Maladie

Позже, глубокой ночью, лежа неподвижно, с плечом, онемевшим от тяжести ее головы, не желая спугнуть ее тревожного сна, я вслушивался в шум моря. Впервые в жизни этот шум, будто ноющий зуб, беспокоил меня, мешал, не давал уснуть. Я боялся. Я боялся моря. Я, ирландец, выросший на побережье, с колыбели освоившийся с шумом прибоя. Море шумело, а я в шуме его слышал пение затопленного Иса. Слышал приглушенный бой колоколов Лионессе, поглощенного волнами. А позже, уже во сне, видел швыряемую волнами ладью без руля, ладью с высоко задранным носом и мачтой, украшенной гирляндами цветов. 
Я чувствовал аромат яблок. 
- Милостивая Бранвен... - Молоденький слуга задыхался, с трудом ловил ртом воздух. - Госпожа Изольда призывает тебя в комнату сэра Тристана. Тебя и сэра Моргольта из Ольстера. Поспешите, господа. 
- Что случилось? Тристан... 
- Нет, господа. Не то. Но... 
- Говори, мальчик. 
- Корабль из Тинтагеля... Возвращается сэр Каэрдин. Прибыл гонец с полуострова. Уже видно... 
- Какого цвета паруса? 
- Неизвестно. Корабль слишком далеко. За мысом. 
Взошло солнце. 
Когда мы вошли, Изольда Белорукая стояла спиной к окну, полураскрытому, освещенному розблесками, играющими в стеклах, забранных в свинцовые рамки. Вся она светилась неестественным, туманным, отраженным светом. Тристан дышал тяжело, отрывисто, неровно. Его лицо блестело от пота. Глаза закрыты. 
Изольда взглянула на нас. Лицо у нее сморщилось, его искажали две глубокие морщины, прорытые гримасой по обеим сторонам рта. 
- Он едва жив, - сказала она. - Он бредит. 
Бранвен указала на окно: 
- Корабль... 
- Слишком далеко, Бранвен. Он только-только обогнул мыс... Слишком далеко... 
Бранвен взглянула на Тристана и вздохнула. Я знал, о чем она подумала. 
Нет. Не знал. 
Слышал. 
Хотите верьте, хотите нет, я слышал их мысли. Мысли Бранвен, беспокойные и полные страха, вспененные словно морская волна в прибрежных скалах. Мысли Изольды, мягкие, дрожащие, рвущиеся и испуганные, как стиснутая в руке птица. Мысли Тристана, беспорядочные, рваные будто клочья тумана. 
"Все, - думала Изольда, - все мы с тобой рядом, Тристан... Бранвен из Корнуолла - Владычица Водорослей. Моргольт из Ольстера - Решение. И я, любящая тебя, Тристан, любящая все сильнее с каждой минутой, уходящей минутой, понемногу отбирающей тебя у меня. Отбирающей у меня тебя независимо от цвета парусов корабля, который плывет к берегам Бретани. Тристан..." 
"Изольда, - думал Тристан. - Изольда. Почему они не глядят в окно? Почему глядят на меня? Почему не говорят мне, какого цвета парус? Мне так необходимо это знать, ведь мне так необходимо... Сейчас, немедленно, иначе я..." 
"Он уснет, - думала Бранвен. - Уснет и уже никогда не проснется. Он уже там, откуда одинаково далеко и от освещенной солнцем поверхности моря, и от зеленых водорослей, покрывающих дно. В том месте, в котором прекращают борьбу. А потом - покой. Только покой". 
"Тристан, - думала Изольда, - теперь я знаю, что была с тобой счастлива. Несмотря ни на что. Несмотря на то что ты так редко называл меня по имени. Обычно ты говорил мне: "Госпожа". Ты так старался меня не ранить. Так старался, столько вкладывал в это усилий, что именно этим старанием и этими усилиями ранил меня сильнее всего. И все-таки я была счастлива. Ты дал мне счастье. Ты дал мне золотые искры, сверкающие под веками. Тристан..." 
Бранвен смотрела в окно. На корабль, выходящий из-за мыса. "Скорее, думала Бранвен. - Скорее, Каэрдин. Ближе к ветру. Не важно, под каким парусом, ближе к ветру, Каэрдин. Приди, Каэрдин, приди на помощь. Спаси нас, Каэрдин..." 
Но ветер, который трое суток дул, студил и хлестал дождем, утих. Выглянуло солнце. 
"Они все здесь, - думал Тристан. - Белорукая Изольда, Бранвен, Моргольт... И теперь я... Изольда, моя Изольда... Какие паруса у корабля... Какого цвета..." 
"Мы словно стебли травы, прилипающие к краю плаща, когда идешь по лугу, - думала Изольда. - Все мы - стебли травы на твоем плаще, Тристан. Сейчас ты встряхнешь плащом, и мы освободимся... и нас подхватит ветер. Не заставляй меня смотреть на эти паруса, Тристан, супруг мой. Ну, пожалуйста, не заставляй". 
"Жаль, - думал Тристан, - как жаль, что я не познал тебя раньше. Почему тогда судьба закинула меня именно в Ирландию? Ведь от Лионессе к Арморике было ближе... Я мог познать тебя раньше... Как жаль, что я не смог тебя любить... Как жаль... Какие паруса у корабля? Как жаль... Я хотел бы любить тебя, госпожа. Моя добрая Изольда Белорукая... Но я не могу... Не могу..." 
Бранвен повернулась лицом к гобелену, рыдания сотрясали ее плечи. Значит, слышала и она. 
Я обнял ее. Клянусь всеми тритонами Лира, я проклинал свою медвежью неловкость, свои сучковатые лапы и потрескавшиеся подушечки пальцев, словно рыбацкие крючки цепляющиеся за шелк. Но Бранвен, падая ко мне в руки, заполнила собою все, исправила ошибки, закруглила углы - как волна, которая размывает и оглаживает изрытый копытами песок на пляже. Мы вдруг стали единым целым. Вдруг я понял, что не могу ее потерять. Ни за что. Ни за что... 
Поверх ее прижавшейся к моему плечу головы я видел окно. Море. И корабль. 
"Ты можешь проявить ко мне любовь, Тристан, - думала Изольда. - Прежде чем я тебя потеряю, прояви ее. Один-единственный раз. Я так хочу этого. Не принуждай меня смотреть на паруса этого корабля. Не проси, чтобы я сказала, какого они цвета. Не заставляй меня сыграть в твоей легенде роль, которую я играть не хочу..." 
"Я не могу, - думал Тристан. - Не могу... Изольда Златокудрая... Как мне холодно... Как мне чудовищно холодно... Изольда... Изольда... Моя Изольда..." 
"Это не мое имя, - подумала Изольда. - Это не мое имя". 
- Это не мое имя! - крикнула она. 
Тристан раскрыл глаза, обвел взглядом комнату, поворачивая голову на подушках. 
- Госпожа... - прошептал он свистящим шепотом. - Бранвен... Моргольт... 
- Мы здесь. Все, - очень тихо сказала Изольда. "Нет, - подумал Тристан. - Здесь нет Изольды... А значит... все так, словно нет никого". 
- Госпожа... 
- Не заставляй меня... - шепнула она. 
- Госпожа... Прошу... Я прошу... 
- Не заставляй меня смотреть на паруса, Тристан. Не принуждай меня сказать тебе... 
- Я прошу... - напрягся он. - Прошу... И тогда он сказал. Иначе. Бранвен вздрогнула в моих объятиях.