Статус человека

Донован отвернулся. Пошёл бы ты со своими расспросами…
– Было, – буркнул он. – Всё, что мы здесь сделали и что оставили – полностью изложено в нашем отчёте Комиссии.
– Ах, да. Большой синтезатор, – вспомнил Ратмир. – Я, кстати, был очень удивлён, когда узнал, что в экипировке вашего корабля оказался большой синтезатор – словно вы летели не обыкновенными исследователями, а колонистами или, по крайней мере, строителями курортных городков.
Он стукнул каблуком по дороге. Полотно дороги отрывисто звякнуло.
– Похожа на земную, не находишь?
У Донована перехватило горло. Он поднял глаза и посмотрел на дорогу. Расплавленный ручеёк песка, вытекающий из-за бархана.
– Похожа.. – Он зябко повёл плечами. Почему я не могу врать? Почему я не умею врать?! Не похожа она, в том-то всё и дело! Она – земная… Донован провёл рукой по лицу. А как бы мне хотелось уметь врать… Спокойно так, глядя в глаза, уверенно… врать улыбаясь, веря самому себе, своей лжи. Пожалуй, это самое главное – чтобы самому верить своей лжи! Ничего бы я не хотел так сильно, как то, что я вижу, что я чувствую, что предчувствую, оказалось самой обыкновенной ложью. Слышишь, Кирш, – самой обыкновенной ложью! Самой заурядной…
– Донован? – осторожно тронул его за локоть Ратмир.
– Что? – встрепенулся Малышев. – Да, сейчас поедем.
И он быстро зашагал к «богомолу».
Ратмир проводил его взглядом, но ничего не сказал.
У самого борта «богомола» Донован остановился, пропуская Берзена вперёд, и оглянулся.
Пустыня. Серо-жёлтые барханы, песок, песок… До самого горизонта. А над песками зеленоватое небо с еле заметными нитевидными облаками и солнце. Жгучее, пылающее. И дорога. Сказочное Королевство, почему ты сегодня невесело? Ему вдруг вспомнился тот самый день, когда Айя дала ему прозвище…
…В тот день он ушёл на «попрыгунчике» в Пески брать пробы. Алеша тоже ушёл куда-то: то ли в океан, то ли вдоль побережья, и в Деревне остался один Кирш. Он, наверное, купался с человечками в Лагуне и играл с ними в мяч, потому что, когда Донован вернулся, все они тесным кругом лежали на песке и, затаив дыхание, слушали побасенки Кирша, а чуть в стороне сиротливо лежал мокрый, вывалянный в песке волейбольный мяч.
Донован выбрался из «попрыгунчика», но все были настолько увлечены рассказом Кирша, что его никто не заметил. Он очень удивился таким небывалым способностям Кирша, и, вместо приветствия, заулюлюкал на манер сустеков с Патагоны, собирающихся на ночное пиршество. На Земле, когда он работал в детском саду, на его воспитанников это производило впечатление.
Все, как по команде, подняли головы, и тотчас из кучи тел выскочила золотистая фигурка Айи и со всех ног бросилась к нему. Она бежала ему навстречу, радостная и довольная, растрёпанная, крича на всё побережье:
– Ды-ы-ылда! Дылда приехал!
Затем, подпрыгнув, повисла у него на шее и, уткнувшись носом в ухо, чуть задыхаясь от быстрого бега, выпалила:
– Милый мой, хороший мой Дылда!
Донован остолбенел.
– Ведь ты Дылда, да? – Она отстранилась и взъерошила ему волосы.
Донован ошарашенно посмотрел на Кирша. Тот, ехидно сощурившись, смотрел куда-то в сторону и что-то весело насвистывал.
– Это он тебя научил? – кивнул Донован в сторону Кирша.
– Ага! Я спросила его, как будет по-земному: «Самый добрый, самый умный, самый сильный и хороший, и красивый, самый длинный из людей», – и он сказал, что Дылда… А что – неправда?
Донован представил, как Айя пробовала на язык предложенное Киршем слово, долго катала на языке, прищёлкивала… И как оно ей понравилось. Он улыбнулся.
– Правда.
Ратмир высунулся из «богомола» и посмотрел в пустыню. Туда, куда смотрел Донован. Ничего не обнаружив, он осторожно окликнул Малышева.
