Похищение

«Вы имеете в виду Седраха, Мисаха и Авденаго?»
«Да, имена звучат похоже. Я и не знал, что вы такой ученый, д'Артаньян».
«Как же мы выйдем из плена?»
«Очень просто. Я выломаю дверь, убью это чахлое создание в войлочных тапочках, и мы выйдем на свежий воздух, без которого я страдаю изжогой, головокружением и разлитием черной желчи».
«А Марья, друг мой, вы забыли про мадемуазель Марью».
«Прихватим ее по дороге».
«Славный план, клянусь небом. Простой, без затей. Но вы подумали о том, куда мы выйдем?» «Какая разница? Вряд ли там будет хуже, чем здесь — учтите, д'Артаньян, я решительно недоволен здешним столом. У Болта отвратительный повар. В Пьерфоне я не стал держать бы такого и дня — выгнал бы, предварительно выпоров».
«Что же, Портос, вы меня убедили. Ваш план великолепен. Сильны ли вы по-прежнему, мой друг?» Портос с немым укором посмотрел на него. Именно в этот момент Салима снисходительно улыбнулась.
— Марья находится под моим покровительством. Ей ничего не угрожает, пока вы сами не ухудшите ее положения.
— Но я хочу хотя бы взглянуть на нее. Мне будет легче принять решение, если я увижу, что вы выполняете свои обязательства.
— Хорошо, — сказала Салима. — Идемте.
Ну же, подумал д'Артаньян, позови стража, дай работу Портосу.
Но Салима повернулась и направилась к выходу.
— Эй, — крикнул Рервик.
Женщина застыла, резко дернула головой. Д'Артаньян стоял в двух шагах с железной ножкой в руке. Держал он ее неловко, но в его глазах Салима прочла ярость.
— Молчите, — прошептал Андрис, приблизив рваный край железа к горлу Салимы. — И отойдите от двери.
Салима не двигалась.
— Ну. — Рервик слегка царапнул по коже. Показалась кровь.
— Идиот, — сказала Салима. — Тебе конец.
— Пока — начало. Главное для вас сейчас — не закричать. Мне терять нечего. Один громкий звук, и… — Он надавил на железную полоску. Кровь пошла сильнее.
— Чего вы хотите? — спросила Салима сдавленным шепотом.
«Я хочу работы», — сказал Портос д'Артаньяну. «Сейчас вы ее получите», — ответил д'Артаньян.
— Я хочу выйти отсюда, — сказал Рервик.
— Это невозможно, — сказала Салима. — Вам не дадут сделать и двух шагов.
— Мы все же рискнем, — сказал Рервик. — Сейчас вы пойдете на полшага впереди и поведете меня прямо к Марье. Имейте в виду — малейшая неосторожность, и вам конец.
«Приготовьтесь, Портос», — сказал д'Артаньян. «Я готов», — ответил гигант.
Рервик сделал шаг назад, пропуская Салиму. Правая нога ступила на тыквенную корку (ее следовало положить на пол страниц пять тому назад).
«О черт!» — вскричал д'Артаньян, падая на спину и роняя кинжал.
— Джой! — закричала Салима.
На пороге вырос амбал. Ладонь — на рукояти плазмера. Бросок Портоса. Мощный удар каблуком в подбородок, правой рукой в солнечное сплетение, левой — по кисти, держащей оружие.
— Слишком много шума, — сказал Рервик, когда осела пыль. Мадам, наш уговор остается в силе. Я пригласил сюда Маленького Джоя, чтобы дать ему возможность отдохнуть, а нам — совершить прогулку без свидетелей. Хотя прогулка на людях в вашем обществе, мадам, возвысила бы меня во мнении окружающих и пролила бальзам на мое самолюбие. Мужчины, увы, тщеславны, и я не исключение. Возьмите моего друга Портоса. Образец рыцаря. Храбрец, красавец, чистая, добрая душа…
Салима смотрела на режиссера со страхом.
