Библиотечка журнала «Милиция» № 1 (1993)

— Вот как. Ты что же, хорошо разбираешься в них?
— Немного… У вас из всех пяти самой старой полтораста лет от силы.
— А твоей?
— Семнадцатый век. Начало.
Шатохин покосился на короткопалую, покоившуюся на сумке, руку собеседника.
— Хм. Ладно. Подожди немного, поговорим.
Через четверть часа они сидели в номере.
— Показывай, — сказал Шатохин фотографу, и тот, расстегнув «молнию», вынул из сумки, передал из рук в руки Шатохину икону.
Из скита Афанасия! «София — Премудрость Божия». Из тысячи одинаковых Шатохин узнал бы, выделил ее. Икона эта в числе других, наиболее ценных, была на слайдах уртамовского фельдшера, и Шатохин имел возможность изучить, запомнить ее. На афанасиевской — крылатая, с огненным лицом София имела характерную отметину: краска на кончике левого крыла была отбита, а в дереве на этом месте — глубокая ромбовидная вмятина. Рассказывали предание о ее происхождении. Много веков назад, когда староверы общиной продвигались на восток в дикий край, на них напал отряд сибирского князя. Мета на иконе — след наконечника смертоносной стрелы. Перед тем, как Шатохину вылететь в командировку в Калинин, фельдшера пригласили в крайцентр для консультации, и он обратил внимание майора, в частности, и на эту деталь…
Слабо верилось, что пригодятся подробности, тонкости, а вот ведь держит в руках именно «Софию» с отметиной.
Строго-настрого Шатохину было запрещено поддерживать, а тем более самому заводить разговор о достоинствах и содержании икон, при случае лишь молча рассматривать. Сейчас он мог позволить себе, ничем не рискуя, чуть-чуть нарушить инструкцию.
— София. Символический образ Божьей премудрости, — проговорил он, разглядывая шпонки на обороте. — Сколько за нее?
— Две.
— Полторы, — назвал Шатохин свою цену.
— Если бы вы согласились, — осторожно начал Кортунов, — если бы вы согласились, — повторил он, — можно в долларах. Двести семьдесят…
— А ты уверен, что умеешь ими пользоваться? Не попадешься? Да и не тянет эта за доллары. Другое нужно. Еще есть?
— Есть.
— Приноси, посмотрим. А за эту — советскими.
Знакомый раскрытый желтый бумажник, пока Шатохин отсчитывал пятнадцать сотен, помаячил перед глазами фотоиндивидуала и исчез.
Раздался телефонный звонок. Пожалуй, не ко времени. Шатохин хотел бы ответить: «Я не один, перезвони позднее», и это выглядело бы вполне естественно. Но откровенное любопытство: чей звонок? о чем будет разговор? — уловил Шатохин в глазах фотографа и переменил решение.
— А, Сергей Иванович, — Шатохин заговорил в трубку с улыбкой, непринужденно. — Уже собираюсь…Конечно, как договорились… — Пакет с неубранными со стола кортуновскими снимками попался на глаза. Разговаривая, он вынул из пакета одну фотографию, приподняв, смотрел на нее. — Лучше об этом при встрече. До скорого.
«Не переборщил, вроде бы», — подумал, взглянув на Кортунова.
— Что у нас еще? — спросил.
— Насчет встречи не договорились, — напомнил Кортунов.
— Да-да. Нынче не получится. Давай завтра в полдень. Кстати, к тебе как хоть обращаться?
— Игорь. А вас как зовут?
— Дмитрий Дмитриевич… Все. Мне некогда.
5
«София — Премудрость Божия» из скита Афанасия лежала на тумбочке. Шатохин, чуть наклонившись, всматривался в ее лик.
Победа! И еще какая. Принеся икону, этим Кортунов подтвердил предположение о том, что оружие старшего брата перешло-таки к нему. Участвовал ли Игорь лично в нападении на скиты? Пока твердо сказать нельзя. Но если и нет, хорошо знаком с грабителями. Наверно, все-таки был в Нетесовском районе. Сомнительно, что за прокат автомата с ним расплатились одной из самых дорогих икон. А сколько всего их у него? Немало, если участники ограбления поровну поделили добычу. Вопросы важные, но нужно заняться автоматом. Он должен быть у него где-то рядом. Захочет, нет ли продолжить деловое знакомство Кортунов, а оружие, приятелей-налетчиков найдут. Почему бы и не появиться завтра Кортунову? Должен. Уж очень доллары для него притягательны…
Нужно передать «Софию» в местное управление, пусть посмотрят отпечатки на ней. Заодно сдать на хранение в УВД иконы, которые переснимал Кортунов.
