Психотерапия нового решения. Теория и практика

Терапевты, не знакомые с техникой «отсвечивания», при работе с подобными клиентами могут обречь себя на совершенно бесплодное времяпрепровождение. Но терапевт, который распознал отказ от поглаживаний, хвалит клиента за использование этой техники в целях самосохранения. Он может предложить клиенту заключить контракт о том, что клиент будет сообщать, когда он не «отсвечивает». Одновременно терапевту необходимо заверить клиента, что он ожидает попыток обдурить его для проверки. Одна из терапевтических целей — научить клиента осознавать, когда он использует технику отказа от поглаживаний.
 
Поиски поглаживаний
Мы учим клиентов просить о поглаживаниях, которых они хотят, а не ждать и надеяться, что правильные поглаживания появятся сами. Многие люди считают, что это невежливо, и что просьбы в каком-то смысле снижают ценность поглаживаний. Сын и дочери Мэри знают, что напомнить о своем приближающемся дне рождения — их обязанность. Они также либо заказывают себе подарки, либо просят, чтобы это был «сюрприз». В некоторых семьях нет такой практики, и за забывчивость там расплачиваются ощущением вины.
Эл, который ходил под руку с Энн, хотел получить «все, что ты хочешь дать» от «любой». Конечно, такое сообщение может принести ему поглаживания более волнующие, чем прогулка под руку, однако он бы так и остался жертвой, отдающей инициативу окружающим.
Тем не менее, в ряде случаев мы сами делаем выбор за клиента. Мы поступаем так, когда чувствуем, что какое-то определенное поглаживание более важно, нежели проблема «просить или не просить».
Мэри: Скажите отцу, что вы хотите получить от него.
Кей: Я хочу, чтобы ты сказал, что я могу быть сама собой и жить своей жизнью.
Мэри: Скажите ему, что вы действительно хотите.
Кей: (Долгая пауза). Я думаю, что хочу, чтобы он сказал, что принимает…
Мэри: Я слышу, что вы очень быстро говорите. Очень быстро бегаете. Очень быстро бегаете… интернат, мединститут, везде отличные оценки… Я не слышу, чтобы кто-нибудь говорил вам «Я люблю тебя».
Кей: (Качает головой и начинает плакать).
Мэри: И вы перестали просить об этом.
Боб: И продолжали бегать, чтобы убежать от своей печали.
Кей: Он никогда, никогда не скажет «ты милая». Никогда.
Боб: Грустно. Грустно, что не было никого.
Мэри: Вам нужна похвала и нужны объятия. Хотите, чтобы кто-нибудь побыл для вас папой? Может, прямо здесь?
Кей: (Долгая пауза). Не могли бы вы повторить?
Мэри: Я думаю, что вам нужен какой-нибудь папа. Вы так долго были одинокой, трудолюбивой, заброшенной маленькой девочкой.
Кей: (Еще одна долгая пауза). Я думаю: «Я лучше это сама сделаю» и понимаю, что это история всей моей жизни. Мне кажется это сложным. Мне не нравится мысль, что я ищу папу.
Мэри: А я вас в этом не обвиняю. Я говорила о другом. Я почувствовала, что вам уже долгое время необходим кто-то, кто бы побыл для вас папой.
Кей: Да. Я думаю, мне бы понравилось.
Мэри: Может, выберете кого-нибудь?
Кей: Боб, как вы?
Боб: Иди сюда. (Он берет ее за плечи, прижимает к груди. Она, всхлипывая, зарывается носом в его свитер. Боб тоже всхлипывает и некоторое время они стоят, прижавшись друг к другу.)
Кей: Спасибо.
Боб: С удовольствием. С большим удовольствием. В любое время.
Участник группы: Кей, ты выглядишь такой расслабленной и красивой.
Кей улыбается, откидывается на спинку стула. Ее лицо больше не напряжено, она продолжает улыбаться.
В описанной сцене наша техника была противоположна той, которую мы применяли по отношению к Элу. Кей, очень хороший врач, заботится обо всех, кроме себя, и нуждается, чтобы ей дали поглаживание, не дожидаясь просьбы из ее уст. Ее полупросьбы «Боб, как вы?» было достаточно. По правде говоря, если б она сказала: «Я хочу, чтобы Боб обнял меня, и я поплакала у него на плече…», один из нас попросил бы ее захотеть расслабиться, а не программировать, что она должна получить. И это реальная трудность при обучении терапии. Работа с клиентами, при которой они учатся как давать, так и получать, требует от терапевта диагностической проницательности, уважения к различиям личной свободы в установлении контакта разными способами.
 
