С ними по-хорошему нельзя

XLVIII 
Абсолютной уверенности в том, что это она, не было; это было даже маловероятно. Среди них могла вполне оказаться какая-нибудь фанатичная амазонка и республиканка, и если это так, то порядочно ли бомбить женщину? Командор Картрайт начал задумчиво подкручивать свои усы после того, как Маунткэттен обрисовал ему обстановку: шесть матросов убито, двадцать пять ранено; что касается положительных результатов обстрела, то они были незначительны. Картрайт приказал прекратить огонь и отправить радиограмму, чтобы известить генерала Максвелла о присутствии женщины среди мятежников на набережной Эден и запросить дальнейших указаний. 
XLIX 
- Антракт, - объявил Кэллехер. 
- Они успокоились, - сказал Маккормик. 
- Непонятно, с чего бы это, - сказал Мэт Диллон. 
- А нам передышка, - сказал Кэллинен. - Это нас немного взбодрит. 
Кэллехер засуетился вокруг своего пулемета. 
- А Кэффри? - спросил ОТРурки. 
- Мне кажется, наверху здорово бабахнуло, - сказал Мэт Диллон. 
- Дева Мария, Дева Мария, - зашептал Гэллегер, хватаясь руками за голову. 
- Что с тобой? 
Гэллегер, дрожа, как охотничья собака, жалобно заскулил. 
Кэллехер, оставив свой "максим", похлопал его по спине. 
- Ну что, старина, - участливо спросил он, - расклеился? 
- Расскажи нам о Кэффри, - произнес Маккормик. 
- Я же вам сказал, что там здорово бабахнуло, - объявил Диллон. - Пойду посмотрю. 
Он пошел. Занеся ногу над первой ступенькой, он поднял голову и увидел Герти, которая наблюдала за ними и слушала, что они говорят. Стояла она прямо, смотрела неподвижно; ее смятое платье было окровавлено. Мэт Диллон очень испугался. Во рту у него все слиплось. Он с трудом произнес: "Она не убежала", остальные повернулись и посмотрели на нее. Гэллегер перестал плакать. 
Она пошевелилась и начала спускаться по лестнице. 
Диллон медленно отошел к сбившимся в кучку товарищам. 
Она подошла к ним. Села. 
И очень мягко сказала: 
- Я бы поела омаров. 
L 
Она уселась перед ними и начала медленно есть. Доела и протянула Гэллегеру пустую консервную банку; тот принялся ее (консервную банку) задумчиво ощупывать. ОТРурки налил ей стаканчик виски, который она сразу же осушила. 
- Вы прятались? - спросил Маккормик. 
- Это допрос? - спросила Герти. 
Она вернула ОТРурки пустой стаканчик. 
- Он мертв, - сказала она. - Его голова - здесь (она махнула рукой), а тело - там (она махнула рукой в другую сторону). Какой ужас, - добавила она из приличия. - Снаряд разрушил часть стены. Я бы выпила еще стаканчик виски. 
ОТРурки налил ей полный стаканчик виски, который она сразу же осушила. 
- Вы прятались? - снова спросил Маккормик. 
- Но Кэффри не мог не знать, - встревожился Диллон. - Он что, соврал? Где же вы были? 
- Бедный Кэффри, - сказал Гэллегер и снова запричитал: - Бедный Кэффри! 
- У него спросите, - ответила Герти и кивнула в сторону Гэллегера. 
- Когда ты относил паек для Кэффри, ты ее видел? 
- Какой ужас, Дева Мария! Какой ужас! 
Маккормик бросил на Герти внезапно и неимоверно встревоженный взгляд. 
- Что вы с ним сделали? Что вы нам рассказываете про какой-то там снаряд? Вы его убили? Вы его убили? 
- Сходите и посмотрите. 
Выглядела она очень спокойной, очень спокойной. Повстанцы держались от нее на расстоянии. Дежуривший у амбразуры Кэллинен постоянно оборачивался и смотрел на нее с удивлением. Она улыбнулась ему. После чего он уткнулся в бойницу и уже больше не оборачивался. 
- Почему вы улыбаетесь? - спросил Маккормик. 
Но она уже больше не улыбалась. 
- Схожу посмотрю, - сказал Мэт Диллон. 
Этот никогда не упускал возможности куда-нибудь сходить. 
- Там крови по колено, - предупредила его Герти. - Какой ужас, - добавила она из приличия. 
- Дева Мария! Дева Мария! - причитал Гэллегер. 
Маккормик и ОТРурки его обматерили и как следует встряхнули. Гэллегер успокоился. Повернувшись спиной к Герти, он взял свою винтовку и подобрался к одному из забаррикадированных окон: на борту "Яростного", казалось, ничего не происходило. 
- Как называется корабль, который нас обстреливает? 
Все отметили нас, но ни один из караульных ей не ответил. ОТРурки сообщил ей, что речь идет о "Яростном", и затем спросил: 
- Почему вы спрашиваете? 
- У каждого корабля свое название. 
"Она не очень любезна по отношению ко мне", - подумал он. 
- Если, - продолжал Маккормик, - если, как бы это сказать, если вы невиновны в смерти Кэффри и Кэффри действительно мертв, мы сдадимся британцам. 
Кэллинен и Гэллегер вздрогнули, повернулись и посмотрели на ОТРурки; тот даже не понял почему. 
Герти сделала вид, что раздумывает, и ответила: 
- Я не хочу. 
- Так, значит, вы прятались? - в очередной раз спросил Маккормик, который никак не мог отвязаться от этой мысли. 
- Да, - ответила она и сразу же добавила: - Кэффри знал об этом. 
Гэллегер и Кэллинен отвели от нее взгляд и вернулись к наблюдению за по-прежнему спокойным "Яростным". 
Маккормик чувствовал себя все более и более неловко. 
- Кэффри, ах Кэффри, ах да! - недовольно пробурчал он и замолчал, посмотрев пугливо на Герти; он страшно боялся, что она может решиться внезапно и публично возобновить свои действия, неприличные до невообразимости, если не сказать до невероятности; действия, в греховности которых невозможно даже исповедоваться, ибо в катехизисе об этом не упоминается; впрочем, Маккормик не особенно хорошо себе представлял, в чем женщины способны исповедаться перед священником; он поймал на себе взгляд Герти, но ничего в нем прочесть не смог; командира бросило в дрожь. Он снова забурчал, но уже совершенно бессвязно: "Ах да, Кэффри... Кэффри...", потом вдруг решился. "Нужно принять решение", решил он и повел себя по-командирски решительно. Не дожидаясь, пока подчиненные отреагируют на его решение о принятии решения, он вскочил, схватил Герти за руку, подвел опешившую девушку к одному из маленьких кабинетов (именно к тому, в котором Гэллегер и Кэллехер складировали труп привратника), подтолкнул ее и запер за ней дверь на два оборота ключа, который почувствовал на себе всю решимость командирской хватки.