Танцы в пыли (Желанный обман)

Она ничего не сказала, только снова беспомощно покачала головой.
Он продолжал:
— И все-таки Арчи прав. Ты вовсе не такое уж исчадие ада. И потом, в твоих жилах течет та же кровь, что и у Доротеи… Ее, моей бедной девочке, дорогим именем я поклялся, что буду защищать тебя, когда еще ничего не знал… Я не стану с тобой разводиться. В семье Морнбьюри еще не было разводов. Ты останешься моей женой, и я обещаю впредь тебя не мучить. Хотя ты, ты украла меня у женщины, которая действительно меня достойна. — Он помолчал. — Но не будем об этом. У тебя теперь есть возможность проявить раскаяние. Помоги мне избежать насмешек и бесчестья. Завтра я пришлю к тебе доктора Ридпата — в свое время он принимал роды у моей матери и был первым, кто взял меня на руки. Он тебя обследует. Если можно хоть что-нибудь сделать, чтобы исправить эти ужасные последствия несчастного случая на твоем лице, я не пожалею никаких денег. Вот все, что я хотел тебе сегодня сказать.
Он словно разом протрезвел и, как судья, чеканил каждое слово. Магда выпрямилась ему навстречу и, казалось, вся превратилась в слух. Огромные ее глаза отливали золотом в свете свечей, в них по-прежнему стояли слезы.
— Я сделаю все, что вы скажете… — сдавленным голосом сказала она, — все, чтобы доказать, что я не такая дрянь, как вы думаете…
— А вот этого всего не нужно. Теперь я думаю только о будущем и о том, чтобы сберечь свою честь.
— Милорд… э-э-э… Эсмонд… — Она с трудом выговорила это имя.
Но он не захотел ее слушать и лихорадочно обхватил голову руками. Теперь он чувствовал тошноту и смертельную усталость. Боже мой, неужели это его первая брачная ночь и эта ужасная, хныкающая девица на кровати и есть его молодая жена?
— Спокойной ночи, — отрывисто сказал он и повернулся, чтобы идти.
— Эсмонд! — снова сорвалось с ее губ.
Ей так хотелось услышать слова утешения от этого сильного, но такого чужого человека… Но когда он повернулся от двери и сухо осведомился, чего она хочет, у нее не хватило духу просить за себя, и она выпалила первое, что пришло ей в голову:
— Ради моей матери… ради младших братьев… умоляю, не злите сэра Адама слишком сильно.
Эсмонд нахмурился. В мозгу его всплыли обрывки разговора с Арчи — как будто бы он говорил, что этот сэр Адам мучил девушку и угрожал ей расправой. Но мысли его путались и разбегались. Слишком он сегодня устал. А кроме того, ненавидел Адама Конгрейла такой лютой ненавистью, что был не в силах ее побороть.
Он сказал:
— Прошу тебя, не впутывайся в эти дела. Я как-нибудь разберусь сам.
Она покорно замолчала и легла. Дверь за ним закрылась. Некоторое время она лежала без движения и только дрожала всем телом.
Когда он только пришел, она боялась, что он ее изнасилует, но Эсмонд решил дать ей передышку. Она не хотела и боялась заглядывать в будущее и все-таки, помимо воли, в душе ее забрезжил лучик надежды. По крайней мере, ее не выгнали, позволили остаться здесь в качестве жены. Это, само по себе, уже неплохо, потому что возвращение в Уайлдмарш убило бы ее.
Магда вдруг вспомнила, как, дыша на нее перегаром, он грубо схватил ее за волосы… Разве о такой любви она мечтала, начитавшись романов о прекрасных романтических юношах?
За окном уже пробивался серый унылый рассвет, а она все еще не спала, глаза ее были полны слез.
Но вот пришло утро, и ее жизнь, казалось, разом переменилась. Все началось с прихода миссис Фланель, пожилой служанки в полосатом платье и длинном белом переднике. Она принесла ей завтрак в постель. На серебряном подносе теснились фрукты, кофе, тарелка овсяной каши, чашка сметаны, свежий рассыпчатый хлеб, сливочное масло и мед. К такой роскоши Магда не привыкла. Она мало спала, глаза ее опухли от слез, голова страшно болела, но ее молодой организм требовал пищи. Магда разрешила служанке открыть шторы, села в постели и с одобрением посмотрела на еду. Миссис Фланель поклонилась и скорбно сказала:
— Может, ваша светлость желает что-нибудь еще?
