История господина Зоммера

В то время, когда я еще лазил но деревьям, в нашей деревне жил… или, скорее, не в нашей деревне, не в Унтернзее [1], а в соседней деревне, в Обернзее [2], – но это нельзя 6ыло разграничить четко, потому что Обернзее и Унтернзее и все остальные деревни не имели какой-то строгой границы, а чередовались друг за другом вдоль берега озера, не имея видимого начала или конца, как узкая цепь садов и домов, и дворов, и лодочных будок… В общем, в этой местности, меньше чем в двух километрах от нашего дома, жил человек по имени «господин Зоммер». Никому не было ведомо, как звали господина Зоммера по имени, Петер ли, или Пауль, или Хайнрих, или Франц-Ксавер, был ли он доктором Зоммером, или профессором доктором Зоммером – его знали только лишь и единственно под именем «госполин Зоммер». Кроме того, ни одна душа не ведала, какой работой занимался господин Зоммер, была ли у него какая-нибудь профессия и имел ли он ее когда-либо вообще. Было известно лишь то, что г о с п о ж а Зоммер имела профессию, которой занималась, а именно профессию кукольника. Изо дня в день сидела она в квартире Зоммеров, в полуподвале дома мастера малярного цеха Штангльмайера, и мастерила там из шерсти, ткани и опилок маленькие детские куклы, которые она один раз в неделю, запакованные в большой сверток, относила на почту. На обратном пути с почты она по очереди заходила к лавочнику, к булочнику, к мяснику и к зеленщику, возвращалась домой с четырьмя туго набитыми сумками, не выходила из квартиры всю следующую неделю и мастерила новые куклы. Откуда появились Зоммеры, известно не было. Они просто когда-то однажды появились – она на автобусе, он пешком, – и с тех пор они просто были. У них не было детей, не было родственников, и к ним никто и никогда не приходил в гости.
Хотя о Зоммерах, а особенно о господине Зоммере, знали не больше, чем ничего, можно с полным нравом утверждать, что господин Зоммер в то время был самым известным человеком во всем районе. В округе как минимум шестидесяти километров вокруг всего озера не было человека, мужчины ли, женщины ли или ребенка – не было даже собаки, – которые не знали бы господина Зоммера, потому что господин Зоммер все время был в пути. С раннего утра до позднего вечера господин Зоммер куда-то носился. Не было в году ни дня, который господин Зоммер не проводил бы на ногах. Шел ли снег или падал град, бушевала ли буря или лило как из ведра, палило ли солнце или поднимался ураган – господин Зоммер был в пути. Зачастую он выходил из дома до восхода солнца, как рассказывали рыбаки, которые выезжали на озеро в четыре часа утра, чтобы вытащить свои сети, и зачастую он возвращался домой уже поздно ночью, когда луна стояла высоко в небе. Сделать в течение дня круг вокруг озера, что составляло примерно расстояние в сорок километров, не было для господина Зоммера чем-то особенным. Два или три раза в день пешком в районный город и обратно, десять километров туда, десять километров обратно – для господина Зоммера никакой проблемы! Когда мы детьми, по утрам, полусонные, шагали в школу, нам навстречу, свежий и бодрый, шел господин Зоммер, который был уже в пути не один час; шли мы в обед усталые и голодные домой, нас молодцеватым шагом обгонял господин Зоммер; а когда я вечером того же дня смотрел, собираясь идти спать, в окно, зачастую случалось, что внизу, на улице у озера, я видел тень высокой, худой фигуры господина Зоммера.
Узнать его было легко. Даже на расстоянии невозможно было его ни с кем спутать. Зимой он носил длинное черное, чрезвычайно широкое и удивительно твердое пальто, которое при каждом шаге подпрыгивало, словно слишком большая оболочка вокруг его тела, резиновые сапоги и одетый на лысину берет с помпоном. Летом же – а лето продолжалось для господина Зоммера [3] с начала марта по конец октября, то есть большую часть года, господин Зоммер носил плоскую соломенную шляпу с черной матерчатой лентой, полотняную рубашку карамельного цвета и короткие, карамельного цвета, штаны, из которых забавно торчали его тощие, длинные, твердые, состоявшие почти лишь из одних сухожилий и раздувшихся вен ноги, переходящие ниже в пару неуклюжих горных сапог. В марте эти ноги были ослепительно белыми, и вены отчетливо виднелись на них запутанной, чернильно-синей системой рек; но уже через несколько недель они принимали медовую окраску, в июле они светились карамельным цветом, как рубашка и штаны, а к осени они настолько выдубливались до темно-коричнекого цвета солнцем, ветром и дождем, что на них нельзя было различить ни вен, ни сухожилий, ни мышц; а ноги господина Зоммера выглядели словно суковатые отростки старой, лишенной коры сосны до тех пор, пока они не исчезали в ноябре под длинными штанами и под длинным черным пальто, скрытые от всех взглядов до следующей весны, когда они снова показывались в своем первозданном молочном сиянии.
