Гладиаторы по закону
— Я понимаю, насколько трудно принять такое решение, Норви. Видит небо, сам бы я размышлял над этим не менее получаса. Но у тебя есть другой выход?
Норвел заерзал на стуле, отодвинул в сторону пиво. Мысли перебегали от Канделлы к Дворкасу, затем к адвокату Мандину, от Вирджинии к Стимменсу, затем к жгучей тайне, обозначенной названием Белли-Рэйв, к старику, который громко плакал, ожидая старта гонки по взрытому полю стадиона. Этому старику удалось прорваться сквозь ограждения из колючей проволоки и не напороться ни на одну из мин, однако соседу его повезло меньше. Старик упал в обморок, когда услышал взрыв.
Наконец, тяжело вздохнув, Норвел капитулировал.
— Не думаю, что мне следует это делать, — неуверенно произнес он.
Дворкас наклонил голову.
— Тебе решать, Норви, — проникновенно сказал он.
— Я потеряю дом, Вирджиния поднимет страшный вой…
Арни, пожав плечами, перебил его:
— Может быть, ты прав. Кто знает? Нет никакой уверенности в завтрашнем дне у человека без работы по контракту. Тебе пришлось бы оставить свой дом, наверное, и выехать в пригород… — Норвел поморщился, — по крайней мере, временно. Там жизнь нелегкая. Тяжелая работа, никаких развлечений, постоянная необходимость утверждать себя — пробиваться, невзирая ни на что, буквально сквозь огонь и медные трубы, либо тебя тут же выбросят на обочину жизни. — Он задумчиво посмотрел на Норвела и решил больше не касаться этой темы. — Ну, что ж, я просто сказал тебе, что думаю обо всем этом. Поступай, как сочтешь необходимым. Мне кажется, ты собираешься домой?
— Да, да, — сказал Норвел. Затем вспомнил: — О, Арни, я хотел поблагодарить тебя за то, что ты направил меня к этому адвокату. Не знаю, каким образом я бы…
— Не стоит благодарности. Я всегда рад сделать для тебя все, что в моих силах, ты же знаешь. И не забудь о билетах.
— Билетах? — недоуменно спросил Норвел.
— На День Состязаний. И не просто пропуска, а места поближе к ведущему.
Норвел выпучил глаза.
— Арни, — голос его срывался, — ты расхвастался перед своим боссом, что сможешь достать билеты? Но они уже шесть недель как распроданы.
Они посмотрели друг другу в глаза, потом Норвел отвел взгляд.
— Шучу, — промямлил он. — Попробую достать.
Когда он добрался домой, Вирджиния еще не спала, но перебранка между ними была совсем пустяковой — из-за музыки, доносившейся из комнаты Александры. Норвел допустил ошибку, заметив, что уже за полночь и десятилетнему ребенку вообще-то полагается…
— Должно быть так, должно быть так, — хрипло сказала его жена. — Должно все быть только так, как хочет мистер Блай. И не иначе! Норви, тебе когда-нибудь придет в голову, что она тоже человек? Что весь этот дом не только для тебя? Это и наш дом тоже…
Норвел терпел, сколько мог, но в конце концов завопил:
— Сейчас дом наш, но это также и дом фирмы, и еще только одно слово — и я верну ей ее имущество! Понимаешь? Тогда вы обе — подарочки из Белли-Рэйв — будете снова там, где вам, впрочем, и положено быть!
Слово «Белли-Рэйв» было не просто угрозой. Оно оказало магическое воздействие на Вирджинию. От неожиданности ее лицо вытянулось.
Норвел прошел к бару и налил себе рюмку. Некоторое время он сидел, пытаясь подавить клокотавший гнев, затем отставил ее, даже не пригубив. Белли-Рэйв. А ведь, черт побери, это, может быть, не так уж и плохо!
С неожиданно охватившим его удивлением, он стал осматривать комнату. Какая разница между надувным ДМЛ-домом и Белли-Рэйв? Он решил в самом недалеком будущем посетить Белли-Рэйв. Вовсе не ради чего-нибудь скверного. Слава Богу, он к таким вещам равнодушен. Только какая все-таки разница? Дом есть дом: теплый упругий пол, стены, необходимые устройства и удобства. Если не по нраву теплый пол, можно включить охлаждение. Если не нравится цвет или узор стен, можно, развернув селектор, подобрать какой-нибудь другой. Если не нравится планировка, можно разобрать переборки и переоборудовать по своему вкусу. Черт, какой же ему нужен дом?
