Второе пророчество

Вадим, вольготно развалившийся на продавленных, обшитых дешевым репсом подушках, немного помолчал, наслаждаясь моим растерянным видом и оценивающе наблюдая, как я стаскиваю насквозь промокшую куртку – на улице пуржило…
– М-да,– вынес обвинительный приговор он,– ты ни одеваться, ни раздеваться красиво не умеешь!
Я немедленно запуталась в насквозь прохудившейся подкладке рукава…
– А пришел я потому, дорогая, что решил от тебя уйти! – непоследовательно продолжил он, в кои-то веки выдав нечто похожее на каламбур: – Чао, бамбина! Не нужна ты мне больше, Евангелина! – издевательски пропел он.– Ясно?
Я остолбенела. Все-таки это совершенно разные вещи – подать на развод с целью приструнить загулявшего супруга или вдруг с бухты-барахты попасть в число брошенных, никому не нужных женщин. Я почувствовала себя жалкой, на глаза навернулись слезы отчаяния…
– Но, Вадюнчик,– жалобно зашмыгала я,– я же на работу устроилась, я тебе денежки принесла. Хочешь, купим тебе тот замшевый пиджак, который ты в «Джей-ди» присмотрел? – Я суетливо полезла за кошельком.– У меня хватит… кажется… – Мое старое портмоне неловко раскрылось, на пол посыпалась мелочь.
– Ну а дальше? – неприязненно осведомился муж, брезгливо стряхивая купюру достоинством в сто рублей, спланировавшую на носок его лакированного ботинка.– Потом опять весь месяц одной картошкой питаться? А крахмал, между прочим,– он демонстративно провел ладонью по своим красиво уложенным блестящим темным волосам,– очень вреден для внешности. Мой диетолог прописала мне минеральную воду «Эвиан», балык, черную икру и киви!
У меня вдруг что-то оборвалось внутри, и я, задыхаясь, прислонилась к обшарпанному косяку.
– Ты это серьезно?
– Про балык? – хамовато выгнул ровную бровь Вадим.
– Про «ухожу»?..
– Конечно.– Он томно закинул ногу на ногу и рассмеялся мне в лицо.– Разве тебе не достаточно тех полгода жизни, которые ты уже у меня украла? Я истратил их попусту! А ведь я мог использовать их куда практичнее, с гораздо большей выгодой для себя…
«Украла?» – Я ощутила, как в моей душе закипает холодная волна гнева. А как же эти пресловутые полгода, проведенные за стиркой и глажкой его рубашек, готовкой легких диетических блюд и вечной погоней за подработкой, уходящей на его модные шмотки? Я мыла полы в подъездах, выгуливала чужих собак и продавала газеты – в общем, хваталась за любую возможность подхалтурить, чтобы купить моему принцу немыслимо элегантные ботинки или нежнейший кашемировый пуловер, стоящий дороже всего моего гардероба. «Украла?..»
– Но я же устроилась на хорошую постоянную работу,– извиняющимся тоном промямлила я.– Подожди немного, скоро я дорасту до помощника редактора, и тогда…
– Тогда? – Яркие губы красавца изогнулись в саркастичной ухмылке.– Да у меня раньше седые волосы появятся! И потом, тебя же вышибут из этого журнала так быстро, что я и глазом моргнуть не успею. Помнишь то рекламное агентство? Тебя уволили за новаторский слоган: «Плавайте поездами Аэрофлота!» Или за вторую нетленку – про туроператоров и гинекологов, от которой до сих пор в агентстве наверняка вздрагивают: «Мы работаем там – где другие отдыхают!» Пойми, ты дура и неудачница. Я не хочу с тобой жить!
«Ну да,– презрительно подумала я,– для тебя жить – это значит жрать балык три раза в день и валяться на пляжах Мармариса…»
– Я не создан для убогого прозябания! – словно угадав мои мысли, соловьем разливался супруг.– Я хочу иметь машину. И не какую попало рухлядь, а только «Ламборджини Диабло». Я не могу одеваться в китайские подделки с Таганского ряда и питаться овсянкой. Я рожден для богемной жизни…
«Да ну! – про себя усмехнулась я.– И кто же тебя для нее родил, в этом вашем-то Верхнем Урюпинске? Похоже, как говаривала незабвенная Эмма Эдуардовна, Верхний Урюпинск представляет собой настоящий заповедник непуганых идиотов, и дворяне там водятся в немыслимых количествах!»
