После терапии (ЛП)

— Почему ты избегаешь ответов на мои вопросы? Может быть, я должна спросить тебя, что здесь происходит? Все, что я понимаю, эта сука знает обо мне то, чего ей не следует знать, и она говорит, что ты, Джейс Коллинз, тот, кто рассказал ей о моей жизни. Так что, опять же задаю вопрос, когда ты в последний раз разговаривал с ней, и почему ты рассказываешь этой сучке обо мне?
Еще один вздох проникает из телефона в мое ухо, и я запрокидываю голову на подголовник сиденья моей машины. Моя голова болит. Мое сердце болит.
— Я вчера разговаривал с ней, — признается он.
Вчера.
Я позволяю себе осмыслить этот тревожный факт, а потом спрашиваю:
— Зачем? Зачем ты с ней разговариваешь? И самое главное, почему ты не рассказал мне об этом?
— Я должен был сказать тебе. Думаю, я боялся, что это могло все испортить, потому что у нас так все хорошо складывается.
— Это плохо, Джейс. Очень плохо. Мы только начали снова видеться, а ты уже исподтишка с ней разговариваешь, ты должен быть честен. Ты снова обращаешься со мной, как с хрустальной вазой.
Я смотрю на свои колени и поднимаю свободную руку, в отчаянии сжимая переносицу.
— Мы можем поговорить об этом наедине? — просит он отчаянно.
Я выдыхаю и отвечаю:
— Я не знаю. Я действительно не знаю. Именно поэтому я не была уверена в том, нужно ли нам снова встречаться. Мне не нужен такого рода стресс.
— Мне нужен шанс, чтобы объясниться. Позволь мне все объяснить, и, если ты не захочешь меня больше видеть, я пойму. Просто дай мне шанс.
Наклонившись вперед, я прижимаю лоб к рулю и крепко зажмуриваюсь. Это чертовски неприятно. Почему мне так трудно отказать ему? Почему так трудно сказать ему, убираться к черту?
— Сколько раз в этой жизни я должна давать тебе шанс, Джейс? Сколько? Скажи мне это.
— Достаточно, — шепчет он.
— Достаточно? Какого черта это значит? — мои слова грубы и злы.
— Это значит, никогда не сдаваться. Это значит, что я снова облажался, и, вероятно, не в последний раз. Это означает, что нужно приложить усилия, потому что я знаю, сколько бы раз я не был на твоем месте, я все равно давал бы нам этот шанс. Я не идеален и никогда таким не буду. Мы не идеальны вместе. Но порознь будет только хуже.
— Ты такой говнюк, Джейс, теперь мне надо идти, — говорю я ему в порыве гнева и сбрасываю звонок.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
По дороге домой с учебы я набираю Мерседес, чтобы пожаловаться на Джейса и его нелепые и бестолковые ответы. Она даже пытается защищать его и предполагает, что все может быть не так плохо, как я проигрывала в своей голове. По дороге домой Джейс пытался позвонить мне два раза. Я не ответила. Он не написал.
Придя домой, я пытаюсь отвлечь себя большой порцией бананового сплита с добавлением мороженого Blue Bell. Для дополнительного отвлечения поливаю все это шоколадным сиропом. Переключаю телевизионные каналы и останавливаюсь на «Девочках Гилмор».
Я понятия не имею, почему этот сериал затягивает меня каждый раз, когда наталкиваюсь на него. Я не могу найти в нем ничего общего со своей жизнью, кроме клише про маленькие города. Рори — идеальная девушка, которую хотят все эти горячие парни, а ее мать ведет себя как глупый, нерешительный подросток, в отличие от ее дочери. Это раздражает. Но я все равно его смотрю, потому что покупаюсь на все эти проблемы. Я хочу, чтобы Лорелай наконец-то сошлась с Люком, а Рори поняла, что Джесс — единственный парень, с которым ей стоит тусоваться. Как только это произойдет, я перестану смотреть.
Закатываю глаза на это зрелище и ложкой поглощаю мороженое, когда кто-то звонит в мою дверь. Хмуро смотрю на дверь, будто именно она источник моих неприятностей. Никто не приходит ко мне без звонка. Я не могу спокойно это переносить, и все, кто знаком со мной, знают это. Ставлю миску на стол и вытираю рот рукавом. Дохожу до двери и смотрю в глазок. Это лучшее изобретение. Там стоит женщина, держа в руках букет цветов.
