Буревестник

Элрик покачал головой.
– И все же я не понимаю тебя. И не желаю понимать, даже если бы мог. Я желаю только одного – возвращения моей жены, а не всех этих бессвязных загадок.
Дарнизхаан снова рассмеялся:
– Нет! Ты не получишь женщину, пока мы не получим в свои руки мечи. Ты не можешь понять их настоящих свойств. Они были выкованы не только для того, чтобы уничтожить или изгнать нас. Их назначение в том, чтобы уничтожить тот мир, который мы знаем. Оставь эти мечи у себя – и на твои плечи ляжет ответственность за то, что даже воспоминаний о тебе не останется для тех, кто придет после тебя.
– Я бы хотел этого, – сказал Элрик.
Дивим Слорм молчал, он не был полностью согласен с Элриком. Аргументы Мертвого Бога казались ему убедительными.
Дарнизхаан затрясся всем телом, отчего золотые лучи заплясали вокруг, а область света увеличилась.
– Оставь мечи себе, и это будет равносильно тому, как если бы никто из нас никогда не существовал, – нетерпеливо сказал он.
– Пусть будет так, – упрямо сказал Элрик. – Неужели ты думаешь, что я хочу сохранить память о себе – память о зле, гибели и разрушении? Память о человеке с больной кровью в жилах, о человеке, которого называли Убийцей Друзей, Женоубийцей и другими подобными прозвищами?
Дарнизхаан заговорил раздраженно и чуть ли не со страхом в голосе:
– Элрик, тебя обманули! Где-то на своем пути ты приобрел совесть. Ты должен присоединиться к нам. Мы сможем выжить, только если свою власть утвердят Владыки Хаоса. Если им это не удастся, мы будем забыты.
– Прекрасно!
– Лимб, Элрик. Лимб! Ты понимаешь, что это значит?
– Мне это все равно. Где моя жена?
Элрик не пускал в свои мысли истину, не пускал страшное значение слов Мертвого Бога. Он не мог позволить себе слушать и в полной мере отдавать себе отчет в смысле услышанного. Он должен был спасти Заринию.
– Я принес мечи, – сказал он, – и хочу, чтобы моя жена была мне возвращена.
– Отлично, – сказал Мертвый Бог, и его лицо расплылось в громадной улыбке облегчения. – По крайней мере, если мы сохраним мечи в их изначальной форме за пределами Земли, то, возможно, нам удастся сохранить и контроль над миром. А в твоих руках эти мечи могут уничтожить не только нас, но и тебя, твой мир, все, что ты олицетворяешь. И тогда наступит век куда более мрачный, чем нынешний. Мы не хотим, чтобы это произошло. Но если бы ты оставил мечи у себя, такое развитие событий стало бы абсолютно неизбежным!
– Замолчи! – воскликнул Элрик. – Для бога ты слишком разговорчив. Возьми мечи и верни мне мою жену!
По приказу Мертвого Бога несколько его приспешников заторопились прочь. Элрик увидел, как их сверкающие тела исчезли в темноте. Он нетерпеливо ждал. Наконец они вернулись, неся сопротивляющуюся Заринию. Они поставили ее на землю, и Элрик увидел выражение безумного страха на ее лице.
– Зариния!
Молодая женщина обвела всех невидящими глазами, но наконец ее взгляд остановился на Элрике, и она двинулась в его сторону. Однако приспешники Мертвого Бога тут же с издевательским смехом схватили ее.
Дарнизхаан протянул две гигантские светящиеся руки.
– Сначала мечи.
Элрик и Дивим Слорм вложили мечи в его руки. Мертвый Бог выпрямился, крепко сжимая вожделенное оружие, и разразился удовлетворенным смехом. Отпущенная Зариния бросилась к мужу, схватила Элрика за руку. Она тряслась и рыдала. Элрик наклонился и погладил ее по голове, он был слишком потрясен и не мог произнести ни слова.
Потом он повернулся к Дивиму Слорму и прокричал:
– Посмотрим, кузен, сработает ли наш план!
Элрик вперился взглядом в Буревестник, пытающийся вырваться из руки Дарнизхаана.
– Буревестник! Керана солием о’глара…
Дивим Слорм тоже позвал Утешитель на древнем языке Мелнибонэ, тайном языке чародеев, использовавшемся при начертании рун и вызове демонов в Мелнибонэ двадцать тысяч лет назад.