Норвел нажал кнопку подготовки постели. Под подушкой зазвучала гармоничная мелодия, но в этот вечер ему не нужна была убаюкивающая музыка. Ругнувшись, он поднял руку и выключил звук. Где-то в самой сердцевине дома переключились транзисторы, соленоиды закрыли двери, микровыключатели приготовились охранять дом от непрошенных гостей, термопары начали контролировать температуру наружного воздуха и впускали его в дом, охлаждая на несколько градусов. Автоматика знала, когда вскипятить воду для кофе, подогреть сковороду для приготовления яичницы, когда расставить тарелки для завтрака. А пока что Норвел мог спать спокойно.
5
А теперь вернемся в прошлое, в далекие времена после Второй Мировой войны. На цветном плакате изображен увитый виноградом коттедж, из кирпичной трубы вьется струйка дыма. На пороге стоит девушка с немыслимо длинными ногами и приветливо машет рукой. Надпись на плакате гигантскими буквами гласит:
ПРИГОРОД БЕЛЛИ-РЭЙВ
Прекрасное жилье для героев Америки! Ветераны! Обзаводитесь собственными домами! 850 долларов наличными и сорок один доллар каждый месяц. Налогом не облагается. Трехскоростная стиральная машина! Домашний холодильник!
Еще не успела высохнуть краска на рекламном щите, как в грязной луже перед ним остановились три автомобиля, и в рекламную модель дома прошли три пары в сопровождении агентов по продаже участков в Белли-Рэйв.
Их техника завлечения была идентична. Если у одного пропадал голос или кто-нибудь из них был испепелен разгневанным Господом Богом, тут же на полуслове его заменяли другие. И движения их были одинаковы. Когда продавец «А» вводил одних подопечных в комнату, то продавец «Б» в этот момент уже выводил других. Комнаты были красиво отделаны и удобно обставлены. Однако руководство фирмы не хотело, чтобы одновременно здесь находилось слишком много людей, — это могло создать впечатление, что комнаты невелики.
Показ дома заканчивался в ослепительно сверкающей кухне. Оставалось только поставить свою подпись, уплатить залог в двадцать долларов — и можно переезжать хоть завтра. На следующий день вы купаетесь в бассейне, а дети резвятся на травяном газоне, не опасаясь уличного движения.
Теперь можно смело наплевать на швейцара многоквартирного жилого дома, и навсегда съехать из этой ужасной квартиры с узкими оконцами, бумажными обоями, лишенной света и воздуха, — с квартиры, которая только пожирает деньги и не дает уединения.
Люди с радостью выбирали Белли-Рэйв, подписывали документы и платили деньги.
Шло время.
Белли-Рэйв отступал, словно мираж. Продолжали прибывать цветные рекламные проспекты и соответствующие платежные счета. Плюс оплата страховки. Плюс проценты. Плюс стоимость прокладки водопровода. Плюс дорожный сбор. Но люди платили.
Шло время.
Настал час! Наконец дом построен. «Что это?» — вопили дети и начинали плакать. Кто был послабее, опускал голову и в ужасе смотрел на море грязи, на поднявшийся перед ним, будто ковчег, крохотный домик. Ковчег, принадлежавший к флотилии таких же ковчегов, выстроившихся рядами один за другим, словно на параде. Кто был сильнее, выпрямлял плечи и громко говорил: «Может быть, вид у него сейчас неважный, но через пару выходных мы сделаем из дома картинку. И работать будем для себя, а не для квартировладельца. Это место — не выброшенные деньги, а вложенный капитал».
Шло время.
Поверх грязи образовался дерн. Когда шел дождь, в нем появлялись нелепые холмики и рытвины. Дай только, дорогая, немного времени, чтобы обустроиться.
Дерн засыпался грунтом, грунт — почвой. Почву засадили травой, но она выгорала и гибла летом. Дорогая, мы не можем поливать траву в этом году из-за рационирования воды. В нормальный год обязательно, но сейчас, хоть воду и не рационируют, нам надо столько платить по счетам. Вот, хотя бы, за ремонт канализации. И эта дорога. И школьный налог. И надо что-то делать с фундаментом. Видела эти небольшие трещинки? Каждый дом, дорогая, дает осадку.