Это от Джейса.
Они должны быть от Джейса. Черт бы его побрал. Я открываю дверь, женщина улыбается мне и говорит:
— Доставка Джессике Александр.
Я тянусь за цветами. Огромный букет гиацинтов, полностью фиолетовый.
— Да, это я.
— Отлично, будут еще цветы, подпишите здесь, — говорит она, протягивая листок бумаги.
Я вздергиваю брови.
— Есть еще?
Она смеется надо мной.
— Да, мэм, очень много.
Я выглядываю в коридор и вижу еще двух людей, поднимающихся по ступенькам. Все букеты выглядят, как цветочные композиции.
Фиолетовые гиацинты.
Красные тюльпаны.
Белые фиалки.
Фиолетовая сирень.
Красные розы.
Мой дом теперь наполнен таким большим количеством цветов, что я начинаю чихать. В каждой композиции или букете карточка с одним и тем же сообщением.
«Джесс, я люблю тебя, и мне очень жаль. Джейс».
Зная Джейса, я понимаю, что каждый вид цветов что-то означает, и он выбрал их не потому, что они ему понравились. Они все должны иметь конкретные значения. Я достаю свой ноутбук, открываю Google, забиваю название каждого цветка и узнаю, что была права.
Прощение.
Вера.
Верность.
Первая настоящая любовь.
Любовь.
Я вздыхаю и смотрю на все цветы. Может быть, я должна дать ему шанс объясниться. И какой неудачницей это меня делает? Джейс просто отправил цветы, и я растаяла в его руках как M&M’s? Мой дверной звонок звонит снова, и я бормочу под нос:
— Если это еще цветы, я убью его.
Когда я открываю дверь, вижу, что это больше не цветы. Это женщина. Женщина из моего прошлого.
Сестра Кингсли.
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
Когда я была в стационаре на терапии, я получила письмо от сестры Кингсли. Она выразила печаль по поводу гибели своего брата. Она также написала мне, что сожалеет о моей утрате. Это было приятное письмо, в котором она рассказала, что Кингсли упоминал обо мне незадолго до роковой аварии. Она писала, как была рада, что он смог снова найти любовь. Я была поражена ее добротой, учитывая, что моя мать ответственна за его смерть. В письме она указала свой адрес, номер телефона и адрес электронной почты на случай, если я когда-нибудь захочу пообщаться с ней. А я не хотела. Я только просмотрела ее страничку в интернете вскоре после того, как вышла из лечебного учреждения. Вот так я и понимаю, что это она стоит в моих дверях. Она поразительно красива, с чертами лица, которые трудно забыть или отвернуться. Черные волосы, высокие скулы и изумрудно-зеленые миндалевидные глаза. Я узнала ее мгновенно.
— Джессика? — спрашивает тихим голосом.
— Да, — отвечаю я ей.
— Я сестра Кингсли, и мне очень жаль за то, что я появилась на твоем пороге без предупреждения, но я не смогла найти контактную информацию о тебе, кроме твоего домашнего адреса. Я пыталась искать на Facebook, но, похоже, у тебя в настройках учетной записи стоят запреты, так что никто не может выслать запрос на добавление в друзья или отправить сообщение, а я должна отдать это тебе. Это принадлежало Кингсли, — говорит она, протягивая небольшую тетрадь в кожаном переплете.
Она права. Недавно я закрыла все свои аккаунты в социальных сетях, и сделала это для того, чтобы мое прошлое осталось только при мне. Удалила многих людей из моей жизни, которые отрицательно на меня влияли, я не хочу, чтобы они смогли проникнуть в мою душу через социальные сети.
— Все нормально. Не беспокойся об этом. Пожалуйста, заходи.
Я делаю шаг назад и приветствую ее.
— Спасибо, я не отниму у тебя много времени.
— Хочешь чего-нибудь выпить? У меня есть содовая, чай и вода.
Она качает головой.
— Нет, спасибо, не нужно. Я действительно не могу остаться надолго.
— Ладно, — говорю я. Между нами возникает неловкая пауза, и я не знаю, что сказать, поэтому просто спрашиваю ее, что я могу сделать для нее.