По ту сторону барьера
Отпустив Романа, я вернулась к гостям. Увидев меня, Гастон сразу встал, а я и не сомневалась, что он сейчас начнет прощаться. Ну, словно я его мысли читала! Не дав ему рта раскрыть, я позволила себе немного покапризничать. А именно - заявила, что мне захотелось провести вечерок в каком-нибудь приятном месте, где можно вкусно поесть и повеселиться.
Арман от неожиданности даже потерял обычную самоуверенность и на время не нашелся что сказать. Зато Гастон так и расцвел.
- Какое замечательное пожелание! - с искренней радостью воскликнул он. Мне не хотелось признаваться, но я очень голоден и все посматриваю на часы, успею ли к закрытию бара в своем отеле. А пригласить мадам графиню в какой-нибудь хороший ресторан не решался...
- Рада такому чудесному стечению обстоятельств! - звонко рассмеялась я. У меня тоже с каждой минутой растет аппетит, я чувствую, что еще не наелась вволю устриц, ведь много лет их не ела! Так что прошу вас, Гастон, выбрать такое место, где подают устрицы и долго играет музыка.
- Да везде! - угрюмо пробурчал Арман. Насчет устриц я малость приврала. Вообще-то я их люблю, но в данный момент из-за всех этих эмоций я совершенно лишилась аппетита. Впрочем, что за беда! Скажу - расхотелось. В конце концов, женщина на то она и женщина, чтобы менять свои прихоти, когда захочется.
Стали перебирать злачные места Трувиля. Я стояла за казино, ведь там мне будет легче ускользнуть от моих кавалеров, когда придет пора. Я не настаивала, чтобы ехать на моей машине, это могло возбудить подозрения в Армане, а машина Гастона и так стояла у входа дома. Уже садясь в его машину, я взглянула назад и убедилась, что Роман разворачивается, собираясь незаметно ехать за нами следом.
Сразу же войдя в казино, я наткнулась на Эву с Шарлем. Меня сей факт несказанно обрадовал, а вот Эву - чрезвычайно удивил, причем так, что она потребовала немедленных объяснений, для чего, разумеется, затащила меня в спасительный туалет.
- Не желаю я Армана - и все тут! - не стала ожидать я вопросов Эвы.
- А что? - не успокаивалась подружка. - Он оказался... не того?
- Не знаю. Я не проверяла.
Эва была просто поражена. Господи, как же у них все легко совершается!
- Так ты с ним...
- Вот именно. Ничего у меня с ним не было.
- Но почему? А мне казалось...
Правда сама вырвалась из моих уст.
- Да мне и самой казалось. Я просто не успела, еще бы немного, и я бы...
Язык я прикусила не из скромности, приличествующей вдове, а просто потому, что не сразу подобрала словечко, подходящее к данному случаю. В мои времена... эх, где эти времена? В мои времена говорили "отдаться мужчине". Теперь же я отлично понимала - смысл этого выражения совсем не отвечает его истинному содержанию. А как же тогда надо говорить? Не "отдаваться мужчине", а "подкладываться под него"? "Брать мужчину нахрапом"? Или еще как? Оказывается, многое в этом времени остается для меня тайной.
К счастью, Эву не интересовали лингвистические изыски. Она задала вопрос в лоб:
- Так почему же нет?
- Потому что в самый... момент подъехал Гастон Монпесак.
- Значит, ты с ним?..
- Вот с ним я бы не против, - заявила я со всей искренностью и прямотой XX века, отбросив скромность века прошлого. - Да не было ни времени, ни возможности. А вообще я хотела с тобой поговорить, чтобы ты мне помогла. Знаешь, не желаю я, чтобы Арман откалывал такие номера!
Сказала - и сама удивилась, вот же, овладела современной лексикой, выражаюсь вполне в духе времени.
- Какие номера? - не поняла Эва.
- Видишь ли, он ведет себя так, словно я с ним уже долгие годы... ну, нахожусь в связи. Держит себя нагло, при всех.... о, лапает!
- Особенно при Гастоне! - догадалась умная Эва.
- Ну да! А я вовсе не желаю, чтобы Гастон считал, будто мы... будто этот наглый Арман имеет на меня какие-то особые права.
- А чего же ты хотела? - рассмеялась Эва. - Он, считай, уже затащил тебя в постель, видел же полное твое согласие, так как же ему себя вести? Хотя, впрочем, не всякий мужчина стал бы демонстрировать перед другими ваши отношения. Однако здесь - случай особый. В Гастоне он инстинктивно почувствовал соперника и решил сразу показать, кто здесь хозяин. Я еще удивляюсь, как его кондрашка не хватила!
- Немного оставалось. Думаю, успокоился на том, что еще не все потеряно.
- И у него есть основания на это рассчитывать?
- Да нет же! - рассердилась я на подружку, которая никак не поймет главного. - Видишь ли, дело в том, что Гастон... ну как бы тебе потолковее объяснить...
Нет, даже лучшей подруге не объяснишь в общественном туалете того сердечного трепета, который ощущаешь при виде любимого, при одном смутном воспоминании восьмилетней давности (или уже девятилетней?), встреченного на пороге костела молодого человека, с которым я сбежала бы и от венца, и от ксендза, и от обожаемых родителей, лишь захоти он этого? И сама не уверена может ли Гастон де Монпесак быть тем молодым человеком из далекого девятнадцатого века? Поэтому я лишь тупо молчала.
Эва сама обо всем догадалась.
- Езус-Мария, неужели ты влюбилась? - с каким-то ужасом вскричала она.
- Возможно, - выдавила я из себя с трудом. - Во всяком случае, никакой другой мужчина меня не привлекает. Даже такой победоносный красавчик, как Арман.
- А Гастон?
- Чувствую - с него как-то слетел весь пыл, Арман таки добился своего. И очень прошу тебя - помоги, как подруга!
- А он не дурак, этот Арман, - задумчиво произнесла Эва. - Знал, какую политику выбрать. Увидел соперника и прибегнул к единственно верному ходу показать, что ты - его женщина. Ведь у тебя на лице написано, что ты не из тех, которые знай меняют сексуальных партнеров, верность прямо-таки излучается из тебя, как свет из морского маяка. В таких случаях любой пришлый самец сразу поймет - здесь ему делать нечего, не отломится ничего.
В полном отчаянии я взмолилась:
- Потому и обращаюсь к тебе за помощью, что-то такое я и сама инстинктивно почувствовала и видела, что Гастон вот-вот... смоется, оставив нас одних, чтобы не мешать. Такая тактичность! Такая деликатность чувств! В прежние времена я бы знала, как вести себя, а сейчас все еще чувствую себя чужой в этом мире...