«Остановитесь, д'Артаньян, я не заслуживаю ваших похвал, — прогудел Портос. — Вы мне льстите». — «Я говорю правду, мой друг. Просто ваша скромность восстает против моих слов, выражающих искреннее восхищение…» — «Неумеренное, д'Артаньян». — «Отнюдь. Но и вас не обошел порок, присущий многим храбрецам». — «Какой же?» — Портос в недоумении приоткрыл рот. «Тщеславие, мой друг. Вспомните обстоятельства нашего знакомства». — «Но прошло столько лет!» — «И все же, вспомните». — «Какая-то ссора? Мы, кажется, славно отдубасили гвардейцев». — «А что этому предшествовало?» — «Клянусь, не помню». — «Вы вызвали меня на дуэль». — «В самом деле?» — «Да, мой друг. Вы заявили, что насадите меня на шпагу, как куропатку на вертел». — «Неужели?» — «Очень остроумно, по-моему». — «Не отрицаю. Я всегда был остер на язык». — «Ну, а что послужило причиной вызова?» — «Что же?» — «Я наткнулся на вас на бегу, запутался в вашем плаще и увидел…» — «Что вы могли увидеть?» — «Можно при даме?» — «При этой? — Портос посмотрел на Салиму. — При этой можно». — «Я увидел фирменный ярлык. Плащ был не от Кардена». Портос побледнел. «Подумать только, — сказал он, — из-за этого я вас вызвал?» — «Да. Вы были оскорблены тем, что ваша маленькая тайна, рожденная, увы, тщеславием, раскрыта нахальным юнцом из провинции». — «Ведь я мог убить вас, д'Артаньян». Глаза гиганта увлажнились. «Ах, мой добрый благородный друг, забудьте об этом». — И д'Артаньян бросился в объятия Портоса.
Не спуская глаз с позеленевшей Салимы, Рервик разорвал рубаху Джоя на полосы, крепко стянул его руки и ноги, сделал аккуратный кляп и надежно заткнул рот бесчувственного стража.
Поменяв ножку от топчана на плазмер, он выпрямился.
— Теперь — вперед.
Они вышли в коридор.
— На всякий случай предупреждаю вас — я галантен только в пределах, обеспечивающих мою безопасность. При непредвиденных встречах, прошу вас, не давайте мне повода к бестактности. Я человек импульсивный. Портос свидетель, не раз рука моя непроизвольно хваталась за плазмер, и я горько оплакивал невольную жертву необузданного темперамента, доставшегося мне в наследство от гасконских родителей…
— Не паясничайте, Рервик. Вы авантюрист, я знала, но на этот раз вам конец. И вашей Марье. Я не дам за вашу жизнь и ломаного…
— Ливра. Или даже денье. Увы, увы! Ага, Портос, мы уже пришли. Мадам, удалите стражу.
Человека, стоявшего у дверей, за которыми, по-видимому, помещалась Марья, Рервик еще не встречал. Был он высок, худ и бледен.
«Черт побери, вылитый Мордаунт», — пробормотал д'Артаньян.
— Откройте дверь, Варгес, — ровным голосом приказала Салима, — и можете идти. Если будет нужно, я позову вас.
Варгес молча поклонился и, исполнив приказ, медленно пошел по коридору. Рервик подождал, пока он скроется за поворотом.
— Войдем, — сказал он.
Марья привстала на локтях. Ее глаза равнодушно прошли по лицу Салимы, дрогнули, схватив Рервика, подержали немного, отпустили. Завершив поворот, голова Марьи прекратила движение и опустилась на комковатую подушку. Она ничего не сказала.
— Марья, — негромко позвал Андрис.
Глаза закрылись. Марья мерно дышала.
— Встаньте туда, — Рервик указал Салиме на угол, — и отвернитесь.
Салима повиновалась.
Пятнистый румянец, сухие губы. Руки холодные. Рервик прижал ладонь Марьи к щеке. Рукав завернулся. На внутренней стороне запястья и выше — до локтя — точки.
— Что ей кололи? — резко спросил Рервик.
Салима повернулась к нему.
— Что кололи? — повторил Рервик.
— Не знаю. У Геле большой выбор. Есть разные схемы.
— Геле?
— Наш врач.
— Давно колют?
— Три дня.
— Зачем?
Салима пожала плечами:
— Чтобы слепить личность удобную, нужно уничтожить старую.
— Время уколов?
— Следующий через… — она взглянула на часы, — сорок минут. Впрочем, это не точно. Может быть, раньше, может — позже. Геле вообще может пропустить укол, если…
— Если?
— Если сам не очухается.
— Он приходит один?
— Входит сюда вместе с дежурным. В данном случае должен был войти с Варгесом.
— Сколько времени действует инъекция?
— Три-четыре часа. Но говорить с Марьей — все равно что с ребенком. И ходит она с трудом. Вам не уйти.
— Придется оставить ее здесь. Расскажите-ка мне, как выйти из этой норы. Только без фантазий. Точность информации — залог вашей безопасности.
— Я не стану говорить.
Рервик подошел к Салиме и коротко, без размаха ударил ее по щеке. Женщина дернулась. Брезгливо сложила рот. Но молчала.