Дуэль в истории России

 
Александр Кацура
Дуэль в истории России
 
От автора
Само Провидение указало им на дуэль.
Антон Чехов
Провидение? Промысел Божий? Или темный рок? Что имеет в виду писатель? Неужели он говорит о дуэли как о спасительном выходе из невыносимой ситуации?
Именно так!
Антон Павлович размышляет о дуэли применительно к своим героям, которые искали честный выход из запутанных отношений. Они нашли его только тогда, когда бесстрашно сошлись лицом к лицу с оружием в руках. Это чеховское озарение на самом деле можно отнести ко всей верхушке русского общества XVIII–XIX веков. И даже начала века XX.
В мрачновато-рабском (особенно с точки зрения просвещенного европейца) российском обществе прошлых столетий дуэльный обычай неожиданно и стремительно не только отвоевал себе заметное место, нет, он совершил куда большее.
Фактически он способствовал созданию (прежде всего в высших слоях общества) нового типа русского человека — бесстрашного перед лицом тяжелой раны или даже смерти, гордого, щепетильного в вопросах чести, готового бескомпромиссно отстаивать свое личное пространство и свободу выбора в душе своей. Особенно это было важно в традиционно деспотическом русском государстве. Вот почему на дуэльное поле столь безудержно стремились лучшие представители тогдашнего общества, прежде всего поэты и офицеры, поборники свободы и ревнители чести.
На поле этом пахло не только кровью и гибелью, там веяло восторгом бесстрашия. Там веяло свободой! Свободой распоряжаться своей жизнью и свободой заглядывать в лицо смерти. По понятным причинам обычай этот проник в дворянскую среду и укрепился там. И вот так вышло, что лучшая часть дворянства стала лучшей частью российского общества — в смысле честности, неподкупности, бесстрашия и бурлящей творческой энергии. Последнее качество оказалось неразрывно связанным с тремя первыми. Практически не бывало так, чтобы трус и лжец оказывались творчески состоятельными.
Именно с людьми, готовыми выйти к роковому барьеру (а это как раз они в основном создали бессмертную русскую культуру XIX века, это они грезили о свободе для всех), стоило связывать светлые надежды на будущее страны. Увы, не случилось. Поражение этой малой части общества, ее уход с исторической сцены в начале XX века обозначили тяжелейший удар по национальному характеру и по судьбам народа. Выбраться из трясины холопства, трусости, тупости, подлости и продажности мы не можем по сию пору.
Предлагаемая читателю книга пытается проследить на длинной цепочке исторических примеров ту роль дуэли, которая оказалась столь живой и действенной в становлении характера русского человека, офицера и дворянина. Автора интересуют не столько детали дуэльных обрядов, сколько характеры людей. Это в равной мере относится и к царям, и к поручикам заштатных гарнизонов, к большим поэтам и рядовым литераторам, к знаменитым генералам и мелким помещикам.
Случилось так, что история русской дуэли не только по времени, но и по внутреннему ритму, по глубинной сути своей совпала с историей Дома Романовых. Еще в XVII веке, при втором Романове, поединок по правилам проник в Россию, отвоевал себе, несмотря на суровые запреты власти, заметное и даже яркое место в жизни российского дворянства. Дуэльные баталии способствовали укреплению духа и утонченности характера русского дворянина, но одновременно собрали немалую жатву на полях русской культуры и русского воинства. Вслед за последним Романовым, относившимся к институту дуэли вполне терпимо и даже верившим, что дуэль способствует улучшению нравов в офицерской среде, в трагические минуты российской истории дуэльные обычаи столь же быстро и необратимо ушли в небытие, как и многие другие обычаи и основания старой русской жизни.
Вот почему рассказ о роли дуэли в русской истории так тесно переплетается в нашей книге с повествованием о 300-летней династии русских царей, о том, как они сменяли друг друга, заметно меняя и декорации, и ритм отечественной жизни. Но еще больше тема эта сплетается с повествованием о жизни и смерти замечательных наших писателей и поэтов, о лучших периодах в жизни страны, славных и военными победами, и небывалыми взлетами в области культуры и духа.
Дуэльный обычай в нашем рассказе не самоцель, но лишь своеобразное историческое окошко, через которое многое можно разглядеть, многое узнать о характере русского человека.
 
Глава I. «А мне, грешному, здешняя честь аки прах…»
Придворным же строго указать, чтобы они «иноземских немецких и иных извычаев не перенимали, волосов у себя на голове не подстригали, також и платья, кафтанов и шапок с иноземских образцов не носили и людям своим по тому ж носить не велели».
Царь Алексей Михайлович Романов
От Алексея Михайловича к Петру Алексеевичу
Первая дуэль западного образца — поединок по правилам — на русской земле случилась в мае 1666 года, в Москве, в Немецкой слободе. Участниками дуэли были молодые чужестранцы — англичанин майор Монтгомери и шотландец полковник Патрик Гордон, будущий сподвижник юного Петра I, получивший от царя звания генерала и контр-адмирала. Но эти карьерные успехи Гордона впереди. Петра еще нет на свете, он родится только через шесть лет. На московском престоле восседает его отец, «Божией милостью Великий Государь, Царь и Великий князь всеа Великия и Малыя и Белыя Руси самодержавец» Алексей Михайлович Романов. Он сын и наследник того самого отпрыска боярского рода — Михаила Федоровича Романова, которого еще шестнадцатилетним юношей в феврале 1613 года избрали на Земском соборе царем и которого спустя некоторое время спас от задумавших его погубить польских шляхтичей, представлявших интересы претендента на русский престол королевича Владислава, костромской крестьянин Иван Сусанин.
Замечательные подробности схватки англичанина и шотландца я изложу в начале следующей главы, а сейчас вспомним о Немецкой слободе. Европейское поселение появилось в Москве еще в XVI веке. «По соседству с Преображенским, — отмечал наш знаменитый историк Василий Осипович Ключевский, — давно уже возник заманчивый и своеобразный мирок, на который искоса посматривали из Кремля руководители Московского государства: то была Немецкая слобода. При царе Алексее она особенно населялась военными людьми: тогда вызваны были из-за границы для командования русскими полками иноземного строя пара генералов, до сотни полковников и бесчисленное количество офицеров».
Жители этого славного мирка, выходцы едва ли не со всей Европы, прибывая на русскую службу, сохраняли верность многим своим привычкам. Там звучали почти все европейские языки. В ту пору на Руси немцами (то есть немыми, не умеющими сказать по-русски) называли всех иностранцев. Отсюда и название поселения, где жил военный люд, оружейники и медики, алхимики и аптекари, парикмахеры и портные, пивовары и знатоки географии и математики. Слободу эту можно назвать, перефразируя графа Альгаротти, окном в Россию, приоткрытым еще задолго до Петра. Через окошко это в русскую жизнь проникло немало европейских обычаев и нравов — военных, житейских, культурных, юридических, дипломатических, в том числе, конечно, и поединки «по правилам». Собственно, и сам молодой Петр первые уроки западной жизни получил именно здесь, в Немецкой слободе, где он так любил бывать. Что же касается упомянутого неаполитанского графа, то он позже, посетив строящийся Петербург уже при Петре, скажет про русского монарха: «Царь открывает окно в Европу».
На самом деле, как мы видим, процесс был двусторонним.