Самопоглаживания
Позиция «Я славлю себя, я себя воспеваю» не была популярна во времена Уолта Уитмена и до сих пор считается не очень приемлемой, несмотря на многочисленные освободительные движения типа «Женская эмансипация» или «Черный цвет— цвет красоты». Наши семинары и марафоны начинаются в спокойном темпе, и сначала мы предлагаем участникам осознать, что они любят в себе. Мы поступаем так, чтобы разрушить предубеждение о том, что психотерапия копается только в патологии и выставляет на обозрение только те секреты, которые клиент считает плохими или болезненными. Фокус нашего внимания — на укреплении осознанных внутренних сил клиента и на создании условий, в которых клиент осознает в себе новые или до сей поры отрицаемые силы. Каким бы ни был терапевтический контракт, его легче выполнить любя, а не ненавидя себя.
Джек Дюсей изобрел эгограмму для представления личностного профиля. Любой человек, знающий кого-то, может, основываясь на собственных впечатлениях, легко нарисовать его эгограмму. Она показывает, как данный человек воспринимается окружающими. Мы видим «типичного» терапевта— воспитателя на рис. 17.
Рис.17. Воспитывающий терапевт
На рис. 18 мы видим «типичного» терапевта-интеллектуала. На этих двух графиках критический Родитель очень маленький, хотя у терапевта-интеллектуала он несколько выше, чем у воспитателя. Воспитывающий Родитель очень высок на первом рисунке и среднего роста на втором. Функция Взрослого низка на первом и высока на втором. Свободный Ребенок почти незаметен на обоих графиках, что, собственно, и объясняет удивление терапевтов, когда мы рассказываем о лечении, проходящем со смехом и удовольствием. Приспособленный Ребенок — умеренный у обоих.
Это профили, видимые внешнему миру. Но снова и снова мы обнаруживаем, что внутренние профили терапевтов очень отличаются от видимых (см. рис. 19). Эта скрытая от мира диаграмма обнаруживается, когда терапевт становится клиентом. Он раскрывается как человек, отлученный от свободного Ребенка и редко воспитывающий и хвалящий себя. Вместо позитивных поглаживаний, он награждает себя упреками и угрозами, требуя от себя такого уровня совершенства, которого и не мечтает добиться от своих клиентов. Главный контракт для таких терапевтов — видеть в себе людей, достойных любви, и найти способ любить самих себя.
Рис.18. Интеллектуальный терапевт
Рис.19. Внутренняя эгограмма самокритичного терапевта
Первый шаг для терапевта-клиента — точно распознать, как он формулирует самоупреки. «Ты тупица».«Да ты не сможешь никому помочь!».«Почему у Джона получается с этим пациентом намного лучше, чему меня — он же всего лишь ассистент!». Следующий шаг — взять эти упреки под контроль, поняв, что они не «записи в мозгу», не «сволочные родители», «людоеды» или что-нибудь еще неподвластное самоконтролю. «Я использую эти слова, чтобы упрекать себя». Затем клиент может мысленно вернуться в детство и попробовать понять, кто первоначально сказал эти слова, и принять новое решение, что эти слова ничему не помогают и ничему не соответствуют. После этого для прекращения самопреследования применяются «смехометоды». Человек может сделать из своих упреков пародию, сильно их преувеличивая или перекладывая на музыку, или разыгрывая из них пантомиму. Клиенты используют эти методы в группе. Например, один из наших любимейших психологов, присутствуя на нашем четырехнедельном семинаре, провел два дня, распевая самоупреки на мотивы известных арий. Он начинал обычно с баритональной партии «Сейчас-то все хорошо, но скоро они у тебя, придурок, умрут от скуки!»