Ботан (СИ)

  
Святослав Логинов
 
Ботан
 
— Во, бред! — больше ничего Зиг сказать не мог. И слов не хватало, и расквашенные губы, напоминавшие два круто прожаренных, с запёкшейся корочкой сырника, не способствовали произнесению долгих тирад. Добро бы вчера стыкнулся с кем и получил по мордасам, так не было такого. То есть, по мордасам получил, ночью, во сне. Но это же не считается!
Сон был и впрямь бредовый. Приснилось, будто бы он не Зиг вовсе, а вчерашний ботан. И этот ботан, то есть, Зиг, получил по сопатке от конкретного пацана. Просто так, ни за что.
Вообще, вчерашний и ботаном не был, а так, мелкота. Зиг бы его и не заметил, но портфель… Где в наше время можно нарыть школьный портфель? Школота ходит с рюкзаками. Не туристическими, понятно, а с понтовыми. Мелочь пузатая бегает с ранцами. А этот где-то портфелем разжился, не иначе, у бабульки в кладовке нашёл. Мимо такого просто так пройти нельзя. Зиг осторожненько подкрался и ловким ударом выбил портфель из руки. Ботаник растерянно оглянулся и, ничего не сказав, нагнулся за портфелем. Зиг аккуратно двумя пальцами сдёрнул с дуралея лыжную шапочку и откинул её в сторону.
Нечего тут. На улице тепло, нормальные люди без шапок ходят.
Ботаник побежал за шапкой, а Зиг ловко отфутболил оставленный портфель в ближайшую лужу.
А чего такого? Лужа мелкая, даже учебники, наверное, не замокли. Зато развлекуха прикольная — класс!
— Чего ты? — первый раз подал голос ботан. Губы у него дрожали. Сейчас заплачет, деточка.
Бить такого — ни малейшего интереса, но хамство спускать тоже нельзя.
Зиг слегонца смазал ботану по губам, чтобы не тряс ими. Даже не разбил, а так, окровенил немножко.
— Следующий раз думай, на кого чевокаешь… — развернулся и ушёл, оставив дурачка добывать из лужи свой портфельчик.
Через полчаса Зиг и думать забыл о минутном развлечении, а ночью, надо же, сам оказался в шкуре нелепого ботаника. Куда-то он спешил, как это часто бывает во сне, опаздывал, торопился, а незнакомый парень, старше, сильнее, круче его, не пускал: толкался, ставил подножки, дёргал за одежду, а потом лениво, словно нехотя, заехал в лицо, превратив губы в запекшиеся оладьи. И добро бы был это просто сон, мало ли какая ерунда может присниться, но утром оказалось, что харя изукрашена, как давно не бывало в настоящей жизни.
Зиг заперся в ванной, долго отмачивал губы холодной водой, так что мать принялась стучаться к нему и спрашивать, не уснул ли он там. Пришлось вылезать. Маманька, как увидела Зигов профиль, чуть на пену не изошла:
— Зиновий, что с тобой? Где это тебя?
— Я почём знаю? — зло ответил Зиг. — С вечера всё нормально было, ты же сама видела. Может во сне прикусил, или комар за губу цапнул.
— Какие комары? Это простуда. Зима на дворе, а ты без шапки ходишь, вот и простыл.
— Ничего я не простывал.
— А я говорю, герпес.
Короче, села на любимого конька. Зиг насилу отвязался. Можно сказать, первый раз в жизни порадовался, что в школу надо уходить.
А после школы по закону всеобщего сволочизма, Зиг повстречал ботана. Тот шёл один. Иначе и быть не могло, ботанчики с компаниями не ходят, они даже своих одноклассников боятся. Вот с бабушкой за ручку его можно встретить. Но на этот раз ботаник был один, зато Зиг топал с компанией. И добро бы только с пацанами, но и с девчонками. При девчонках к шкету приставать позорно, поэтому Зиг прошёл, будто и не видит ничего. Но ботан даже не понял своего счастья. Побледнел, как у врача перед уколом, портфельчик двумя руками к животу прижал, а сам, сцуко, на Зига смотрит, как у того пасть разбита. Не, такое не прощается.
От кампании Зиг отстал, вернулся, а ботана и след простыл. Зиг порыскал малость, но, разумеется, никого не нашёл.
Плюнул и отправился домой, а там новые радости. Маманька купила пузырь зелёнки — герпес мазать. Ни хрена она, конечно, не намазала, но нервов сожрала килограмм. Достали уже, сил нет, и маманька, и ботан этот поганый. Ни днём, ни ночью покоя нет.
