Война Доминантов. Раунд 3 (ЛП)

Он сжал руки и продолжил.
– Твоя бабушка меня ненавидит. Это справедливо. Она много лет подряд пыталась заставить меня стать отцом. Я – сраный неудачник. – Вздохнув, он взял чашку кофе, она громко позвякивала на блюдце, расплескивая содержимое. Сдавшись, он поставил ее на стол.
Я посмотрела на Стива и наклонила голову. Наверное, он мог сказать что–нибудь утешительное?
– Это можно понять, мистер… Риз. – Он ненадолго посмотрел на меня, его глаза расширились, но он продолжил. – Должно быть, вам было очень тяжело. Потерять свою жену. Вы, наверное, действительно ее любили. Храни ваше сердце.
Его слова меня успокоили, и я даже немного расслабилась. Наш Стив скрывает еще один талант? Распорядитель похорон?
– Я действительно ее любил. – Мой отец всхлипнул, и его худые плечи поднялись. – Любил больше жизни.
И своего собственного ребенка. Не забывай об этом. Я шикнула на внутренний голос в моей голове. Говорить об этом вслух не имеет смысла. Я осторожно глубоко вдохнула, искусно поставив эмоции на место.
Я огляделась, чувствуя усталость. Что дальше? Сказать, что эта новость ничуть меня не расстроила, было явным признаком того, что я действительно свободна от любых демонов. Я поставила кофе.
– Что ж, мы должны следовать расписанию. – Я встала. – Это такое… облегчение, что мы, наконец, встретились.
Он встал, вытирая глаза.
– Правда? – Слезы снова потекли, и я не могла не подумать, как странно все это выглядело. И унизительно.
– Это действительно так. – Я обняла Люциана и крепко к нему прижалась. – Как кусочек паззла, вставший наконец–то на место. Спасибо тебе за это. Честно.
Он покачал головой, выглядя жалко, как и всегда. Мы поспешили к входной двери, готовясь уйти.
– У тебя милый дом.
– Спасибо, – пробормотал он позади нас.
Я как могла быстро добралась до машины, игнорируя умоляющий взгляд Люциана. Не сейчас. Без сомнения, он думал, что я плохо справилась. Без разницы. Я не собиралась фальшивить с эмоциями. Какое это доминирование? Я знаю, что в первый раз, вероятно, получила низкие баллы за проявление гнева по отношению к этой суке, Рите. В этот раз это не повторится.
Мы ехали в тишине несколько миль, и я вдруг вспомнила о своем скрапбуке дома, который начала, когда мне было пять лет. Я никогда не говорила бабушке, но там была речь о моих настоящих родителях. Мне нужно было заполнить ее воображаемыми предметами, представляя ту жизнь, которую я бы могла иметь. Возможно.
Я постучала в темную панель передо мной, и она опустилась.
– Ты можешь вернуться? Я кое–что забыла.
Стив сделал паузу, но кивнул.
– Конечно. Безусловно.
– Спасибо. – Я откинулась назад и посмотрела в окно, молясь, чтобы Люциан не заговорил.
– Что ты делаешь, любимая?
– У меня есть скрапбук дома. – Я отмахнулась и пристально рассматривала окрестности, которые мы только что проехали. – Просто хочу кое–что взять.
– Хорошо, детка. – Он погладил мою руку, и я изо всех сил старалась не съежиться от слабости.
Я вышла из машины, когда мы остановились у дома отца, подошла к двери и постучала. Когда он ее открыл, я улыбнулась.
– Извини, что снова беспокою.
– Нет, нет. – Он быстро открыл дверь. – Что случилось?
– Ну, – я рассмеялась. – Это глупо, но… я завела скрапбук, и мне было интересно, может быть, ты сможешь дать мне что–нибудь, что будет обозначать каждый год моей жизни? Это может быть что угодно. Пусть даже мелочь.
Странная просьба на мгновение ввела его в замешательство, но в конце концов, он отошел в сторону.
– Я уверен, мы найдем то, что тебе нужно. Проходи.
  