Магда вспыхнула. Она же теперь «ее светлость» — вон и кольцо на руке. Теперь уже ничего не вернуть… Как смотрит на нее эта экономка, миссис Фланель. Угрюмая особа. Так и буравит ее своими заплывшими глазками. Под этим взглядом у Магды даже зачесались шрамы на щеке, и она схватила кружевной платок, чтобы прикрыть их.
— Его… его светлость уже встал? — спросила она.
— Да, миледи. Поехал верхом.
— А сколько же сейчас времени? — спросила Магда.
Миссис Фланель сказала, что уже одиннадцатый час. Боже! Значит, она сама не заметила, как уснула рано утром и провалялась в постели до сих пор.
— Я бы хотела встать и… — начала она.
— Простите, миледи, — перебила ее миссис Фланель, — но вам велено не покидать кровать. Его светлость уже вызвал доктора Ридпата. Он опасается, что вы еще не оправились после вчерашнего обморока. И вообще, он подозревает у вас признаки… гм… тяжелой болезни.
Теперь Магда вспомнила о плане, которым делился с ней вчера Эсмонд. Покраснев до корней волос, она опустила голову.
— Что ж, хорошо, — сказала она натянутым голосом.
Миссис Фланель вскинула голову. Она служила в этом доме уже давно и, в общем-то, была совсем не плохой женщиной, хотя и славилась тем, что никогда не жаловала особ моложе и красивее себя. Сегодня утром ее послали наверх к его светлости, чтобы узнать, как он там, и она нашла его в хорошо знакомом дурном расположении духа. Покойный старик Вилкинс всегда побаивался его в таком состоянии, и все в доме ходили на цыпочках. Давно с ним такого не случалось. С тех пор как он вернулся из монастыря — вообще ни разу.
Миссис Фланель сразу призналась хозяину, что знает о ее светлости. Ее истовому возмущению и досаде не было предела. Ну как, как он мог допустить такую оплошность? Однако Эсмонд прервал ее взволнованную речь и напомнил о том, что вот уже много лет она верой и правдой служит этой семье. И поэтому она должна уважать желания своего хозяина и свято хранить его тайну.
Скоро его врач «выяснит», что ее светлость, оказывается, больна сифилисом. Никому не позволят заходить в ее комнаты, кроме сиделки, о которой позаботится доктор Ридпат. Миссис Фланель будет отвечать за стол ее светлости. Ее светлости нельзя будет выходить из дому несколько недель… Эсмонд, разумеется, спросил миссис Фланель, не успела ли она рассказать об увиденном кому-нибудь из слуг. Нет, конечно же, она никому ничего не говорила. И правильно сделала.
Миссис Фланель считала, что Магда просто жалкая маленькая врунишка, которую следует отправить домой. И тем не менее она понимала, что у милорда есть своя гордость, которую пришло время защищать.
Когда Магда спросила, можно ли ей видеть Аннет, миссис Фланель не без удовольствия сообщила ей, что Аннет уже давно едет в почтовой карете в Гарвик, чтобы там пересесть на почтовый пароход. Учитывая военное положение, ее отослали обратно на континент. Конечно, француженка плакала и умоляла разрешить ей вернуться к своему хозяину, но Морнбьюри ее не послушал. Ему было важно выслать ее из страны. Аннет слишком много знала.
А в комнату к сэру Адаму утром принесли следующую записку:
«Я не желаю больше видеть вас ни при каких обстоятельствах. С вами свяжутся мои адвокаты и проследят, чтобы все ваши долги были уплачены, а леди Конгрейл была оказана денежная помощь, достойная дамы ее положения. Но все это — при одном условии…»
Условие состояло в том, чтобы сэр Адам не вздумал никому проболтаться об уродстве Магды, а вместо этого постарался распространить слух о том, что невеста подхватила еще в родительском доме сифилис. А если он все-таки кому-нибудь расскажет, как гнусно он обошелся с Морнбьюри, то очень скоро горько об этом пожалеет.
Миссис Фланель была посвящена и в эти планы. Она пользовалась особым доверием хозяина и очень обрадовалась, когда узнала, что теперь Магда будет на ее попечении. Ей казалось, она знает, как надо обращаться с юной миледи…