Прикоснись ко мне (СИ)

Мне было некому рассказать, Костя постоянно пропадал на дежурствах, подруги со мной не разговаривали, а сестричка моя была для меня еще не настолько близкой, чтобы я просто так могла с ней говорить о таком, ну уж нет. Поэтому мне оставалось самой все разгребать и я вернулась к тому, с чего начинала.
Я перестала совершать половые акты на время и просто отрывалась на вечеринках, выпивала, приходила домой и принимала снотворное, чтобы уснуть. Без этих таблеток я больше не представляла своей жизни.
Костя все так же не звонил, он снова пропал, будто ничего и не случилось, и его не пугал тот факт, что я кого-то пришибла.
А меня пугал, каждый раз, когда я оставалась наедине, я думала, что было бы, позволь я ему себя изнасиловать. И всегда ответ был один и тот же: я не знала. Я ничего не знала и не могла утверждать на сто процентов, что осталась бы цела.
И да, я все же считаю это самообороной, ведь я защищала себя и свою честь. И вот этой мысли стало так смешно, что я расхохоталась на всю столовую.
Я так сильно смеялась, что на меня оглядывались люди, а мне внезапно стало плохо. Голова закружилась, я пыталась встать и взять поднос, но я упала под стол, поднос с грохотом ударился о пол.
Я почувствовала сильный холод, я дрожала, стучала зубами, мне было так холодно, словно меня засунули в морозильную камеру.
— У нее губы синие! — кричал кто-то, но я не понимала.
Я видела перед собой лишь тень того парня.
— Сделайте что-то, у нее кровь из носа! Зовите медика, она бредит! — снова крики, моя голова словно распухла.
— Мне больно, больно очень! Отпустите меня! Уйдите! — я пыталась вырваться из цепкой хватки, но все было тщетно.
Меня словно засасывало куда-то, мне было трудно дышать, помещение стало узким, я чувствовала влагу на своем лице. Мне было очень холодно.
— Подержите ее, я должна поставить ей укол, она может умереть! — прокричал кто-то над моим ухом.
Внезапно все прекратилось и наступила чернота.
Меня передернуло от этих воспоминаний. Самое худшее уже позади, и мне уже все равно. Я с мамой добралась до здания суда, где нас уже ждали. Мы прошли проверку у охраны, поднялись в наш кабинет, где должно пройти заседания. Здесь уже находились Алина с Юлей, Илья, бывшая жена Игоря, мой отец со своим семейством. Интересно, что они тут забыли?
— Всем встать, Суд идет! — произнесла секретарь заседания, мы встали.
Пока судья читал дело на Игоря, я смотрела на него. Он сидел за решеткой в наручниках. Все так же гладко выбрит, без бороды. Рядом с ним стоял мужчина с ружьем: он под стражей. Слепцов смотрел на меня зло, я знала, что он думает. Я предала его.
Я предала себя.
— Ксения, встаньте, — потребовал Михаил Александрович, судья. — У кого-то есть вопросы?
Конечно были вопросы у адвоката, и я молча ждала, пока он задаст их все.
— Игорь принуждал вас к половому акту?
— Нет, это было по обоюдному согласию, я любила его.
— Любили?
— Сейчас уже нет, я понимаю, что это не любовь была вовсе, но не хотела признавать.
— Сколько вам было лет, когда он надругался над вами? — его вопросы были не очень правильные, но, вздохнув, я ответила:
— Мне было семнадцать.
— Значит, это было насилие над несовершеннолетними, — встряла прокурор. — Он знал, что делает.
— Он не знал мой возраст, я сказала, что мне есть восемнадцать, — произнесла я.
Мне почему-то вдруг отчаянно захотелось помочь Игорю пусть немного, но помочь. Он не виновен в этом.
— Его судят за три статьи, у нас есть улики и доказательства, поэтому ты не сможешь ему помочь, — словно прочитала мои мысли ответила прокурор.
Рыжая девушка с красивым, но строгим лицом. Имя я ничье не запомнила, кроме судьи, да и запоминать не хотелось. Слезы навернулись на глаза, это моя вина. Я виновата во всем.
— Давайте продолжим, — постучав молотком, сказал Судья. — Есть еще вопросы?
