Дорога на Берлин

- Честные поляки, - медленно произнесла Ирина, - считают Бур-Комаровского предателем, убийцей Варшавы, русских, - она наклоняется еще ближе, - русских - освободителями Польши. (Пауза.) 
- It is all?.. - тихо спрашивает Мак Орлан. 
- Да, это все. 
И Ирина откидывается на подушки. (Пауза.) 
- Д-да... - жестко усмехается Мак Орлан. - Не кричит. - И он кладет вечное перо в карман. 
- Вы думаете, я сказала неправду? 
- Нет, вероятно правду. Но мой шеф не даст мне и полпенса за такое интервью. 
- Очень сочувствую вам. Вы не заработали. 
- Ничего. Бывает. - Он вдруг засмеялся. - Пресса - это тоже биржа. Повышение - понижение. Год назад ваше заявление пригодилось бы. Но сейчас... Сейчас русские не котируются у моего шефа. 
Стук в дверь. 
- Пожалуйста! - ответила Ирина. 
Дверь отворилась, и в ней появился Вася на костылях. Он очень смущен. 
- Я извиняюсь, - пробормотал Вася. - Мне сказали: тут девушка из Жолибужа. Может, я ошибся... и незнакомая... так я уйду. - Он смотрит на Ирину. 
Она улыбается. 
- Нет, вы не ошиблись. Здравствуйте, Вася Селиванов! 
- Вы помните мое имя? - удивился Вася. 
- Помню. Ну, а как Федор Петрович, Слюсарев, Панченко - живы? 
- Все живы. Но как же, как же вы-то... запомнили? 
- Как не запомнить! - тихо смеется Ирина. - Вы были первыми советскими воинами, которых я видела. Ну, проходите же, Вася. Я вам рада. Садитесь. Знакомьтесь. Это мистер Мак Орлан, американский журналист. 
- How do you do? - говорит Мак Орлан, протягивая руку. 
- А мы знакомы! - улыбнулся Вася. 
- Да? Не помню! - удивился американец. 
- Вы приезжали к нам под Кривой Рог... 
- А-а! - захохотал Мак Орлан. - Кривой Рог! Кривой Рог! Свиная тушенка! Свиная тушенка нехорошо, да? 
- Я запомнил вас. Вы были единственный американец, которого я встречал на войне. 
- Черт вас возьми, - закричал Мак Орлан. - Это было всего год назад. Вы были в Кривом Роге, а сейчас вы в Германии. Вы, русские, очень быстро ходите. Даже страшно. 
- Нам медленно ходить нельзя. Мы свой шаг кровью оплачиваем, - сказал Вася, присаживаясь у кровати. - А помните, как мой товарищ, Дорошенко, говорил вам тогда: "Сегодня нам еще нужен второй фронт, а завтра..." 
- Но второй фронт сейчас есть! - вскричал Мак Орлан. 
- А зачем он нам теперь? - пожал плечами Вася. - Мы и сами управились. 
- Но вы ранены, Вася? - сказала Ирина. 
- Пустяки! Вот вы, говорят, давно лежите. Плохо было? 
- Не знаю... Но я не могла умереть, не побывав в России. 
- Вот, вот! - понимающе отозвался Вася. - А я не мог умереть, не побывав в Берлине. 
И они оба расхохотались. 
- А-а! - насмешливо воскликнул Мак Орлан. - Теперь вы поедете в Россию, мисс Ирен? 
- Нет! - жестко ответила она. - В Берлин. - И улыбнулась. - Для меня путь в Россию лежит через Берлин. 
Вася засмеялся. 
- Домой через Берлин, - у нас так все солдаты говорят. 
- Или... к праотцам? - пожал плечами Мак Орлан. - На войне как на войне. 
Вася иронически посмотрел на него и усмехнулся. 
- А мы уж четыре года знаем, что на войне убивают. И знаете - не боимся... 
...Прямо на зрителя мчится "виллис". 
В нем капитан Вася Селиванов, Галя и Ирина. Ирина в польской военной форме. 
Дороги Германии. Клены вдоль шоссе. 
Грязь. Ранняя весна. 
Подымается с сиденья Вася, протягивает вперед руку, кричит: 
- Одер, друзья! 
Машина останавливается у Одера. 
Лед идет по реке... 
- Лед тронулся, - говорит Галя. 
- Разве ж это лед? Разве это ледоход? - презрительно отзывается Вася. Лапша! Вот у нас ледоходы на Волге!.. 
- Расскажите о Волге, Вася! - тихо попросила Ирина. 
Вася оглянулся на нее. 
- Волга? - засмеялся он. - Разве про нее расскажешь. - Про нее петь надо! - Он посмотрел вокруг и даже сплюнул. - Нет, не нравится мне европейская природа, право. Чахотка! И лес - не лес, и степь - не степь, и река - не река. 
