Вероломство

— Какие красивые!
Ребекка тщательно их пересчитала — всего десять камушков.
— Как ты думаешь, тетя Абигейл с ними играет? — спросила Ребекка.
Там с сомнением покачала головой:
— Тетя рассердится, когда узнает, что мы зашли в ее спальню.
— Ой! Хочешь, пойдем копать червей?
— Не хочу, спасибо.
Пожав плечами, Ребекка выбежала из комнаты, а Там опять стало одиноко при мысли, что скоро вот придется возвращаться на родину, которой она совсем не знала. Она уткнулась лицом в подушку, чтобы удержаться от слез, и невольно нащупала цветные камни. Вот бы взять их на память о тете Абигейл и этом доме. Спросить разве, да нет — тетя Абигейл не позволит. А если и позволит, папа не разрешит принять такой подарок.
И опять покатились слезы. У тети Абигейл так много красивых безделушек. А папа сказал, что Вьетнам — бедная страна, что у вьетнамцев не бывает так много вещей, как у Вайтейкеров. И у них не будет, потому что это несправедливо по отношению к соотечественникам, которые недоедают. Там старалась понять слова отца.
Однако она не смогла положить мерцающие камни в комод, откуда их извлекла Ребекка. Приняв решение, она быстро собрала их, спрятала в бархатную сумочку и побежала в сторожку, где они с отцом жили в комнате, выходящей окнами на огород.
— Там, Там! — нетерпеливо звала Ребекка.
Там была уверена, что подружка следила за ней, и она уж было собралась возвратить камни на место, но Ребекка ворвалась в сторожку с длинным, толстым червяком. Такого Там раньше никогда не приходилось видеть.
— Вот здорововский, да? — спросила Ребекка.
— Да, — ответила Там, успокоившись.
  ГЛАВА 2  
 Бостон, Массачусетс, 1989 год 
Официант принес страдающему вице-президенту компании «Вайтейкер и Рид» второй стакан изумительно смешанного мартини и молча, проворно убрал первый. Сухопарый, седеющий, педантичный Ли Дониган с трудом выносил две вещи: делать за кого-то грязную работу и томительно ждать. Ребекка Блэкберн умудрилась в один день стать источником обеих неприятностей.
Он попробовал мартини. Превосходное. Ему нравилось успокоительное жжение коктейля. А в том, что ввязался в это дело, он сам виноват. Следовало выяснить заранее, что график-дизайнер-лауреат, приглашенный ответственным за связи с общественностью, дабы придать компании «Вайтейкер и Рид» новый корпоративный имидж, — это одна из тех Блэкбернов. А он решил, будто бостонские Блэкберны никогда не осмелятся сунуться к ним в компанию. Да и кто мог предположить обратное?
Да, хлебнул он с этими Блэкбернами.
Особенно с этой.
Красочный всполох, взрыв энергии — Ли невольно поднял глаза. Ребекка Блэкберн перехватила его взгляд из дальнего конца шумного ресторана, махнула ему рукой и направилась к его столику, не замечая готового услужить метрдотеля. Ее искрометное появление, казалось, осветило всех, кто собрался на ланч в ресторане на последнем, сороковом этаже здания фирмы «Вайтейкер и Рид». Они встречались всего несколько раз, но Ли успел убедиться, что Ребекка из тех женщин, которые никогда не остывают. Она вечно рвалась вперед, всегда была полна деятельности. А если учесть, что к этой победительной энергии приложилась утонченная красота, то станет ясно — в результате получилась незабываемая женщина. Высокие скулы, сильные надбровные дуги и подбородок придавали ее притягательному лицу острый драматизм, а не доходящие до плеч волосы необычного гнедого оттенка дополняли чистую, сливочную кожу. Ли надеялся только на то, что у этой женщины, смахивающей на скуластую ирландку, достанет профессиональной этики не спустить на него собаку. А то, что у нее крутой нрав, он не сомневался ни секунды.
Ребекка с ходу села напротив него. За ее спиной открывалась панорама бостонской гавани под чистым майским небом. Столик Ли был лучшим в этом зале. Кабинет его располагался двумя этажами ниже. Он гордился тем, что работает в одном из самых знаменитых и престижных зданий Бостона. И он во что бы то ни стало сохранит за собой эту должность, даже если придется сделать за Квентина Рида, президента фирмы, то, что тот не может сделать сам.
— Простите, я опоздала, — сказала Ребекка.
В ее тоне и в выражении лица не чувствовалось извинения, и ощущение вины, посетившее Ли, потонуло под новой волной раздражения. Ей надобно было знать, что она сама уготовила себе подобный ланч, когда выдвинула себя на заветное место дизайнера в «Вайтейкер и Рид». Лучше бы она удержалась от такого шага.
