Измена Родине. Заговор против народа

В качестве: переводчика на суде выступал некий Джозеф Росс. Он состоял в дружеских отношениях с прокурором Кацманом, а также с судьей Тейером, в честь которого он даже назвал своего сына Уэбстером Тейером Россом. Во время процесса Ванцетти неоднократно протестовал против переводов Росса, указывая, что тот сознательно искажает его слова в угоду обвинению. Судья Тейер отвергал все протесты Ванцетти. Вскоре после процесса Росс попал в тюрьму по обвинению в попытке подкупить судью во время слушания другого дела.
В числе агентов министерства юстиции, занимавшихся делом Сакко и Ванцетти и собиравших сведения об обвиняемых для прокуратуры, был некто Шонесси.
Впоследствии этот Шонесси был арестован за ограбление на дороге и присужден к тюремному заключению на 12 лет.
Одним из высших чиновников штата Массачусетс, имевших отношение к процессу, был генеральный прокурор Артур К. Ридинг, который после процесса представлял правительство штата во время нескольких расследований и поддерживал связь с губернатором Алланом Т. Фуллером. В 1928 г. Ридинг был обвинен в том, что путем шантажа получил от одного концерна, который он должен был подвергнуть ревизии, около 25 тыс. долларов. Палата представителей штата Массачусетс привлекла Ридинга к ответственности, и он ушел в отставку, а впоследствии был лишен адвокатского звания.
С первого же дня процесс проходил в атмосфере резкой враждебности к обвиняемым. Прокурор запугивал итальянцев, выступавших в качестве свидетелей защиты; он издевался над их ломаным английским языком. Такому же обращению подвергались и сами Сакко и Ванцетти. Протесты защитника неизменно отклонялись судьей Тайером. Феликс Франкфуртер писал:
 
«Систематически спекулируя на иностранном происхождении обвиняемых, на плохом знании ими английского языка, на непопулярности их политических убеждений и на их отрицательном отношении к войне, окружной прокурор сумел обратить против них бурные политические страсти и патриотические чувства, а судья этому потворствовал, — я чуть было не написал — помогал».
 
Как во время судебных заседаний, так и вне суда судья Тейер и не пытался скрывать свое враждебное отношение к обвиняемым. Он относился к Сакко и Ванцетти с явным презрением и использовал всякий удобный случай для придирок к защитникам.
Знакомый Тейера по университетскому клубу в Бостоне Джордж Крукер, не раз беседовавший с ним о процессе, впоследствии рассказывал:
 
«На основании слов и настроения судьи у меня создалось определенное впечатление, что он был твердо намерен осудить этих людей, потому что они были «красными». Я вспоминаю, как Тейер говорил мне, что мы должны сплотиться и защищаться от анархистов и «красных».
 
14 июля 1921 г., выслушав явно пристрастное обращение судьи, присяжные признали Сакко и Ванцетти виновными в совершении убийства.
На протяжении года, который прошел со времени ареста Сакко и Ванцетти, все более широкие круги участников рабочего и прогрессивного движения в США поднимались на защиту двух итальянских рабочих. Был создан Комитет защиты Сакко и Ванцетти, руководивший кампанией, в которой принимали участие такие талантливые левые журналисты, как Арт Шилдс, рассказывавший в печати правду о процессе; такие страстные поборники гражданских свобод, как Элизабет Флинн, Элла Рив Блур, Карло Треска и Фред Биденкапп, выступавшие на митингах во всех штатах. Движение в защиту этих двух людей превратилось в подлинный крестовый поход, охвативший всю страну.
После вынесения обвинительного приговора дело Сакко и Ванцетти получило широкую международную огласку. В последующие месяцы во всех странах Европы состоялись массовые митинги протеста. Десятки тысяч мужчин и женщин собирались на демонстрации перед зданиями американских посольств. Знаменитые писатели и ученые, государственные деятели и философы, юристы и профсоюзные деятели во всех частях света включились во всемирное движение в защиту Сакко и Ванцетти.
Газета «Нью-Йорк таймс» издевалась: «По-видимому, всяческие родичи большевиков во всех странах Европы собираются поднять вой по поводу вымышленной несправедливости…»
За период с июля 1921 г. по октябрь 1924 г. защитники Сакко и Ванцетти несколько раз подавали судье Тейеру ходатайства о пересмотре дела на том основании, что появились новые данные, были обнаружены доказательства тайного сговора между прокурором и свидетелями обвинения и свидетели обвинения признались в даче ложных показаний. Ходатайства были подкреплены множеством документов и сотнями страниц показаний, данных под присягой и доказывавших невиновность Сакко и Ванцетти.
1 октября 1924 г. судья Тейер отклонил все эти ходатайства. Месяц спустя он радостно сказал профессору Дартмутского колледжа Джемсу Ричардсону:
 
