Фантомы

Год назад жена шерифа Эллен Хэммонд погибла в автомобильной катастрофе. Семилетний Тимми, сидевший на переднем сиденье рядом с матерью, получил очень тяжелую травму головы и на протяжении всего последнего года находился в бессознательном состоянии. Врачи очень сомневались, что сознание когда-нибудь вернется к нему.
Эта трагедия почти сломала Брайса. Лишь совсем недавно у Тала Уитмена появилось ощущение, что его друг вроде бы начал постепенно выходить из полосы полного отчаяния.
Дело Кейла снова разбередило рану Брайса Хэммонда, но он не позволял горю притупить его чувства и разум и сумел ничего не проглядеть. Тал Уитмен мог в точности назвать момент – в прошлый четверг, вечером, – когда Брайс начал подозревать, что Флетчер Кейл виновен в двух преднамеренных убийствах, потому что именно с того момента в глазах Брайса, под тяжелыми веками, появилось нечто холодное и неумолимое.
Сейчас, рисуя что-то в желтом блокноте с таким видом, словно голова его занята не столько допросом, сколько какими-то другими делами, шериф проговорил:
– Мистер Кейл, пожалуй, я не буду заново задавать вам все те вопросы, на которые вы уже отвечали не меньше десяти раз. Давайте-ка я лучше попытаюсь суммировать все то, что вы нам рассказали. Согласны? Если мое изложение покажется вам достаточно полным и верным, тогда мы перейдем к новым вопросам, которые я хотел бы вам задать.
– Согласен. Давайте еще раз по всему пройдемся и будем кончать с этим делом, – ответил Кейл.
– Вот и хорошо, – сказал Брайс. – Мистер Кейл, согласно данным вами показаниям, ваша жена, Джоанна, считала, что, выйдя замуж и став матерью, она угодила в ловушку; что она еще слишком молода, чтобы нести такую ответственность. Она считала, что допустила ужасную ошибку и что теперь ей предстоит всю жизнь расплачиваться за это. Она хотела как-то отвлечься от подобных мыслей, забыться и поэтому стала употреблять наркотики. Я верно с ваших слов пересказываю ее состояние?
– Да, – ответил Кейл. – Точно.
– Хорошо, – продолжал Брайс. – Значит, поэтому она начала курить марихуану. Спустя какое-то время она дошла до того, что почти постоянно была под действием наркотика. Два с половиной года вы прожили в этом наркотическом аду, все время надеясь, что вам удастся заставить ее измениться. Потом, неделю назад, она впала в неистовство, перебила массу посуды, разбросала по кухне еду, и вам стоило большого труда ее успокоить. Тогда-то вы и обнаружили, что она перешла на более сильный наркотик, на тот, который на уличном жаргоне называют «ангельской пыльцой». Вас это поразило. Вы знали, что некоторые люди под действием этого наркотика становятся маниакально агрессивны, поэтому вы заставили ее показать вам, где она хранила свои запасы, и полностью уничтожили все, что там было. Потом вы ее предупредили, что, если она, находясь поблизости от маленького Дженни, еще хоть раз воспользуется наркотиком, вы ее изобьете до смерти.
Кейл откашлялся.
– Да, но она надо мной только посмеялась. Она сказала, что я не смогу ударить женщину и что нечего мне прикидываться суперменом. Она сказала: «Черт возьми, Флетч, даже если я тебе двину по яйцам, ты скажешь мне спасибо за то, что я подняла тебе настроение».
– И в этот момент в вас что-то надломилось и вы расплакались? – спросил Брайс.
– Я просто… ну, я понял, что не имею на нее никакого влияния, – ответил Кейл.
С того места на подоконнике, где он сидел, Талу Уитмену было видно, как лицо Кейла передернулось от горя – а возможно, и потому, что он умел им хорошо владеть. Этот паршивец действительно здорово держался.
– И когда она увидела, что вы заплакали, – продолжал Брайс, – это немного привело ее в чувство.
– Точно, – подтвердил Кейл. – Когда такой бык, как я, плачет как ребенок… мне кажется… это на нее как-то подействовало. Она тоже заплакала и пообещала, что больше не будет принимать «ангельскую пыльцу». Мы поговорили с ней о прошлом, о том, что каждый из нас ожидал от нашего брака, высказали много такого, что, наверное, должно было быть сказано намного раньше. И мы почувствовали себя гораздо ближе друг к другу, чем это было за последние два года. По крайней мере, я себя так почувствовал. Мне показалось, что и она тоже. Она поклялась, что начнет постепенно сокращать дозу.