В сумерках, около одиннадцати, Шатохин подкатил к гостинице на такси. Едва захлопнул дверцу машины, как из полумрака, где в тени деревьев стояли скамейки, его окликнули. По голосу Шатохин узнал старшего лейтенанта Валиулина.
— Заставляете ждать Сергея Ивановича, — тихо, с наигранной укоризной сказал старший лейтенант.
— Что-нибудь случилось? — спросил Шатохин.
— Случилось. — Валиулин начал докладывать.
Покинув гостиницу, фотограф вскоре оказался на центральном переговорном пункте. Звонил в Коломну, 7-93-73 телефон. Возможно, предпоследняя в номере — шестерка. Кортунов настойчиво уговаривал собеседника что-то отдать ему. Готов купить или позднее возместит другим. В разговоре Кортунов называл имя — Ефим. Судя по тому, с каким лицом вышел, как хлопнул дверью, покидая переговорный пункт, Кортунов ни до чего не договорился. Сразу уехал домой…
Нужно навести справки в Коломне. Лучше туда самому съездить. Вместе с Валиулиным. Шатохин прикинул, если ничего не переменится — завтра во второй половине дня.
— Возьми два билета до Коломны, Витя, — сказал Шатохин. — Позвони утром в восемь.
— Понял. — Валиулин поднялся со скамейки, не прощаясь, ушел.
Кортунов появился на другой день в назначенное время с двумя иконами. Иконы старые. Значит, все в порядке, нет причин для беспокойства.
За последние дни Шатохин перевидел множество икон, снимков и фотокопий с них. Он не собирался торговаться. Недолго подержал одну, другую, сказал:
— Меня лично не интересуют.
— Не берете? — спросил переминавшийся с ноги на ногу в ожидании Кортунов.
— Оставь, — Шатохин поглядел на гостя, на иконы. — Есть интересующиеся люди, покажу.
Кортунов заколебался. Все-таки две иконы, стоили недешево, вместе, пожалуй, подороже «Софии-Премудрости», вот так запросто оставить их незнакомому человеку…
— Оставь, — повторил Шатохин. — Не пропадут. И протянул Кортунову две пятисотрублевки.
— Вот. В залог.
С видимой неохотой Кортунов взял.
— Во вторник приходи в… — Шатохин чуть было не сказал: «В девятнадцать». Вовремя остановился.
— Приходи в семь вечера, — продолжал Шатохин. — Там решим с твоими досками.
— Буду.
— Буду, — передразнил Шатохин. — Носишь по чайной ложке. Чувствую же, есть еще.
— Ну, может, и есть, — после продолжительного молчания сказал Кортунов.
— Дело хозяйское, распоряжайся как хочешь. Но, если есть желание в люди выбиться…
— Сколько бы вы могли купить?
— Это не разговор. Подумай сам, что имеешь, что предложишь. До вторника есть время. Тогда обо всем и переговорим.
6
Владельцем телефона 7-93-73 в Коломне оказался старик лет восьмидесяти. Кроме врачей, которым он сам о себе напоминал, давно все про него забыли. Аппарат с номером, отличающимся от номера пенсионера единственной предпоследней цифрой, установлен в соседнем подъезде в квартире портнихи швейного ателье Творожниковой. Женщина одна воспитывает малолетних сына и дочку, муж на принудительном лечении от алкоголизма.
Никаких деловых отношений с этими людьми у калининского фотографа, конечно же, существовать не могло. Оперативники заметили, что Кортунов, когда связывался с Коломной, первый раз поговорил очень коротко, скорее всего, просил позвать нужного ему человека.
— Соседей Творожниковой знаете? — спросил Шатохин у участкового инспектора после того, как тот закончил свой рассказ о престарелом пенсионере и портнихе.
— Всех, — уверенно ответил участковый. — С мая двадцать первый год на одном участке.
— Всех не нужно…
Шатохин подробно описал приметы Романа и Клима.
— Зимаев, — назвал фамилию участковый. — У него глаз косит.