Потерянные души

Досконально проверив прошлое Мэри Маргарет, Карсон и Майкл едва не приняли решение отказаться от ее услуг. Их напугал тот факт, что Эмили Роуз, дочь-терапевта, приехавшую в отпуск из страны третьего мира, дорожная полиция Калифорнии оштрафовала за то, что она в одиночестве ехала по полосе, предназначенной для участников автомобильных пулов [9].
Несмотря на такое вопиющее нарушение закона, они все-таки остановили свой выбор на Маргарет, в немалой степени и потому, что из всех претенденток только она не отличалась воинственностью и обходилась без татуировок.
Женщина, руки которой покрыты татуировками, затаившая злобу на весь мир, разумеется, могла оказаться образцовой няней. Карсон и Майкл не относили себя к ханжам. Они верили в равные возможности и для тех, кому нравилась собственная разрисованная кожа, и для тех, кто постоянно на что-то злился. Просто им не хотелось прийти однажды домой и увидеть, что левую ручку Скаут обвивает зубастый дракон, а свою речь она перемежает нецензурными словами.
– Делаете пирог, миссис Ди? – спросила Карсон, когда вошла на кухню и увидела Мэри Маргарет с ножом в руке.
– Нет, дорогая. Кому нужен пирог, если можно сделать клецки с яблоками? Поймали плохиша?
– Я прострелила ему ступню, – ответила Карсон.
– И правильно, дорогая. Особенно если он того заслуживал.
– Он приставил пистолет к голове Карсон, – пояснил Майкл.
– Тогда и тебе стоило прострелить ему ступню, мой милый.
– Она также на него наблевала, – добавил Майкл.
– Тебя тоже вырвало, – напомнила Карсон.
– Но в бухту. Не на преступника. Я бы никогда не блеванул на преступника.
В углу кухни стоял передвижной манеж с заблокированными колесиками. В центре манежа в розовом пуловере, памперсе и розовых пинетках сидела Скаут, жевала нос плюшевого медведя, безопасного для младенцев и одобренного педиатром.
Двумя неделями раньше Скаут начала садиться. Этот подвиг до сих пор зачаровывал Карсон, и теперь она гордилась дочерью ничуть не меньше, чем в тот день, когда это случилось.
Когда Карсон и Майкл наклонились к манежу, чтобы улыбнуться девочке, она перевернула медведя головой вниз и сказала его попке: «А-гу, а-гу».
– Мэри Маргарет, а что у нее во рту? – с тревогой спросил Майкл. – У нее что-то во рту, да?
– Расслабься, милый. Это зуб.
– Зуб? Где она взяла зуб?
– Он вылез ночью. Она даже не плакала. Я обнаружила его, когда утром готовила ей бутылочку.
– Она никогда не плачет, – Карсон подняла улыбающуюся дочку из манежа. – Она у нас терпеливая.
– Зуб, – восторгался Майкл. – Кто бы мог поверить, что у нее так скоро появится зуб.
– Га-га-га-га, ба-ба-ба-ба, – ответила Скаут.
– Последовательности гласных и согласных! Она агукает. Боже, она агукает!
– Это точно, – согласилась Карсон. – Действительно, агукает. Мэри Маргарет, вы это слышали?
– Га-га-га-га, ва-ва-ва-ва-га-га, – продемонстрировала Скаут свои возможности, держа медвежонка за промежность.
– Последовательности гласных и согласных, – повторил Майкл с восторгом, переходящим в благоговейный трепет. – Агукает. Скаут агукает.
– Не только Скаут, – указала Мэри Маргарет.
– Но ей нет еще и семи месяцев, – напомнила Карсон. – Мэри Маргарет, это же удивительно, агукать в столь раннем возрасте.
– Пожалуй, что нет, учитывая ее наследственность, – няня продолжала чистить яблоки. – Действительно, она идет впереди на пару недель, наш маленький ангелочек, но давайте не будем объявлять ее вундеркиндом.
– Га-га-га-га, – Майкл показал пример дочери, в надежде вновь услышать ее голосок.
– Бедный Герцог, – Мэри Маргарет посмотрела на овчарку, – о тебе совсем забыли, – и бросила псу ломтик яблока, который тот поймал на лету.
– Дай мне ее подержать, – попросил Майкл.
Карсон определенно не хотелось расставаться с драгоценным комочком.
