Гладиаторы по закону

Прекрасно, подумал Мандин. Теперь Дворкас будет на него дуться, и с этим ничего нельзя поделать. Путаница секретарши в отношении пола собеседника и детский лепет не входили в контракт по обслуживанию.
Дворкас был председателем окружного комитета и распределял мелкие поручения среди способных молодых юристов.
Пока он поносил Дворкаса и продавца, который подсунул ему секретаршу, захлопала труба пневмопочты. Он нетерпеливо выудил письмо из бункера, но, увидев обратный адрес, швырнул его в сторону не распечатав. Корпорация по реализации научных инвестиций вряд ли могла сообщить что-нибудь интересное. Он знал, что задолжал ей, но понимал: по закону она не в состоянии применить какие-либо суровые санкции.
Делать было абсолютно нечего, пока не придет этот Блай или кто-нибудь из конторы Шерифа. Жизнь адвоката не так уж и плоха, чеши себе языком перед машинами, которые тайком считают себя гораздо умнее.
Бессонная Секретарша подала голос:
— Насколько мне показалось, мадам… а может быть, сэр…
Мандин разъяренно лягнул этот чертов электронный ящик. В нем тут же что-то заскрипело, но голос стал более вразумителен.
— Мистер Мандин, в приемную вошел какой-то джентльмен.
— Проходите! — крикнул Мандин, глядя на дверь. Затем произнес спокойнее: — О, извините меня, мистер Блай?
В кабинет осторожно вошел незнакомый мужчина. Мандин отметил, что незнакомец пользуется слуховым аппаратом, при этом он слегка наклонял голову.
— Верно, — произнес мужчина. — Я Норвел Блай. Я… э… просил мистера Дворкаса, чтобы он порекомендовал мне первоклассного юриста, и он… значит… посоветовал обратиться к вам…
— Чем могу быть полезен? — равнодушно поинтересовался Мандин.
— Моя жена… это… то есть, я хотел бы получить кое-какую информацию об удочерении. Видите ли, у меня есть падчерица — дочь моей жены от первого брака, а моя жена, значит, считает, что нам следовало бы… э… мне следовало бы удочерить ее.
Вот так старина Дел Дворкас, со злостью подумал Мандин. Он же прекрасно знает, что я занимаюсь только уголовными делами, а все равно суется…
— Извините, мистер Блай, но я ничем не могу вам помочь. Вам нужно поискать адвоката по гражданским делам.
Блай прикоснулся к регулятору слухового аппарата.
— Прошу прощения?
— Я сказал, — громко и отчетливо произнес Мандин, — что не могу взяться за такое поручение.
— А, я знаю, — кивнул Блай. — Мистер Дворкас предупредил меня об этом. Но он сказал, что адвокат по гражданским делам ужасно много заламывает, а вы… то есть, поскольку вы его приятель, а я — приятель его брата, то все будет сделано по-дружески. Да и все, что мне нужно узнать, это что я должен предпринять в этом случае. Не думаю, что мне нужен будет адвокат на заседании суда по данному вопросу. Верно?
Мандин на секунду задумался. Влезать в такое дело — затея весьма щекотливая, в этом не было никакого сомнения. Ну и удружил Дворкас, впутывая его. Но, только — совет и информация. Слава Богу, ребята из корпорации за это просто-напросто не захотят тащить к судье.
Он откинулся назад и стал исподтишка разглядывать клиента. Фигура не такая уж и внушительная, но одет вполне прилично. Вид явно не загнанный. Наверное, работает по контракту, зарплату получает регулярно, живет в доме жилищной монополии, терпит издевательства со стороны жены.
— Расскажите обо всем по порядку, — попросил Мандин. — Прежде всего сколько… То есть суд захочет быть уверенным, что вы зарабатываете достаточно для содержания ребенка.
— Это… я уже содержу ее в течение трех лет. Извините, мистер Мандин, но нельзя ли покороче? У меня обеденный перерыв всего лишь час, а мистер Канделла очень шипит, когда…
— Пожалуйста, только факты — возраст ребенка, где находится его отец и так далее.
Блай застенчиво закашлялся.
— Меня зовут Норвел Блай, я помощник режиссера компании «Дженерал Рикрейшенз» — спорт, отдых, развлечения. Основное мое занятие — подготовка Дня Состязаний. Мою жену зовут Вирджиния. До того, как я с ней повстречался, она была замужем за Тони Эллестоном. Они… э… не слишком хорошо ладили между собой. Для нее этот брак был тяжелым испытанием. У них была дочь Александра. Насколько я понимаю, он сейчас мертв. Так что, в любом случае она под моей полной опекой. У меня с собой все соответствующие документы. Александре сейчас десять лет. Что еще?