Две вещи были у господина Зоммера с собой как летом, так и зимой, и ни один человек не видел его без них: одной из них была его палка, другой был его рюкзак. Палка его не была обычной палкой, с которой гуляют, а была длинной, слегка кривой жердью, достающей господину Зоммеру до плеч, служащей ему своего рода третьей ногой, без помощи которой он никогда не смог бы достигнуть столь необычной скорости и не смог бы преодолевать столь немыслимые расстояния, намного превосходившие отрезки, которые мог осилить нормальный пешеход. Каждые три шага господин Зоммер с силой выталкивал палку правой рукой вперед, упирал ее в землю и изо всех сил подтягивался на ней на ходу вперед так, что это выглядело, будто его собственные ноги служили ему только для скольжения, в то время как настоящий толчок порождался силой правой руки, которая при помощи палки переносилась на землю – подобно некоторым лодочникам на реках, которые толкают свои плоские челноки по воде при помощи длинных палок. Но рюкзак всегда был пустым или почти пустым, потому что в нем, насколько это было известно, не было ничего больше, кроме бутерброда господина Зоммера и его сложенной резиновой накидки до бедер, с капюшоном, которую господин Зоммер одевал, когда его в пути заставал дождь.
Но куда вели его пути? Какова была цель его бесконечных хождений? Ради чего и зачем носился господин Зоммер торопливым шагом по окрестностям по двенадцать, четырнадцать, шестнадцать часов в сутки? Этого никто не знал.
Вскоре после войны, когда Зоммеры поселились в деревне, эти походы еще никому особенно в глаза не бросались, потому что тогда все люди ходили с рюкзаками по дорогам. Не было ни бензина, ни автомобилей, и только один раз в день приезжал автобус, нечем было топить, нечего было есть, и чтобы достать где-то несколько яиц, или муку, или картошку, или килограмм брикета [4] или даже только писчую бумагу, или лезвия для бритья приходилось зачастую совершать многочасовые переходы и затем тащить раздобытое домой на тачках или в рюкзаках. Но уже через несколько лет все снова можно было купить в деревне, стали привозить уголь, автобус курсировал уже пять раз в день. И уже через несколько лет у мясника снова появился собственный автомобиль, а потом у бургомистра, а потом и у зубного врача, а мастер малярного цеха Штангльмайер ездил на мотоцикле, а его сын на мопеде, автобус все еще курсировал три раза в день, и никому теперь не могло прийти в голову идти четыре часа пешком в районный центр, если возникала необходимость сделать там покупки или получить новый паспорт. Никому, кроме господина Зоммера. Господин Зоммер по-прежнему ходил пешком. Рано утром он застегивал лямки рюкзака на плечах, брал в руки свою палку и уходил торопливым шагом, через поля и луга, по большим и малым дорогам, сквозь леса и вокруг озера, в город и обратно, от деревни к деревне… до позднего вечера.
Но самым странным было то, что он никогда не делал каких бы то ни было покупок. Он ничего не выносил и ничего не покупал. Его рюкзак был и оставался пустым, за исключением бутерброда и накидки. Он не ходил на почту и не ходил в районную управу, все это он оставлял своей жене. Кроме того, он ни к кому не заходил и нигде не останавливался. Когда он отправлялся в город, то никуда не заворачивал, чтобы что-то поесть или хотя бы выпить стаканчик, он даже ни разу не присел па скамейку, чтобы несколько минут передохнуть, а просто на ходу поворачивал и снова торопился домой или куда-нибудь еще. Когда его спрашивали: Откуда вы идете, господин Зоммер? – или – Куда вы идете? – он раздраженно покачивал головой, как будто ему на нос садилась муха, и бормотал что-то невнятное, что нельзя было понять вообще или понималось отчасти, и это звучало примерно так: …какразоченьспешусейчасвверхнашкольнуюгору… быстропройтивокругозера… ещесегодняпрямосейчасобязательнопопастьвгород… оченьспешу-оченьпрямосейчассовершеннонетвремени… – и еще до того, как можно было успеть спросить: Что? Извините, не расслышал. Куда? – он уже ускользал прочь, усиленно шкрябая своей палкой.