КОТАстрофа. Мир фантастики 2012

– Чего владелицей?
– Так квартирки твоей, понятно.
– Да мы же знакомы. Договор-то подписывали…
Котенок фыркнул:
– Вот дурень! Я ж тебе говорю – с настоящей владелицей!
– А как же…
– Ну, померла она, понятно. Но она-то с тобой никаких договоров не подписывала, а? Тебе понравится, если в твою квартиру вопрется какой-то хмырь и начнет там переклеивать обои? Вот и вспылила старушка-то… дело молодое…
– Чушь какая, – неуверенно сказал Артем. – Ну еще что кот говорящий – ладно… То есть, конечно, не ладно, но… А старушка – и дело молодое? Это как?
– Так. Ну, вот что. Договоров никаких не надо. Видали мы эти договора. Ты поговори с ней, чай, тоже человек. Ну призрачный маленько, так что теперь? Тока с Аделаидой говори. Если Ада Карповна будет встревать – не отвечай; и упаси тебя бог, не спорь. А то еще хуже выйдет.
– Ада Карповна – это которая меня душила? – уточнил Артем, вдруг припомнив дрожащую старческую руку со свечой.
– Она, она, сердешная…
– Э… тогда куда уж хуже…
– Ты уж поверь мне, опытному, ладно? – раздраженно сказал котенок, выгибая спину и выпуская когти.
– Ладно, ладно. Опытному, да… А тогда Аделаида – это кто?
– Она и есть – Аделаида. Обе оне – Аделаида. Ладно, на месте разберешься. Иди за мной. За лапами… тьфу, ногами следи. След в след, никуда не сворачивай, а то заблудишься. Да и свечу зажги. Призраки, оне нервные очень. Живой огонь переносят, а электричество это ваше современное – ни в коем разе.
Темнота обступила Артема в один миг, только он выключил свет. Густая и плотная, сквозь которую было не разглядеть даже очертаний ближайших предметов. Через некоторое время уже казалось, что вокруг нет ни стен, ни мебели, что и квартира, и дом, и вообще весь город истаяли, растворились в бесконечной черной пустоте. Осталось только дрожащее пятнышко света от свечи в руке Артема.
– Хвост мне не спали, – проворчал котенок, когда Артем опустил свечу вниз – посмотреть, есть под ногами пол, или он тоже исчез…
А потом впереди вспыхнул еще один дрожащий огонек. Через несколько шагов он приблизился, и появился силуэт девушки, согнувшейся над столом. Свеча в гнутом бронзовом подсвечнике освещала тонкий профиль, распущенные длинные волосы, пальцы, застывшие с ручкой над исчирканным листом бумаги.
– Ну почему на «любовь» всегда рифмы такие дурацкие? – задумчиво пробормотала девушка. – «Кровь» обычно. Брр. Или вот, «морковь», скажем. Глупо как.
– Вот и дура, – сказал хриплый брюзгливый голос.
Девушка вздрогнула и огляделась.
Из темноты вылепилась сгорбленная старуха в длинном халате и бесформенной кофте с отвислыми карманами. Шаркая растоптанными шлепанцами, подошла к столу, заглянула в бумаги, повторила злорадно:
– Дура.
– Ну почему? Почему? – взволнованно спросила девушка. Отложила ручку, посмотрела на старуху вопросительно и умоляюще.
– Всю жизнь какие-то стишки дурацкие кропаешь. А толку? Их хоть прочел кто?
– Я не для того. Я…
– Ну, для чего? А? Ой, дура… Всю жизнь мою загубила…
Старуха махнула рукой, полезла в карман, выудила огромный клетчатый платок, трубно высморкалась. Пробурчала:
– А ведь предлагали. Управдом на старой квартире… Потом Игорь Данилыч, машина, дача, загранкомандировки… Ой, дура…
Девушка вздрогнула, закрыла лицо руками, отвернулась.
– Ты ведь знаешь. Я с тех пор, как Петенька погиб, никогда больше…
– Ой, дура… – Старуха затолкала платок в карман. – Да кто ж тебе про любовь говорит, бестолочь! Тьфу. Старую родительскую квартиру потеряла? А не выпендривалась бы перед управдомом… Теперь сиди в этом клоповнике. А здесь тоже… ходют, ходют всякие… На жилплощадь зарятся…
Старуха огляделась и вдруг запнулась взглядом об Артема. Он оцепенел под острым взглядом злых желтых глаз. Котенок зашипел, встал перед Артемом, выгнул колесом спину, задрал воинственно хвостик. Старуха хмыкнула, отвела взгляд в сторону, пробормотала горько:
– Вот так и подохнешь здесь, старая и никому не нужная…
– Я? Старая? – испуганно переспросила девушка. – Никогда. Я никогда не буду старая…
– Конешно. Ага. Мечтай. Поэтесса ты наша непризнанная… – злорадно пробурчала старуха. Вздернула плечи, сгорбилась еще сильнее и, шаркая, ушла в темноту. Заскрипел паркет, отмечая ее затихающие шаги.