«Видали, как я разделался с этими анархистскими выродками?
 
Думаю, что они на некоторое время притихнут… Пускай обращаются в верховный суд — посмотрим, чего они там добьются».
 
Верховный суд штата Массачусетс постановил: «Протесты отклонить. Приговор оставить в силе».
18 ноября 1925 г. произошло сенсационное событие, положившее начало новой стадии процесса. В этот день Сакко, содержавшийся в заключении в дедхемской тюрьме, получил записку за подписью другого заключенного, молодого португальца Селестино Ф. Мадейроса, приговоренного к смертной казни за убийство кассира при ограблении банка. В записке Мадейроса было сказано: «Настоящим свидетельствую, что я был участником преступления на обувной фабрике в Саут-Брэйнтри и что Сакко и Ванцетти к этому делу непричастны».
Незадолго до этого Мадейрос обжаловал смертный приговор, вынесенный ему за убийство, и тогда не исключена была возможность, что его не казнят. Несмотря на это, он признался теперь в участии в налете в Саут-Брэйнтри. «Я видел жену и детей Сакко, которые приходили в тюрьму, — сказал Мадейрос, — и мне стало жалко ребят…»
Сакко передал показание Мадейроса знаменитому бостонскому адвокату Уильяму Томпсону, который в конце осени 1924 г. принял на себя обязанности главного защитника Сакко и Ванцетти вместо известного профсоюзного адвоката Фреда Мура. Томпсон сразу же взялся за самое тщательное расследование всех фактов, связанных с признанием Мадейроса. За несколько недель он собрал обширный материал, подтверждавший заявление Мадейроса о том, что он вместе с пятью другими членами известной шайки Морелли из Провиденс, штат Род-Айленд, покушался на ограбление и совершил убийство в Саут-Брэйнтри.
26 мая 1926 г. Томпсон подал судье Тейеру прошение о пересмотре дела, в котором изложил результаты своего расследования.
Пять месяцев спустя Тейер отклонил это прошение, изложив свое заключение на 55 страницах. Профессор Франкфуртер следующим образом охарактеризовал это пространное заключение судьи:
 
«…С глубочайшим сожалением, однако без малейшей боязни ошибиться, я утверждаю, что в наше время, к счастью, ни одно судебное решение не может сравниться с решением судьи Тейера по глубине расхождений между данными расследования и тем, что говорится в решении. Этот документ, содержащий не менее 25 000 слов, правильнее всего было бы назвать окрошкой из извращений, подтасовок, умолчаний и ложных утверждений».
 
Но верховный суд штата Массачусетс утвердил решение Тейера.
Проведя семь лет в тюрьме, Сакко и Ванцетти 9 апреля 1927 г. предстали перед судьей Тейером, чтобы выслушать его приговор.
«Можете ли вы привести какие-нибудь основания, — спросил секретарь суда, — в силу которых вас нельзя приговорить к смертной казни?»
«Да, сэр, — ответил Сакко. — Мне никогда не приходилось ни читать, ни слышать о таких жестокостях, как этот суд».
Ванцетти произнес, обращаясь к судье Тейеру:
 
«Человеческий язык бессилен описать страдания, которые мы перенесли за эти семь лет. И все же я стою перед вами без трепета, гляжу вам прямо в глаза, не краснея, не чувствуя ни стыда, ни страха».