Все мотнули головой, значит ни у кого не было вопросов, оно и к лучшему. Сегодня только первый день.
Зачитывать приговор будут завтра, завтра придется напрячься. Я больше не была нужна, я могла выйти.
Начали говорить о других статьях, где я не имела ни к кому отношения.
Илья сидит улыбается, будто его ничего не касается. Его отца посадили без суда и следствия, но мне было все равно, я просто хотела отстоять Игоря.
Все важное случится завтра.
— Ты же понимаешь, что не сможешь ему помочь? — спросил Костя, когда мы обедали в кафе за дальним столиком.
— Я понимаю, но я должна попытаться.
— Мне ревновать? — рассмеялся он, а я взяла его за руку.
— Я хочу помочь своему учителю, вот и все, — я улыбнулась и отпила глоток своего кофе.
***
Время было только два часа дня, а я ходила уже как на иголках, я старалась ни о чем не думать, ведь сегодня было только предварительное слушание, но и этого было достаточно, чтобы присяжные вынесли свой вердикт.
Я так сильно ерзала, что не могла спокойно смотреть любимый сериал, я специально его включила, чтобы отвлечься, но Джей Ди заставлял думать еще сильнее, а в конце я задумывалась вместе с ним.
Выключив Клинику, я перешла на Хор. На некоторое время песни и их драма унесли меня, но и это не помогло.
Тогда я пошла на Бесстыжих, вот они-то уж точно отвлекут меня от всяких мыслей.
И действительно: уже через три часа я рыдала над происходящим, жуя шоколад и даже не думала ни о чем другом.
Только лишь воспоминания лезли ко мне.
Все то, что произошло месяц назад, я, наверное, больше никогда не забуду.
Апрель был ужасным месяцем. Ведь в этом месяце мне поставили диагноз эпилепсия, я чуть не покончила с собой и у меня нашли тяжелую депрессию.
Месяц назад.
Я стала изгоем в школе, после повторного приступа со мной отказывались говорить даже учителя, а мать предлагала лечь в клинику на обследование, но потом махала рукой и говорила, что это все из-за моих ночных гулянок.
Я не слушала ее, вообще-то я никого не слушала.
Мне было все равно.
Я старалась забыть обо всем, что со мной происходило в течение пяти месяцев, но мне удавалось это с большим трудом.
Я понимала, что во многом это была полностью моя вина. Я много о чем пыталась забыть, и из-за алкоголя у меня были явные проблемы с памятью и мозг отказывался вспоминать все то важное, что было. Я проводила свое время все так же, ничего не меняя.
И вот сидя в очередной раз в клубе, я попивала безалкогольные напитки, прикидывая, кого можно сегодня подцепить, но мой взгляд упал на мужчину, которого я и так вижу каждый день. Игорь. Что он тут делает?
Наши взгляды встретились, он тут же подошёл ко мне. А ведь его должны были посадить под следствием, хотя нет пока прямых доказательств, он находится под следствием, но может продолжать работать и посещать клубы, с него взяли подписку о невыезде, и ещё пару месяцев его будут морозить.
Выглядел он как всегда безупречно: синие джинсы, серая кофта, поверх нее куртка — в помещении холодно, видимо, замёрз. На ногах надеты кроссовки, а на руках часы. Волосы он брить перестал, поэтому стал укладывать их.
— И почему же школьница сейчас распивает спиртное, а не дома? — задал вопрос он, подойдя ко мне.
Его голос был все так же чарующим, с лёгкой хрипотцой.
— Это безалкогольные напитки, а что учителя тут делают, которые вообще должны быть в тюрьме? — подколола я, сощурив глаза, отпивая из стакана.
Тот посмеялся, а после приблизился по мне, положив руку мне на талию, прошептал:
— Тебя это не касается, как насчёт скрасить этот вечер чем-то приятным? — шепотом спросил он, поцеловав в шею.
От его соблазнительно-прекрасного шепота моя кожа покрылась мурашками.
Мое тело ещё помнило именно его прикосновения, и нельзя скрыть того факта, что между ног у меня становилось мокро и я не могла не ответить на эти прикосновения. Развернувшись, я поцеловала его.
Впервые за полгода я сделала это. Обняв меня, он углубил поцелуй.