– Да? – очнулся Донован. Затем тяжело вздохнул и полез через борт. – Поехали…
Феликс вывел «богомола» на шоссе, и сразу же по дну, как ножом по сковородке, завизжали растираемые в пыль песчинки. Он поморщился, приподнял машину над шоссе и пустил её в нескольких сантиметрах над поверхностью.
Дорога, изгибаясь, шла вокруг бархана. Чувствовалось, что на этом участке её биосиликетное квазиживое змеиное тело расслабилось, растеклось по песку, готовясь сократиться, сжаться и вползти на вершину бархана, пока песок не успел засыпать шоссе. Далее дорога ныряла между двумя горбами и круто взбиралась на вершину следующего бархана. И, казалось, так до бесконечности. Было жарко и сухо. Необыкновенно сухо. И пустынно. Пески. Континент песков. Целая планета песков.
– Ну и сушь! – просипел Феликс. От одного вида крупнозернистого песка, пропитанного солнцем, першило в горле и всё время хотелось пить. Он поляризовал козырёк светофильтра. – Лично я никогда бы не назвал всё это Сказочным Королевством. Разве что в сравнении с детской песочницей…
Он хотел что-то добавить, но тут «богомол» вылетел на бархан, и прямо перед ним выросла ярко-оранжевая громада дорогозаливочного комбайна. «Богомол» прыгнул, перелетел через него, и Феликс сразу же затормозил.
– Ну, вот, – сказал Ратмир и посмотрел на Донована. – Кажется, теперь мы знаем, как делалось это шоссе.
Комбайн был новенький, можно сказать, с иголочки. Он стоял, половина на шоссе, носом в песке, и слепил глаза люминофорной окраской. Ни царапинки, ни облупинки. А рядом, на обочине, в полусогнутом состоянии замерли два универсальных кибера. Руки у них странно скрючились на животах, головы опущены – ни дать, ни взять каменные бабы в Голодной степи.
Феликс выпрыгнул на шоссе, обошёл комбайн вокруг, постучал по цистерне, залез в кабину. Было слышно, как он там ворочается, чем-то звякает, чертыхается, очевидно, пытаясь завести. Комбайн не заводился.
Не заведётся, тоскливо подумал Донован. Он вдруг почувствовал, что ему стало всё безразлично – абсолютная пустота в душе. Апатия. А вокруг тишина, но не такая, как на Земле, а необычная, глухая… неживая какая-то, даже песок не шуршит… Странно и одиноко. Стоит заглохший новенький комбайн, зарывшись носом в песок, стоят обесточенные киберы… Буднично, обыденно, заброшенно. И жутко.
Из кабины комбайна наконец выбрался Феликс.
– Чёрт… – Он пнул ногой машину. – Не заводится. А цистерна, между прочим, полная. По самую завязку.
– Да? – Донован неприязненно проследил глазами за Ратмиром и отвернулся. Ратмир обошёл комбайн и остановился у киберов.
– Такое впечатление, – продолжал Феликс, – будто комбайн только что заправили, вывели на дорогу, а здесь бросили.
– Донован, – позвал вдруг Ратмир. Он заинтересованно копался во внутренностях одного из киберов. – Подойди-ка, пожалуйста, сюда.
Донован оторвал взгляд от пустыни и, неторопливо выбравшись из «богомола», пошёл к Берзену.
Кибер был несерийным, без заводского номера. Сразу видно, что это продукт местного производства: пластхитин шероховатый, неотполированный, – и на глазок заметно, что кибер сделан наспех.
– Посмотри, – сказал Ратмир и с трудом отогнул клешню кибера от живота.
Донован поёжился. Даже так, подумал он, глядя на развороченный, с оплавленными краями, вспоротый живот.
– Как ты думаешь, что бы это значило?
А ты не понимаешь? – зло подумал Донован. Неужели ты такой дурак, что не понимаешь? Или ты просто хочешь позлить, показать, во что обошлась Сказочному Королевству наша беспечность?
Феликс протиснулся вперёд, ощупал рваные края на корпусе кибера.
– Деструктором… – пробурчал он. Затем заглянул под кожух. – А сделано, между прочим, лишь бы как… Словно только для того, чтобы вспороть им животы.
Ратмир вскинул брови.
– По-твоему, это бутафория? – быстро спросил он.
– Бутафория? – Феликс удивлённо посмотрел на него. – Нет, почему же… Я вовсе так не думаю. Просто впечатление такое, будто их делали топором: тяп-ляп – и готово.