– Я рожден для шикарных женщин! – Пафосный тон мужа вырвал меня из сферы печальных раздумий.– А не для бесцветных белобрысых лахудр! Я тебя не любил, а просто использовал. Теперь ухожу к другой, более достойной моей внешности и интеллекта!
И тут я поняла – все, это предел, мое терпение истощилось!
То, что невозможно согнуть, можно сломать! Последние полгода жизни, проведенные с Вадимом, гнули меня по-всякому, да, видимо, я оказалась на удивление крепкой. А сегодня он, не раздумывая, сломал мою любовь, очевидно собираясь заодно втоптать в грязь и мою непростительно сентиментальную душу. Но похоже, он просчитался, ибо из разлома ненужной привязанности внезапно проклюнулся молодой побег – шипастый зачаток тщательно скрываемого экзотического цветка, называемого гордостью и самолюбием. Прежняя, робкая и вечно угождающая ему, Евангелина умерла здесь и сейчас. Ее место заняла совсем другая женщина – спокойная, сильная, уверенная в себе…
Я небрежно прислонилась спиной к межкомнатной двери, покрытой старой, местами облупившейся краской, и скрестила руки на груди, настолько внимательно рассматривая Вадима, словно увидела его впервые в жизни. Впрочем, так оно и обстояло на самом деле. Лишь заглянув в человека поглубже, можно разглядеть, как он мелок. Розовые очки ушедшей любви разбились вдребезги, больно изрезав мое сердце, но уже на зашоривая глаза. Нынче я подмечала в нем совсем не то, что хотела видеть ранее, возводя обычного неотесанного мужика на пьедестал принца и полубога. Нет, теперь я узрела его истинную сущность, показавшуюся мне омерзительной и отталкивающей. Передо мной сидел совсем не принц, а обычный неблагодарный эгоист, бесполезный трутень, привыкший жить за счет других.
Да, Вадим был красив. И я подметила, как сильно изменился он за последние месяцы. Фирменная одежда и посещение салонов красоты сделали его иным, к сожалению затронув лишь внешность, но не душу. Внутренняя сущность красавца осталась неизменной, наоборот утратив последние крупицы совести и справедливости. Отныне я поверила в существование монстров и энергетических вампиров, скрывающихся под поддельной личиной обычных миролюбивых обывателей. И мне еще сильнее, чем прежде, захотелось спасти этот мир, пока он окончательно не погрузился в пучину фальши и меркантильности. Потому что в этом мире не существовало настоящей, полноценной жизни.
– К ней уходишь, к Софочке? – безразлично поинтересовалась я, ожидая, возможно, что он все же окажется не совсем уж безнадежным, бессердечным мерзавцем и поведает мне о душещипательной любви к той, богатой женщине.
– К ней! – самодовольно ухмыльнулся Вадим.– Вот она-то, в отличие от тебя, понимает, какое сокровище получает. Она уговорила дядюшку сделать меня замом директора и обещала познакомить с владельцем элитного модельного агентства. София считает,– мой муж артистично повел широкими плечами,– мне нужно попробовать себя на подиуме…
– Значит, все-таки к ней! – ответно усмехнулась я.– Ну ладно, жить, но как ты можешь спать со старой и притом целлюлитной женщиной?
Лицо Вадима перекосилось от возмущения, служившего, возможно, лишь деланой маскировкой для чего-то другого, тщательно скрываемого даже от самого себя. Он вскочил с дивана, схватил меня за руку и насильно подтащил к установленному в прихожей зеркалу.
– А ты,– злобно заорал он мне в ухо,– считаешь себя красавицей? Ты давно ли на свое отражение любовалась-то? Думаешь, много кайфа – спать с этаким мешком костей?
– Мешок костей? – с язвительным смешком передразнила я.– Не ты ли, радость моя, всегда восхищался худенькими фигурками прославленных манекенщиц? Чем хуже я этой знаменитой Натальи Водяновой или анорексивной куколки Кейт Мосс? – Я критично присмотрелась к своим высоким скулам, впалым щекам, миндалевидным, слегка приподнятым к вискам глазам, необычного оттенка мокрого асфальта. Я сдернула резинку со своих светлых волос, и они тяжелыми волнистыми прядями рассыпались по спине, окутывая меня почти до колен. Подумаешь, худая и грудь маленькая – так это сейчас даже модно. Фигура в стиле унисекс. Зато рост у меня модельный и ноги, что называется, от ушей.– А в редакции мужики смотрят мне вслед и языками восхищенно щелкают! – сообщила я раскрасневшемуся от гнева мужу.– Пожалуй, зря я никогда косметикой не пользуюсь. Завтра же отправлюсь к Галке в салон и подберу себе макияж…