Девушка заплакала, комкая исписанные листы.
– Это что, она сама с собой, что ли? В смысле – это одна и та же… – зашептал Артем.
– Ну, говорил же… – сердито буркнул котенок.
– А… это вообще что происходит? Мы где?
Котенок фыркнул, встряхнулся и отошел в сторону. Девушка всхлипнула и подняла голову. Спросила встревоженно:
– Кто здесь?
Пристально посмотрела на Артема.
– Э… простите, – смущенно сказал он.
– Вы кто?
– Простите, я не хотел мешать…
Котенок вдруг мяукнул, подбежал к столу, потерся о ногу девушки.
– Барся! Привет. Ты где бродил? – воскликнула она. Погладила котенка, обернулась к Артему, робко улыбнулась.
– Приблудный. Однажды открываю дверь, а он сидит на пороге. Я и пригласила его к себе пожить, вдвоем-то веселее. А вы котов любите?
Нелепость и невозможность происходящего размыли границу реальности, и вдруг стало совершенно неважно, что это – сон, явь или галлюцинация.
Девушка казалась милой, немного старомодной и беззащитной, на ее щеках еще блестели дорожки от слез после разговора с ужасной старухой.
– Я? Да. – Артем улыбнулся. – Особенно говорящих.
Девушка рассмеялась.
– Вы шутник или фантазер?
– А что лучше?
– Ну… – Девушка задумалась, продолжая ласково поглаживать котенка. – Шутники иногда злые бывают. Тогда они другим людям больно делают, когда шутят. А мечтатели… нет… пожалуй, нет… Мечтатели только себе больно могут сделать, когда очень сильно поверят в то, что придумали. Но они могут и очень счастливыми быть – тоже когда очень сильно поверят. Я, кажется, запуталась?
– Нисколько. Все замечательно верно сказано. А вы – счастливая?
Котенок фыркнул, вывернулся из-под руки девушки, подошел к Артему, сердито посмотрел на него. Требовательно мяукнул.
– Простите, – смутился Артем: – Я не хотел…
Девушка неуверенно улыбнулась, медленно собрала со стола бумаги.
– Я? Я очень счастливая… Только…
– Можно? Вы не могли бы мне дать почитать? Это стихи?
– Вы, наверное, не шутник… Да? Ну, знаете, я никогда никому их не давала читать. Я сейчас думаю, почему… Может, боялась, что никому не понравится?
– Так нельзя, – сказал Артем. Глаза девушки смотрели на него открыто и взволнованно, и он вдруг подумал, что для нее это очень важно. – Стихи нельзя писать в стол. Надо, чтобы их читали. Иначе это как вино, которое нельзя пить. Глупо.
– Вы, правда, так думаете? Тогда… ну… вот, возьмите.
Девушка неуверенно протянула Артему один листок.
– Я рада, что мы познакомились. Правда. Мы теперь будем иногда встречаться, вы живете по соседству, да?
– Да, в некотором смысле… по соседству…
– Вот дурень! Нельзя же у призраков вот так в лоб – счастливый, несчастливый… – сердито сказал котенок, когда они вернулись на кухню.
На несколько секунд, когда вспыхнула лампочка, заливая кухню ровным электрическим светом, разговор с девушкой-призраком показался просто ночным кошмаром. Потом Артем покосился на говорящего котенка и вздохнул. Задул сгоревшую почти целиком свечу, только сейчас заметив, что пальцы намертво слеплены теплыми потеками воска.
Котенок вспрыгнул на диван и принялся умываться.
– Почему? – поколебавшись, Артем сел рядом.
– Вот дурень! – фыркнул котенок. – Да от таких вопросов и у людей тоска делается… Ты хоть про призраков что знаешь?
– Ну…
– Так, ладно. – Котенок встряхнулся, огляделся вокруг. – Освободи-ка площадь… Ну, с дивана слазь. Переворачиваться я буду. На полу-то жестко.