– Ну… ладно. Только не урони ее на голову.
– С чего мне ронять ее на голову?
– Я не говорю, что ты сделаешь это специально.
– Посмотрите на этот зуб, – воскликнул Майкл. – Юный крокодильчик гордился бы таким зубом.
– А с чего вся эта рвота? – спросила Мэри Маргарет.
Карсон и Майкл переглянулись, но никто из них не ответил.
Будучи вдовой копа, Мэри Маргарет терпеть не могла тех, кто увиливает от ответа на заданный вопрос.
– Я говорю сама с собой, а ваше присутствие мне чудится? Послушайте, будь у вас слабый желудок, вы бы не смогли работать в отделе расследования убийств.
– Дело не в слабом желудке, – ответил Майкл, покачивая Скаут. – Дело в страхе.
– Вы же много лет проработали в полиции, – удивилась Мэри Маргарет. – Так мне, во всяком случае, говорили. Я хочу сказать, неужели раньше никто не держал пистолет у ваших голов.
– Разумеется, такое случалось, – ответил Майкл. – Тысячи раз.
– Десятки тысяч, – уточнила Карсон. – Но на воде – никогда. Может, это сочетание и сработало – пистолет у головы и покачивание яхты.
– Ка-ка, ка-ка, ка-ка, – сказала Скаут.
Повернувшись к ним лицом, с яблоком в одной руке и ножом для чистки овощей и фруктов в другой, уперев руки в боки, Мэри Маргарет выглядела такой же суровой, какой и должна выглядеть мать одного священника, одного морского пехотинца и двух монахинь, решившая, что кто-то водит ее за нос.
– Уж не знаю, какой вы меня себе представляете, но я не глупа. Вы блевали на людей…
– Только на одного человека, – уточнила Карсон.
– …поскольку теперь вам есть, что терять. Это раньше вы были одинокими, без этой милой крошки.
Ответила ей Карсон, и то не сразу.
– Полагаю, толика правды в этом есть.
– Да уж, – согласился Майкл.
– Это не толика правды, – покачала головой Маргарет. – Это вся правда, чистая правда, как и все, сказанное в Библии.
Скаут бросила плюшевого медвежонка и схватилась за нос отца.
Карсон подняла медвежонка.
Майкл осторожно вытащил большой палец Скаут из своей ноздри.
– Должна я озвучивать вывод, к которому ведет эта правда? – спросила Маргарет. – Тогда озвучу. Раз потерять вы теперь можете так много, что малейший риск заставляет вас блевать на людей, тогда вам уже не хватает духа, чтобы рисковать. И лучше занимайтесь разводами, помогайте обманутым женщинам.
– На этом много денег не заработаешь, – вздохнула Карсон.
– Но с каждым годом таких дел становится все больше и больше.
– И обманывают не только женщин, – уточнил Майкл. – Встречаются и верные мужья.
Мэри Маргарет нахмурилась.
– Я бы не советовала гордиться тем, что и в наши времена такое возможно.
Няня продолжила чистить яблоки, Герцог вновь не отрывал от нее глаз в надежде на еще один ломтик.
– Где Арни? – спросила Карсон о своем брате.
– В кабинете, – ответила Мэри Маргарет. – Занимается. Никогда не видела мальчика, которому так нравится учиться. Это так же восхитительно, как и неестественно.
Майкл первым вышел из кухни, со Скаут на руках, говоря: «Га-га-га-га, ба-ба-ба-ба», – в надежде, что ему ответят, но малышка только смотрела на него в изумлении, – широко раскрытые синие глаза, открытый рот – словно в ужасе от того, что ее отец вдруг превратился в лепечущего младенца.
– Только не урони ее, – предупредила Карсон.
– Очень уж ты суетишься.
– Что ты сказал?
– Что ты очень суетишься. Простое наблюдение.
– Если б ты не нес младенца, я бы тоже сделала наблюдение.
– Ты – моя маленькая бронежилетка, – улыбнулся Майкл Скаут.
– Я бы сделала наблюдение коленом по яйцам. Это ж надо. Я очень суечусь!
– Твоя мама – личность типа-А [10], – объяснил Майкл Скаут. – К счастью, этот ген не относится к доминирующим.
Войдя в кабинет, они обнаружили, что Арни совсем и не погружен в книги. Он играл в шахматы.
А напротив него, горой возвышаясь над шахматной доской, сидел Девкалион.