Подкаменная Тунгуска (СИ)

— Так-таки пёс уже давно сдох.
Ерофеич недоверчиво скосился на гостя безо всякой надежды прочитать правду в его глазах.
— До меня такой информации не доходило.
— О! Умных слов в ментовке нахватался, мужик… Шлёпнули маосталинисты твоего пса Габыра в Тюмени без суда следствия на дому заодно с женой и тремя несовершеннолетними наложницами. Халдейская община заплатила бешеные деньги в Русский госбанк, чтобы Габыра похоронили в Месопотамии, на родине его далёких предков по обряду халдейских геддидов.
Ерофеич уставил мутно-голубые глазёнки в одну точку и яростно тёр подбородок, густо заросший рыжим волосом, похожим на проволоку.
— Вот же собака, этот старый Пёс Габыр!
Тот, кто в курсе, сразу бы понял, что речь шла не о собаке. И словосочетание «старый пёс» было совсем не обидной обзывалкой. Один из самых раскрученных в СМИ филантропов для детских домов и школ в незалежной Восточной Сибири со столицей в Ярилоярске (бывший Красноярск до закона о десоветизации) сам себе пришлёпал такую метку — «старый Пёс Габыр». В мистической секте халдейских геддидов, где дьяволопоклонники практиковали чёрные мессы с человеческими жертвоприношениями, одним из самых почитаемых демонов их пандемониума был кровожадный пёс Габыр, который разрывал в клочки души грешников.
Потом этот мифический пёс уносил разорванные клочки в пекло, где свора демонов калила их на углях до рассыпчатой золы, чтобы грешная душа не смогла возродиться к новой жизни, а разнеслась космической пылью по потустороннему пространству и сгинула в чёрной дыре, откуда уже нет выхода.
— Говорят, Пёс Габыр был непрочь побаловаться человечинкой, — криво усмехнулся док.
— Ага, я сам чуть ему на шашлык не угодил, — сказал Ерофеич и аж передёрнулся от воспоминаний.
— А зачем ты злобному псу на хвост наступил?
— Я не весь ихний общак, а только свою долю взял, что мне Габыр обещался за то, что я его отмажу от следаков, — отвернулся Ерофеич, чтобы гость не заметил слёз при одном воспоминании его кровной обиды.
— Старая отмазка всех продажных ментов — «преступники скрылись в неизвестном направлении»?
— Габыр, подлюка, потом сам же на меня в ментовку настучал.
— А ты думал хапнуть и тихонько залечь под лавку? Тактически ловко, но стратегически безвыигрышно. Догадываюсь, при первом же твоём появлении в райцентре… Как там он назывался?
— Волчанск.
— В Волчанске тебя схватили, пытали, где деньги спрятал? Ты из жадности терпел и молчал. Думаешь, тогда тебя случайно проиграли в карты, чтобы скомпенсировать убытки? Пёс Габыр хотел, чтобы ты до конца жизни в яме на цепи сидел и помалкивал про его делишки.
Ерофеич засопел и вытер тряпочкой красный с мороза широкий нос с вывернутыми ноздрями. Предательские слёзы от бессильной злобы так и наворачивались на глаза, а это не к лицу матёрому таёжнику.
4.1
— Ладно, мужик, без обид, — похлопал гость его корявую ладошку своей холёной пухлой лапой. — Прячь своё богатство, я нищих не обираю. Мы с тобой теперь оба на одной ниточке над пропастью болтаемся, только у нас капитализация разная.
— Чаво-чаво?
— Если ты у какого-то паршивого пса денежки дюбнул, то я по меньшей мере у медведя.
— Это надо понимать — увёл у маосталинистов?
— У маосталинистов бумажки не ходят. У них электронная валюта.
— Мог проплатить хакерам, а в банке конвертировать электронные деньги в иностранную валюту.
— Банков у них нет, чурбан! У них расчётно-кассовые центры. Безналичное денежное обращение.
— Я не чурбан, а чалдон. А если мне надо штраф оплатить?
— Расчётно-кассовые автоматы в каждом магазине.
— Они выдают наличку?
— Наличные деньги стали достоянием нумизматов.
— Магнатов?
— Коллекционеров дензнаков, дубина.
— А как же они расплачиваются?
— Кассовый аппарат считывает нужную сумму с твоего счёта на подкожном чипе, вот как. Или с карточки.
— Тю, я дурак! Не понял твою шутку про медведя. Ты медвежатников почистил, которые чуток облегчили сейфы Внешторгбанк.
4.2
Гость пнул ногой свой багаж на полу.
— Вот эти две сумки нужно спрятать так, чтобы сам тунгусский божок Етагыр не смог их высмотреть своим единственным оком.
— Это можно, — хлюпнул носом Ерофеич. — Только что мне за то будет?
— Хороший раб ни о чём не просит хозяина, как и добрый пёс сам себя прокормит.
— Чо ты всё заладил — раб да раб!
— А кто ты теперь? Вот поможешь мне перекинуть мою наличку через перевал в Китай, тогда я тебе вольную выпишу.
— В Китай — это слишком просто. А мне в Китае куда деваться?
— У тебя есть золото, есть валюта, снайперский глаз и звериное чутьё на опасность. Дальше сам крутись, как знаешь.
— Фигу тебе с маслом, паря! То ись док… Ты меня при себе определи. Даже рабски прислуживать тебя я согласный, лишь бы ты меня прикрывал там, у чертей семь раз ненашенских. А чо? Языкам я не обучен, компьютеру тожить. У меня даже счёта в банке никогда не было. Мне всё только наличкой платили. А если меня кидалы за бугром обдерут до костей, как ты рассказывал? Нет уж, я лучше при тебе в прислужниках буду, так-то надёжней. Свой всё-таки.
— У меня под Ниеншанцем такие «свои» двор коттеджа подметали.
— Ниеншанц теперь снова Питер?
— Размечтался! Ленинград.
— Может, и я в подметайлы при тебе сгожусь. Я чалдон из кержаков, охотник с детства. Я снайперов мерикосских из простого карабина, как белок, щёлкал. А у тех винтовка с лазерным прицелом и тепловизор. Это тебе как?
— Серьёзно, — дурашливо кивнул гость, поджав губы, чтобы не рассмеяться. — На сто юаней с каждого наверняка разжился?
— А то и больше… Я два месяца прожил в тайге без ружья, еды и огня, когда от своих же ментов прятался.
— Внушает.
— Так что бери меня с собой за кордон в верные прислужники, Шманец. Я тебе везде пригожусь.
— Ладно… Мы что-нибудь до лета придумаем, как тебя определить.
— Ты учёный, ты и выдумывай, — шмыгнул ещё раз носом Ерофеич, всё ещё отвернувшись от гостя, чтобы тот не видел предательских слёз его обиды на судьбу.
— Возможно, мне и понадобится садовник, шофёр и привратник.