Ночка выдалась та ещё. Зиг от кого-то спасался, убегал по каким-то стройкам, откуда никак не мог выбраться, а тот, кто гонял его, всё время оказывался рядом, хотя Зигу не удавалось его увидеть. В общем, бред полный, и непонятно, почему во сне Зиг не мог сообразить, что такого не бывает. Хорошо хоть по фейсу не получил, а то проснулся бы с фингалом под глазом. Бред, говорите? Ясен пень, что бред, а делать что прикажете? Только словить ботана и вломить ему по первое число, чтобы в следующий раз не смотрел косо.
С последнего урока пришлось смотать и караулить ботана, прячась на помойке среди вонючих баков. Зиг твёрдо решил, что за это ботан тоже ответит.
Мелкота после своих уроков высыпала из школы. Ботан, как и предполагалось, брёл один, на самом виду, даже не стараясь спрятаться. Напрашивается, сучонок. Подваливать к нему у самой школы не следовало, тут было полно бабулек, которые припёрлись встречать первоклассников. Старушенции — народ гадский, вечно лезут не в свои дела и, конечно, за ботана заступятся. Мол, как не стыдно младших обижать!.. А что ботан сам напрашивается, это их не интересует.
Зиг классно отследил неприятеля и перехватил его почти у самой парадной. Ботанчик такого поворота не ожидал. Портфель прижал к пузику, губёшками затряс.
— Я ведь тебя предупреждал, — почти ласково сказал Зиг.
— Я же ничего…
Зиг шлёпнул ботана по губам, вытер ладонь о его куртку.
— Тебе было сказано — не чевокать. И чтобы смотреть так, не смел. Ты учти, я из последних сил хороший. Таких, как ты, вообще, давить надо.
Вырвал у ботаника портфель и пошёл, не торопясь. Ботан, хлюпая носом, побежал следом.
— Портфель отдай!
Зиг зашёл к помойке, выбрал бак, где мусора было едва на дне, и спустил туда портфельчик.
— Забирай.
— Гад ты! — отчаянно выкрикнул ботан.
Тут уже было без вариантов. Зиг так отоварил хама, что тот на три шага отлетел. И заревел в голос, как маленький. Сопли кровавые размазывает и воет. Тьфу, погань. Зиг развернулся и ушёл, даже не стал смотреть, как ботан будет свой портфель выручать. Сволочь, всё настроение испортил.
Домой пришёл сам не свой. На душе гадостно, словно сам в мусорный бак лазал. От маманьки записочка: «То-сё, обед разогрей. Приду поздно». Благо хоть самой дома нет, на нервы не капает. Пожрал, что было в холодильнике, и пошёл шляться. Вернулся поздно, а дома — никого. Такое дело Зигу не понравилось; приведёт маманька какого-нибудь кента в папули — нет уж, спасибо, не надо.
Жрать хотелось невыносимо, а дома — ни крошки. Котлеты, все, сколько их было, Зиг схавал в обед, прямо холодными. А теперь что? Пшёнку разогревать, да? Пришлось ложиться голодным. И, конечно, немедленно начала сниться всякая мутотень.
Зиг бежал, спасался, драпал, что есть сил, а воздух был вязкий и ноги ватные, вместо бега получалось топтание на месте. Незнакомый парень, почти взрослый, года на три старше Зига, с лёгкостью догонял его и, нехорошо улыбаясь, бил, сшибая с ног. Смотрел на корчащегося Зига сверху вниз, лениво цедил: «Не чевокай», — и уходил, не оглядываясь, но едва Зиг поднимался и хотел сбежать, спрятаться куда-нибудь, как парень появлялся из-за ближайшего угла, совсем не оттуда, куда только что скрылся, давал чуть-чуть отойти и снова бил, больно и безжалостно.
На этот раз Зиг знал, что это сон, но почему-то не удавалось, ни проснуться, ни взлететь, оставив врага бесноваться внизу, ни выхватить автомат и расстрелять ненавистного ботана. Да-да, Зиг знал, что бьёт его ботан, неимоверно разросшийся и страшный.
Когда заявилась домой маманька, Зиг не отследил, но утром она разбудила его диким воплем:
— Зиновий, что с тобой?!
Зиг хотел зарыться в подушку, но морду так ожгло, что сон разом сдуло. Один глаз Зиг разлепил, а второй не удалось. Под маманькины причитания метнулся в ванную. В зеркале с трудом, одним только правым глазом разглядел то, что прежде было лицом, а стало багровой опухолью, в которой туго пульсировала боль.