Мандин для виду быстро записывал, поскольку Бессонная Секретарша все автоматически записывала на магнитную ленту.
— Пока этого достаточно, — сказал он. — Мне нужно заглянуть… обсудить этот вопрос с одним из моих коллег. Вам удобно будет снова зайти ко мне, ну, скажем, в пятницу в это же время?
Когда несколько встревоженный Блай выходил из офиса, Бессонная Секретарша прокричала ему вслед:
— Оставьте заявление. Клак-клак-клак. Миссис Мандин нет в городе.
Разъяренный Мандин выключил ящик.
Два клиента в один день, удивленно подумал он. Все возможно. Может быть, ему все-таки придется отдать на завод секретаршу, он расплатится с этими псевдоучеными, а домохозяин не вышвырнет его на улицу.
Может быть…
 
2
Он не очень-то похож на приличного адвоката, думал Норвел Блай, возвращаясь в свою контору. Но, по крайней мере, этот Мандин не запросит слишком много. Арни, практически, это и обещал. Он сказал: «Пойди к моему брату, Норви. Дел — очень важная персона, пожалуй, один из наиболее влиятельных умов нынешнего правительства. Он направит тебя только к хорошему специалисту. И о цене тебе не придется беспокоиться».
В самом деле, зачем нужен известный юрист для подготовки документов на удочерение? Вся эта затея довольно глупа. Если бы Джинни не была тогда так раздражительна, он мог бы объяснить ей, что это пустая трата денег. Никто не собирается забирать у них Александру. И разве могут возникнуть хоть малейшие сомнения о наследстве, если он умрет?
На мгновение он задумался над этой мыслью. Вирджиния, похоже, серьезно этим обеспокоена. Она несколько раз повторила: «Не забудь спросить о наследовании». И он, конечно, забыл. Ну, что ж, в пятницу спросит.
И все же он не мог упрекать Вирджинию в ее, скажем, неуверенности. Жизнь с первым мужем была сущим адом. Тем более, если живешь в Белли-Рэйв чем Бог послал, без будущего. Вот почему она теперь стала такой преданной женой.
Конечно, теперь она была преданной женой, повторил он про себя. Хотя важным было то, что скажет Канделла из-за его опоздания на пятнадцать минут. В последнее время с Канделлой стало очень трудно ладить. Естественно, в этом нет его вины. Он нервничает все больше, по мере приближения Дня Состязаний. Разумеется, никого ни за что нельзя винить. Нельзя, если тебя зовут Норвел Блай.
К счастью, Канделла не обратил внимания на опоздание. Однако часа через полтора к столу Норвела подошла секретарша и сказала:
— Мистер Канделла хотел обсудить подготовленную вами программу Дня Состязаний.
Входя в кабинет шефа, Блай испытывал чувство неловкости, и не без оснований.
Старик Канделла хлопнул бумагами и взревел:
— Блай! Вы, наверное, подумали, что День Состязаний — это сбор бойскаутов, где мальчишки пускают стрелы и бегают по следу вокруг теннисного корта? Верно? Или вы считаете, что это ужин с чаем в Дамском Благотворительном Обществе? Может быть, вам даже невдомек, чем на самом деле должен быть День Состязаний?
Норви сглотнул слюну.
— Нет, сэр… — прошептал он.
— Н-н-е-т, с-э-р, — передразнил его Канделла. — Нет, сэр! Ну, что же, если вы знаете, что такое День Состязаний, то почему этого не видно? Почему во всем этом мерзком сценарии нет ни одной, по-настоящему стоящей, захватывающей идеи? Беру назад слово «мерзкий». Должен признаться, никто не станет упрекать вас в том, что мерзких сцен недостаточно. Могут быть другие жалобы, но гарантирую, никто не станет жаловаться на то, что будет слишком много мерзости и крови. — Он ткнул в бумаги волосатым указательным пальцем. — Послушайте вот это: «Церемония открытия: прохождение новичков сквозь строй копейщиков. Зрелище первое: пятьдесят девушек-борцов против, пятидесяти боксеров-мужчин. Первая пара — шестидесятилетние мужчины с паяльными лампами». Стоит ли продолжать дальше? Считается, что День Состязаний должен стать крупнейшим событием года, Блай, вы это понимаете? Это не шоу в пятницу вечером в церковный сезон. Это то зрелище, которое должны запомнить надолго. И поэтому оно должно быть чем-то особым.