С ними по-хорошему нельзя

Гэллегер приник к амбразуре, оставленной в забаррикадированном окне. 
- Прищурив глаза, - сказал он, - я еще могу различить ее посмертные останки. У нее такой вид, будто она ждет своего возлюбленного. Просто наваждение какое-то. Просто наваждение. Да и остальные трупы скоро вылетят из своего чулана верхом на метле да как начнут слегка покачиваться в воздухе и постанывать. 
Он повернулся к Маккормику. 
- Не люблю я все это. Надо бросить их всех в Лиффи. И девчонку тоже. 
- Мы не убийцы, - сказал Маккормик. - Ну же, Гэллегер, побольше мужества. Finnegans wake! 
- Finnegans wake! - ответил Гэллегер, облизывая пересохшие губы. 
Раздались приглушенные всхлипывания. Это Кэффри провел рукой по ягодицам Герти. 
- Я же тебе сказал, что все должно быть корректно, - проворчал Маккормик. 
- А вдруг она прячет оружие. 
- Довольно. 
Они подвели Герти к лестнице и начали подниматься. Герти безвольно спотыкалась. Она уже перестала плакать. Двое часовых снизу посмотрели на поднимающихся. Затем вернулись на свое место. Ночь уже была тут как тут, темнющая, со сверкающей дыркой полной луны. 
- Собака, - вдруг прошептал Гэллегер. 
И добавил: 
- Она ее учуяла. Вот сука! 
Он приложил винтовку к плечу и выстрелил. 
Это был первый выстрел за ночь. Он странно прозвучал в тишине замятеженного города. Собака залаяла. Затем побежала прочь, подвывая страдальчески и патетически. Чуть дальше раздался второй выстрел, и все снова затихло. Британская пуля прикончила циничного зверя. 
- К чертям собачьим все эти трупы! - сказал Гэллегер. 
Кэллехер не ответил. 
XXII 
Через несколько секунд Гэллегер нарушил молчание: 
- Как ты думаешь, мы тоже будем ее допрашивать? 
Кэллехер не ответил. 
Гэллегер побоялся растратить на словоохотливость всю свою доблесть и к собеседнику больше не приставал; не поддерживаемый напарником разговор оборвался. Гэллегер этим воспользовался, чтобы прислушаться. 
XXIII 
Они зажгли маленькую свечку. Диллон стоял на посту у окна. Маккормик сидел за столом сэра Теодора Дюрана; справа от него находился Ларри ОТРурки. Кэллинен и Кэффри стояли по обе стороны от Герти; девушку посадили на стул и слегка привязали, хотя и бережно. 
- Имя, фамилия, род деятельности? - начал Маккормик. 
Потом повернулся к ОТРурки и спросил у него: 
- Так? 
Ларри кивнул головой. 
- А записывать будем? - спросил Маккормик. 
- Не стоит, - ответили все хором. 
Тогда Маккормик начал снова: 
- Имя, фамилия, род деятельности? 
- Гертруда Гердл, - ответила Гертруда Гердл. 
Раньше она уже сиживала на этом стуле, за этим столом; но тогда в этом кресле восседал почтенный чиновник в летах, питавший зернами нежности голубей своего сдержанно-платонизированного желания. Но сэра Теодора Дюрана шлепнули, и, не ведая этого, сидела она теперь перед республиканцем вида явно террористического. 
Впрочем, внешность довольно интересная. Хотя и не очень хорошо одет. 
Зато другой, рядом с ним, тот действительно хорош. Наверняка джентльмен. И ногти чистые. 
Справа и слева чурбаны. Эти-то уж точно республиканцы. Они связали ей руки. Правда, стараясь, чтобы ей было не очень больно. Зачем? 
У окна с ружьем в руке стоял еще один. Тоже ничего. 
Все пятеро были мужчинами скорее красивыми. Но, за исключением помощника допрашивающего, людьми явно невоспитанными. 
И ни один из них никогда в жизни не пел God save the King. Деревенщина. 
- Род деятельности? - снова спросил Маккормик. 
- Почтовая служащая. 
- Да ну? - сказал Кэффри, имеющий по этому поводу свое собственное мнение. 
- Из какого отдела? - спросил Маккормик. 
- Заказные отправления. 
Теперь она смотрела на них уже без страха. Они не могли ее разглядеть как следует. Мешала копна светлых волос на голове да еще эта смешная короткая стрижка. Девушка была высокой. Свеча освещала две выпирающие части корсажа, успокоенное и хорошеющее прямо на глазах лицо. Чувственно очерченные, хотя и ненакрашенные, пухлые искусанные губы. Холодные голубые глаза. Строгий прямой нос. 
Маккормик, сбитый с толку заказными отправлениями, задумчиво протянул: 
- А-а, заказные... 
Кэффри в глубине души считал, что девицу нужно расспросить о деятельности этого отдела. Девица казалась ему подозрительной. Диллон и Кэллинен, олицетворение строгости и справедливости, с выводами не спешили. 
Маккормик повернулся к Ларри ОТРурки. Интеллигентное лицо лейтенанта, казалось, скрывает под эпидермическим покровом какую-то забродившую мысль. 
Вопрошающий взгляд Маккормика остановился на Кэффри. 
- Пускай объяснит, почему она находилась там, где находилась, - предложил Кэффри. 
Герти зарделась. Неужели теперь ей будут все время напоминать о постыдности этого убежища, еще более постыдного от его непроизвольности. Вспомнив о самом убежище, - что делать, когда тебя вынуждают? - она побагровела. 
- Эту деталь мы могли бы оставить в стороне, - смущенно произнес Маккормик. 
И покраснел густо, темно-вишнево. ОТРурки сохранял напряженный вид мыслителя. Остальные засмеялись грубо и даже как-то невежливо. 
Герти заплакала. 
Маккормик стукнул кулаком по столу и заорал, отчего вишневость на его лице слегка посветлела. 
- Я сотню раз вам говорил, - кричал он, - что все должно быть корректно. Я тысячу раз вам говорил, черт побери, и вот вы здесь все насмехаетесь над девушкой, которая стыдится того, что с ней произошло. 
Герти зарыдала. 
- Мы повстанцы! - завопил Маккормик. - Но повстанцы, которые ведут себя корректно. Особенно по отношению к дамам! Товарищи, Finnegans wake! Finnegans wake! 
Маккормик выпрямился. 
Остальные встали по стойке смирно и решительно гаркнули: 
- Finnegans wake! 
- Какой ужас! - прошептала Герти сквозь крупные, как горошины, красивые, как жемчужины, слезы. 
Маккормик сел, Ларри тоже. Остальные расслабились. 
Диллон сказал Кэллинену: 
- Твоя очередь заступать на пост. 
- Не мешай проведению допроса, - сказал Кэффри. 
- Да, - сказал Маккормик. 
- Подожди немного, - сказал Кэллинен. - Думаешь, очень забавно ее держать? 
- Ты мог бы быть повежливее с девушкой, - сказал Ларри ОТРурки. 
- Я что-то не пойму, - сказал Кэллинен.