (он был за рулем).
– Ничего, в зеркало посмотрюсь, – сказал я. – Возвращайся!
Приехали на киностудию. Менахема Голана в то время в Израиле не было: он продюсировал фильм в Венгрии. Нас принял директор студии Ицек Колл. Он угостил нас кофе и поинтересовался, кого мы планируем на главного героя.
– Вахтанга Кикабидзе.
– Русский актер?
– Грузинский.
– Менахем вряд ли согласится на грузинского актера.
– Это принципиально, – я поднял руку, посмотрел на часы и спросил:
– Извините, который час по местному времени?
Ицек сказал. Я перевел стрелки.
– Гия, у тебя опять новые часы? А это какая фирма? – спросил Резо (об этом вопросе мы договорились заранее).
– На сей раз «Филип Моррис» [2], – сказал я.
– А что, они и часы уже выпускают? – удивился Ицек Колл («Филип Моррис» – марка американских сигарет).
– Да, – не без гордости сказал я.
И понял, самое время спросить:
– Господин Колл, а сколько вы нам заплатите за сценарий?
– Менахем планирует, что сценарий и постановку вам оплатит «Мосфильм», – сказал Ицек.
Пауза. Ангелы в небе запели «Чито-грито» скорбными голосами.
– А сколько платят у вас? – поинтересовался Ицек Колл.
– Это конфиденциальная информация, – сказал Резо. И вздохнул.
 
Израиль
 
Поскольку из Советского Союза мы с Резо приехали одними из первых, грузинские евреи оказывали нам большое внимание и чуть ли не каждый день устраивали в нашу честь банкеты. Грузинская кухня, хоровое пение. Все масштабно, радушно, но для непьющего человека слегка утомительно.