Энеида
Тотчас поднялся Эней, устрашен виденьем нежданным, Сон отряхнул и спутников стал торопить, говоря им: "Встаньте, проснитесь, мужи, на скамьях места занимайте! Все паруса поднимайте скорей! С высокого неба 575 Послан, бог нам велит обрубить витые канаты, Без промедленья бежать. Тебе повинуемся, боже! Кто бы ты ни был, твои повеленья исполним охотно, Лишь благосклонным пребудь и яви сочетанья созвездий, Благоприятные нам!" Промолвив, меч свой блестящий 580 Выхватил он из ножон и канат перерезал причальный. Все в порыве одном бегут, за дело берутся, Берег вмиг опустел, корабли всё море покрыли. Пену вздымая, гребцы разрезают лазурь торопливо. Чуть лишь Аврора, восстав с шафранного ложа Тифона, 585 Зарево первых лучей пролила на земные просторы, С башни высокой дворца в сиянье первом рассвета Ровный строй парусов уплывающих видит царица, Видит: пусты берега и гребцы покинули гавань. Трижды в прекрасную грудь и четырежды больно ударив, 590 Кудри терзая свои золотые, стонет Дидона: "Внемли, Юпитер! Ужель надо мной посмеется пришелец? Прочь он бежит - а у нас и оружья нет, и вдогонку Город не бросится весь, не предаст корабли истребленью? Эй, несите огонь, паруса распускайте, гребите!.. 595 Где я? Что говорю? Помутило разум безумье... Только теперь ты скорбишь о его злодеяньях, Дидона? Надо б тогда, когда впасть отдавала! - Вот она, клятва, Вот она, верность того, кто родных спасает пенатов, Кто, говорят, на плечах отца престарелого вынес! 600 Я ль не могла растерзать, по волнам разметать его тело, Спутников всех погубить, умертвить Аскания, чтобы Дать отцу на пиру отведать страшного яства? Был бы той битвы исход неясен... Пусть и неясен, Мне ли, готовой на смерть, бояться? Лагерь троянский 605 Я бы спалила дотла, и сожгла корабли, и убила Сына с отцом, весь род истребив - и Элиссу в придачу. Солнце, ты, что огнем земные труды озаряешь, Ты, Юнона,- тебе я всегда мою боль поверяла, Ты, Геката, к кому на ночных перекрестках взывают, 610 Диры мстящие, вы, и вы, божества моей смерти, Взгляд обратите на нас - заслужила я этого мукой, Нашим внемлите мольбам. Если должен проклятый достигнуть Берега и корабли довести до гавани, если Воля судьбы такова и Юпитера цель неизменна,615 Пусть войной на него пойдет отважное племя, Пусть изгнанником он, из объятий Аскания вырван, Бродит, о помощи всех моля, и жалкую гибель Видит друзей, и пусть, на мир согласившись позорный, Не насладится вовек ни властью, ни жизнью желанной: 620 Пусть до срока падет, пусть лежит на песке не зарытый. С этой последней мольбой я в последний мой час обращаюсь. Вы же, тирийцы, и род, и потомков его ненавидеть Вечно должны: моему приношеньем праху да будет Ненависть. Пусть ни союз, ни любовь не связует народы! 625 О, приди же, восстань из праха нашего, мститель, Чтобы огнем и мечом теснить поселенцев дарданских Ныне, впредь и всегда, едва появятся силы. Берег пусть будет, молю, враждебен берегу, море Морю и меч - мечу: пусть и внуки мира не знают!" 630 Так говорила она и металась мыслью нестойкой; Жизни постылые дни ей хотелось прервать поскорее. Барку Дидона к себе, Сихея кормилицу, кличет (Ибо свою схоронила еще на родине прежней): "Милая няня, найди сестру мою Анну, скажи ей, 635 Чтобы тело себе омыла водою проточной, Чтобы овец привела и все, что жрица велела, Мне принесла; и сама на висках затяни ты повязки: Жертвы, что я начала готовить стигийскому богу, Нынче хочу завершить, навсегда с заботой покончить, 640 Сжечь на жарком костре дарданца коварного образ". Так сказала она,- и старуха спешит что есть силы.
Замысел страшный меж тем несчастную гонит Дидону: Мчится она, не помня себя, с блуждающим взором Кровью налитых очей; на щеках ее бледные пятна 645 Близкой гибели знак; в глубине дворца на высокий Всходит царица костер и клинок обнажает дарданский, Не для того этот дар просила она у Энея! Но, увидав илионскую ткань и знакомое ложе, Слезы сдержала на миг, на костер опустилась Дидона, 650 Молвив в последний раз: "Вы, одежды и ложе,- отрада Дней, когда бог и судьба мне отраду узнать разрешили! Душу примите мою и меня от муки избавьте! Прожита жизнь, и пройден весь путь, что судьбой мне отмерен, В царство подземное я нисхожу величавою тенью. 655 Город могучий создав, я свои увидела стены, Брата могла покарать, отомстить за убитого мужа, Счастлива, о, как счастлива я была б, если б только Наших вовек берегов дарданцев корма не касалась!" Тут устами она прижалась к ложу - и молвит: 660 "Хоть неотмщенной умру - но умру желанною смертью. С моря пускай на огонь глядит дарданец жестокий, Пусть для него моя смерть зловещим знаменьем будет!" Только лишь молвила так - и вдруг увидали служанки, Как поникла она от удара смертельного, кровью 665 Руки пятная и меч. Полетел по высоким покоям Вопль и, беснуясь. Молва понеслась по смятенному граду. Полнится тотчас дворец причитаньями, стоном и плачем Женщин, и вторит эфир пронзительным горестным криком. Кажется, весь Карфаген иль старинный Тир под ударом 670 Вражеским рушится в прах и объемлет буйное пламя Кровли богов и кровли людей, пожаром бушуя. Слышит крик и бежит, задыхаясь, с трепещущим сердцем, В кровь расцарапав лицо, кулаками в грудь ударяя, Анна и кличет сестру, на смертном простертую ложе: 675 "Вот в чем твой замысел был! Меня обмануть ты стремилась! Вот что этот костер, и огонь, и алтарь мне сулили! Плач мой с чего мне начать, покинутой? Ты не хотела Спутницей взять и меня... О, когда б меня позвала ты, В то же мгновенье двоих один клинок погубил бы! 680 Этот костер я сложила сама, и сама я взывала К отчим богам - лишь затем, чтоб не быть здесь в миг твой последний... Ты, себя погубив, погубила меня и народ свой, Город и тирских отцов. Дайте, влагой рану омою И, коль осталось у ней дыханье в груди, я устами 685 Вздох последний приму". На костер со словами такими Анна взошла и сестру умиравшую грела в объятьях, Темную кровь одеждой своей утирала, стеная. Тяжкие веки поднять попыталась Дидона - но тщетно; Воздух, свистя, выходил из груди сквозь зиявшую рану. 690 Трижды старалась она, опершись на локоть, подняться, Трижды падала вновь и блуждающим взором искала Свет зари в небесах - и стонала, увидев сиянье.