— Однако, — продолжала Ребекка, — вице-президенты приглашали меня в ресторан только в одном случае — когда собирались объявить об увольнении.
Дерзит художница, подумал Ли. Она улыбнулась ему быстрым взглядом живых синих глаз и поднесла к губам, подведенным коралловой помадой, стакан с водой. В каждой детали ее туалета чувствовался профессионал-стилист. На Ребекке был жакет цвета тыквы и черная юбка. Если верить слухам, она одевается на дешевых распродажах, хотя может позволить себе все, что пожелает. Ли решил не забывать, что перед ним — состоятельная дама. С голоду не помрет.
В ушах у нее были золотые драконники — еще одна демонстрация хваленой блэкберновской независимости. Пусть это трехдолларовая бижутерия — хотя не похоже — серьги напоминали Ли Донигану, что перед ним представительница знаменитого клана Блэкбернов. В «Вайтейкер и Рид» она держалась особняком. Будто заранее знала, что здесь не задержится.
Дониган решил не юлить:
— Вы правы, — сказал он, — фирма намерена расторгнуть с вами контракт, Ребекка.
— Чья идея?
— Это к делу не относится.
Он подозвал официанта и предложил Ребекке сделать заказ. Ли Донигана не мучила мысль, что он слишком торопит ее. Она заказала жареного судака и салат. Ли попросил себе то же самое. Выпитое мартини умерило его аппетит.
— Мне — с собой, — сказала Ребекка, когда официант собрался уходить.
Бедняга ошарашенно переспросил:
— С собой?
Ребекка одарила его одной из самых обворожительных улыбок:
— Да, пожалуйста.
Ли в мыслях проклинал Квентина Рида за то что тот, жалкий трус, не сумел сказать Ребекке, которую знал с детских лет, чтобы она прекратила свои игры и выметалась из компании.
— Вижу, вы даже не хотите взглянуть на мои наработки, — заметила Ребекка.
— Теперь в этом нет никакого смысла.
Однако Ли обрадовался бы, если бы Ребекка Блэкберн разложила свое портфолио на льняной скатерти и дала ему возможность не торопясь посмотреть на то, что она успела сделать для компании. Как дизайнер она не имела себе равных. Эскизы, выполненные ею для «Вайтейкер и Рид», сочетали в себе неповторимые черты бостонского традиционализма с современными смелыми линиями. Ли знал, что замену будет найти нелегко, если вообще возможно.
— Вы не собираетесь дать мне напутствие? — вдруг спросила она.
Вопрос застал Ли врасплох:
— Простите?
— Дело в том, что меня ни разу не увольняли, не дав непрошеных советов насчет того, как надо вести себя в будущем. Больше всего мне понравился совет президента одной далласской нефтяной компании, где я проработала пару месяцев года два тому назад. Он велел мне поскорей выйти замуж и нарожать детей, но потом, изменив свое мнение, сказал, что не пожелает такой язвы даже врагу.
Ли безумно захотелось еще мартини. Ответственный за связи с общественностью перед этой встречей успел познакомить его с головокружительным послужным листом Ребекки. Сколько городов и фирм она сменила с тех пор, как сделала фантастический прыжок из безвестности, в двадцать пять лет став одной из самых удачливых деловых женщин десятилетия. Когда-то, в Бостонском университете, она на пару с подругой по комнате изобрела увлекательную, лишенную дидактизма, динамичную настольную игру «Заумник», коробки с которой появились на полках магазинов в 1980 году и сразу же стали беспримерным бестселлером. Когда они продали права на изобретение бостонскому конгломерату игрушек — это произошло в 1983 году — подруга Ребекки стала вице-президентом компании, и обе они вошли в совет директоров. Но Ребекка на этом не успокоилась и продолжала кочевать по свету. Нью-Йорк, Лондон, Париж, Даллас, Сиэтл, Гонолулу, Сан-Диего, Атланта — всюду она успела поработать, и совсем не потому, что в том была необходимость. За непродолжительный период знакомства у Ли сложилось впечатление, что Ребекка не жалует образ жизни праздных богачей — тех, кто не считает нужным трудиться. В Бостон она возвратилась всего месяцев пять назад и тут же открыла дизайнерскую студию. Чтобы начинание имело успех, надо было отдаться этому проекту полностью, не разбрасываясь. Ли не знал, в чем тут дело. Может, она бежит от себя, от собственной удачи, от тяжелого прошлого. А может вовсе и не бежит, просто не может остановиться. С Ребеккой и такое возможно.