Глава 9
 
Я внимательно наблюдал за Тарой. Она слишком, слишком контролировала себя. Как бомба замедленного действия. Воздух практически шипел вокруг нее. Она прошла на кухню и попросила мешок для мусора, затем последовала за отцом, расспрашивая о всех предметах, с которыми сталкивалась, о личных деталях, скрывающихся за оболочкой безликой отчужденности, заполняющей дом. По крайней мере я знал, куда она зайдет со своей тактикой.
К тому времени, как мы охватили восемнадцать лет ее жизни, за исключением первого года, я был готов сдаться. Сентиментальность не мой конек, но даже я почувствовал жалость при виде ее скудной коллекции. А потом стало только хуже. Не нашлось ничего, что бы символизировало первый год.
Она остановилась на своем восемнадцатом году, но я думаю, это, скорее, связано с тем, что ей странно делать это на публику, чем с тем, что она пережила все случившиеся. Стоя там, в доме своего отца, она выглядела уязвимой. Единственное, что ее сдерживало, это явная решимость и отстраненность, которую она использовала в качестве защиты. При первой трещине она развалится на куски.
Я тщательно подбирал слова, но это нужно было сказать. Она не станет повторять испытание, так что это ее последний шанс.
- Ты уверена, что это все, что ты хочешь, любимая? У нас есть еще время. Возьми все, что нужно.
- Мне больше ничего не нужно. Я просто… знаешь, ненавижу недостающие детали паззла.
Судя по случайным предметам в ее мешке, она добавила еще восемнадцать деталей паззла в свою коллекцию загадок жизни. И то, в какую мозаику складывались эти детали, было самой большой загадкой.
- Я согласен с твоим парнем, - сказал ее отец. - У нас есть все время мира. - Он с усердием выполнял ее просьбу, как будто это поможет компенсировать то, что он был чертовски трусливым папашей.
Тара взглянула на меня.
- О, он не мой парень. Просто друг. - Она смотрела куда угодно, только не на меня. Ее слова вынули из моей груди сердце. - Итак, - сказала она осматриваясь. - У нас есть все, кроме первого года. Черт.
Сожаление вновь отразилось на лице ее отца.
- Мне очень жаль. Я избавился от всего. Это было…
- …слишком больно, я знаю, - закончила за него Тара. Она выросла, ей явно надоел длинный перечень оправданий за его пренебрежение. Хорошо. В ее глазах и теле вспыхнула приближающаяся паника, это могло остаться незамеченным, если не считать шорох мусорного пакета, прижатого к груди. Дерьмо.
Взяв с мешок, набитый сувенирами, мы направились на выход. Мрачность Стива подсказывала, что он, как и я, был тронут этим. И что он так же беспокоился о Таре. В данный момент было здорово иметь кого-то еще, чтобы разделить беспокойство.
Между нами с Тарой пролегла глубокая лужа дерьма, пока мы покидали квартал. Мы провалили чертово задание. Руки опустились. Она отказалась от борьбы. И, честно говоря, я действительно не мог ее винить.
Но ей нужно противостоять этому. Рано или поздно прошлое ее нагонит. Если она собиралась жить нормальной жизнью, ей пришлось бы позаботиться об этом.
- Знаешь, что? - Она снова постучала в перегородку. - Не мог бы ты вернуться в последний раз? Думаю, я смогу найти то, что будет означать первый год. Мне нужно, чтобы у меня что-то было.
Стив подчинился и развернулся. Я искоса наблюдал за Тарой, ожидая прорыва в этой толстой стене «у меня всё хорошо», ища любой намек, что на этот раз она действительно сделает это. Столкнется с правдой и болью.
Мы вновь поднялись на крыльцо, и она постучала. И снова ее отец открыл дверь. Он снова выглядел обеспокоенным, и на этот раз я не винил его.
Все тело Тары вибрировало от напряжения, сигнализируя об обреченности. Не дожидаясь приглашения, она прошла мимо него.
- Я подумала, мы сможем найти что-то с первого года. Это может быть что угодно. - Она прошла в спальню и начала копаться в ящиках. - Предмет одежды. Я надеюсь, у тебя есть какие-то ее вещи? Я могу взять кусок ткани, например.
Она подошла к шкафу.
- Засохший цветок, статья из газеты? Объявление о родах? Шутка! - Она рассмеялась, выпрямилась и повернулась к нему. - Как насчет больничных документов? Похоронных бумаг? Мне подойдет, это будет расцениваться, как первый год.
Выражение ужаса на его лице, казалось, ее не беспокоило.