- У нас красивей... - застенчиво сказала Галя. 
- У нас! - даже задохнулся от восторга Вася. - У нас выйдешь в степь боже ты мой! И петь хочется, и плакать, и жить, и любить... А тут... 
- А тут? - засмеялась Ирина. 
- Тут?.. Тут только выпить хочется от скуки. 
- Нам торопиться надо, Вася! - напомнила Галя. 
- Да, да. Поехали. 
Они садятся в машину. Вася за рулем, рядом Галя. Они едут вдоль Одера... Тепло. Весна... 
Вася чуть слышно мурлычет песенку. Галино плечо совсем близко к его плечу. Им хорошо сейчас обоим. 
Ирина смотрит на них с нежной грустью. 
- Скажите, - вдруг говорит она. - А как любят в России? 
Вася удивленно обернулся к ней и вдруг покраснел. 
Смутилась Галя. 
Отодвинулась от Васи. 
- Нет, не надо рассказывать! - улыбнулась Ирина. - Я вижу. 
...Плацдарм на Одере. 
Блиндаж командира полка. 
Дорошенко обнимает Васю. 
- Ты жив, чертушка, жив, жив! - радостно повторяет он и трясет капитана за плечи. 
- Жив, подполковник. Разве меня шальною пулею смахнешь с земли? А у нас все живы? 
- Все не все, а живем... Воюем!.. Нет, до чего ж я рад тебя видеть, капитан. Вот и не думал, что так обрадуюсь... 
- Дай и мне тебя обнять, Вася, - говорит, выступая из темноты, Автономов. - А я чуть было о тебе некролог не написал. 
Они обнимаются. 
- Жаль не написал, я бы прочел, что ты обо мне в самом деле думаешь, смеется Вася. 
- А я всегда что думаю, то и пишу. Даже о живых. 
- Ох, страшный ты человек, Федор Петрович! Который уж вещевой мешок пошел с рукописями-то, а? И все ведь о нас с Дорошенко... Даже страшно! - И Вася обернулся к своим спутницам. - Это - Ирина, - представил он девушку из Жолибужа. - Пан поручик Ирина. 
Ирина сдержанно козыряет Дорошенко. 
- Здравствуйте, Ирина. Я не узнал вас, - обрадовался Автономов. 
- Постарела? - усмехнулась она. - Здравствуйте. 
- Вы в польской армии? 
- Да... Мы соседи. 
- Польский корпус правее нас, - сказал Дорошенко. - Рядом драться будем. 
- Да, рядом... - вздохнула Ирина. - Ну, ничего! После Берлина я надеюсь быть не только соседкой... 
- А это Галя... - сказал Селиванов. 
Галя выступила из темноты. 
- Это Галя! - значительно повторил Вася. 
Галя внимательно посмотрела на Дорошенко. 
- Очень рад вам, Галя! - сказал подполковник и протянул ей руку. 
- И я тоже... - пробормотала она. 
Непонятное молчание вдруг наступило в блиндаже. 
- Ну что ж! - сказал Вася решительно. - Мы солдаты. Лучше сразу! - И посмотрел прямо в глаза Дорошенко. 
Автономов тревожно заворочался. 
- Я слушаю... - тихо ответил побледневший подполковник. 
- Галя была... подругою вашей Гали, Игнат Андреич! 
- Была? - тихо переспросил Дорошенко. (Пауза). 
- Д-да... Была... - ответил Вася и опустил голову. (Долгая пауза.) 
- Так, - сказал, наконец, Дорошенко. - Ничего... Мы солдаты. Говори, Галя. 
...Уже совсем темно в блиндаже. Чуть мерцает огонек "летучей мыши". 
Галя заканчивает рассказ. 
- Непокорная была ваша Галя. Ох, какая смелая и хорошая! И они... замучили ее. Замучили... Нам даже похоронить не дали. Увезли ночью. 
Молча слушает Дорошенко. 
Потом так же молча встает и уходит. 
...Он стоит у блиндажа под дубом. 
Смотрит на запад. 
Там, за Одером, - туман, ночь, враги... 
Оставшиеся в блиндаже сидят молча. 
- А он так надеялся! - произнес Селиванов. - С тем и шел в Германию, чтоб Галю найти. 
- Не за тем шел! - отвечает Автономов. - Нет, не за тем! - Он вдруг встал, взволнованно прошел из угла в угол, остановился. - Эх, нет у меня слов, нет у меня слов таких, чтоб рассказать нашим людям... о них же... О том, какие они. Какие они красивые и благородные люди! 
...Стоит Дорошенко под дубом, смотрит за Одер.