Оба обращались к мечам так, как если бы держали их в руках. Выкрикнув свое повеление, они стали воплощать в жизнь задуманное. Таково было свойство мечей, когда они были союзниками в схватке, – подчиняться словесным приказам хозяев.
Мечи принялись яростно вырываться из сверкающих рук Дарнизхаана. Он сделал шаг назад, очертания его стали изменяться, он становился похож то на человека, то на зверя, а иногда на нечто вообще невообразимое и чуждое. Но было видно, что ужас охватил Мертвого Бога.
И вот мечи окончательно освободились из его хватки и обратились против него. Дарнизхаан отбивался от них, отражал их удары, а они носились вокруг него в воздухе, зловеще, торжествующе завывая, нападая на него со злобной энергией. По приказу Элрика Буревестник поражал сверхъестественное существо, и Утешитель Дивима Слорма следовал его примеру. Поскольку рунные мечи и сами были сверхъестественными, каждый их удар жестоко ранил Дарнизхаана.
– Элрик! – кричал он. – Элрик! Ты не понимаешь, что делаешь. Останови их! Останови! Или ты не слышал того, что я тебе говорил? Останови их!
Но Элрик, полный ненависти и злобы, продолжал отдавать приказы мечам, которые раз за разом вонзались в Мертвого Бога, отчего его очертания изменялись, становились все более неясными, теряли яркую окраску. Приспешники бога бросились врассыпную, видя, что их хозяин обречен. Убежден в этом был и сам их хозяин. Он попытался было атаковать двух всадников, но тут ткань его существа под напором мечей начала рваться. Казалось, части тела отлетают от него и плавают в воздухе, а потом их поглощает черная ночь.
Ярость продолжала клокотать в Элрике, к его голосу присоединялся голос Дивима Слорма, который с жестокой радостью видел, как гибнет это существо.
– Глупцы! – закричал бог. – Уничтожая меня, вы уничтожаете себя!
Но Элрик не слушал его. Наконец от Мертвого Бога не осталось ничего, и удовлетворенные мечи вернулись в руки своих хозяев.
Элрик, которого вдруг пробрала дрожь, спрятал Буревестник в ножны.
Он спрыгнул на землю и помог своей юной жене забраться на спину мощного жеребца, а затем снова запрыгнул в седло. В долине Ксаньяу воцарилась тишина.
 
Глава шестая
Трое людей, чуть не падая с лошадей от усталости, несколько дней спустя добрались до Нихрейнской пропасти. Они спустились по петляющей тропе в черные глубины горного города, где их встретил Сепирис. Выражение лица его было угрюмым, хотя то, что он говорил, воодушевляло.
– Значит, ты победил, Элрик, – сказал он, едва заметно улыбнувшись.
Элрик спрыгнул с коня, помог спешиться Заринии и лишь потом обратился к Сепирису.
– Я не до конца удовлетворен случившимся, – мрачным голосом сказал он, – хотя и сделал то, что требовалось, чтобы спасти мою жену. Я бы хотел поговорить с тобой наедине, Сепирис.
Черный нихрейнец сумрачно кивнул.
– Мы поедим, а потом поговорим наедине, – сказал он.
Они устало пошли по галереям, отмечая, что город несколько ожил по сравнению с тем, что они видели в прошлый раз. Но девяти братьев Сепириса они не увидели. Он объяснил их отсутствие на пути к его покоям:
– Они – слуги судьбы, и их вызвали в другое измерение, где они смогут увидеть несколько вариантов дальнейшего развития земной истории и сообщить мне, как я должен действовать в дальнейшем.
Они вошли в зал, где уже был накрыт стол. Когда они насытились, Дивим Слорм и Зариния оставили Элрика и их хозяина наедине.
В большой жаровне горел огонь. Элрик и Сепирис молча сели рядом, ссутулились на своих стульях.
Наконец без всяких вступительных слов Элрик рассказал Сепирису о том, что случилось, о словах Мертвого Бога, о том, что слова эти взволновали его, даже поразили тем, что соответствовали истине.
Когда Элрик закончил, Сепирис кивнул.
– Так оно и есть, – сказал он. – Дарнизхаан говорил тебе правду. По крайней мере, большую часть правды. Так, как он ее понимал.
– Ты хочешь сказать, что наше существование скоро прекратится? И все будет так, словно мы никогда и не дышали, не думали, не сражались?