Продолжая рисовать в блокноте чертиков, Брайс продолжил:
– Потом, в прошлый четверг, вы пришли с работы раньше, чем обычно, и увидели в своей спальне, на кровати, своего сына Денни. Он был мертв. Вы услышали у себя за спиной какие-то звуки. Это оказалась Джоанна. В руках у нее был большой нож для разделки мяса, тот самый, которым она убила Денни.
– Она была накурившаяся, – сказал Кейл. – Этой самой «ангельской пыльцы». Я это сразу понял. У нее в глазах было такое особое, дикое, какое-то животное выражение.
– Она стала на вас орать, кричала что-то насчет змей, которые живут в головах у людей, что эти злые змеи управляют людьми и их поступками. Вы пытались, пятясь, обойти ее, она на вас наступала. Вы не пытались отнять у нее нож…
– Я боялся, что она меня убьет. Я старался как-то отвлечь и успокоить ее разговором.
– Поэтому вы кружили по комнате, пока не добрались до тумбочки, где у вас лежал пистолет тридцать восьмого калибра.
– Я ей говорил, чтобы она бросила нож. Я ее предупреждал!
– А она, вместо того чтобы бросить, замахнулась ножом и бросилась на вас. Тогда вы в нее выстрелили. Один раз. В грудь.
Теперь Кейл сидел, наклонившись вперед и закрыв лицо руками.
Шериф положил ручку, которой рисовал. Он сложил руки на животе и принялся крутить пальцами.
– Ну что ж, мистер Кейл. Надеюсь, вы еще сможете немного потерпеть меня. Еще лишь несколько вопросов, и мы сможем закончить и уйти отсюда.
Кейл убрал руки от лица. Талу Уитмену было ясно, что слова «уйти отсюда» он воспринял как указание на то, что его наконец-то освободят.
– Ничего, шериф. Я в порядке. Продолжайте.
Боб Робин не проронил ни слова.
Ссутулившись и приняв нескладную позу, так что казалось, будто у него в теле совсем нет костей, Брайс Хэммонд сказал:
– Пока мы держали вас под арестом по подозрению, мистер Кейл, у нас возникло несколько вопросов, и надо их обговорить, чтобы у всех у нас была наконец ясность в отношении этого ужасного дела. Некоторые вопросы могут показаться вам сущей мелочью, не стоящей ни моего, ни вашего времени. Да это и в самом деле мелочи, я согласен. Почему я вас ими мучаю… Понимаете, мистер Кейл, через год предстоят выборы шерифа, и я хотел бы оказаться избранным еще на один срок. А если мои оппоненты смогут подловить меня на мелких технических упущениях, даже на какой-нибудь последней мелочи, они сумеют раздуть из этого скандал. Меня станут обвинять в лености, небрежности или еще в чем-нибудь подобном. – Брайс улыбнулся Кейлу, действительно улыбнулся ему. Тал не верил собственным глазам.
– Да, шериф, я понимаю, – сказал Кейл.
Сидя на подоконнике, Талберт Уитмен напружинился и слегка наклонился вперед.
И Брайс Хэммонд договорил:
– Так вот, первое. Я бы хотел знать, почему после того, как вы застрелили жену, прежде чем позвонить нам, вы провернули довольно солидную стирку?
 
Глава 8
 
За баррикадой
 
Отрезанные руки. Отрезанные головы.
Торопливо шагая вместе с Лизой по тротуару, Дженни никак не могла прогнать от себя эти ужасные и отвратительные видения.
На Вейл-лэйн, в двух кварталах к востоку от Скайлайн-роуд, ночь была столь же тиха, беззвучна и полна таинственной опасности, как и во всем Сноуфилде. Деревья здесь были выше, чем на главной улице, и потому сюда проникало значительно меньше лунного света. Уличные фонари стояли реже, и небольшие островки желтого света отделяли друг от друга довольно длинные отрезки зловещей темноты.
Дженни свернула в калитку и по выложенной кирпичом дорожке направилась к стоящему в глубине участка одноэтажному дому в английском стиле, из окон которого лился теплый свет. Центр каждой оконной рамы украшала ромбовидная вставка, а сами окна были сделаны из затемненного стекла.