Ночь, которая никогда не наступит (СИ)

Но и нас уже снимали камеры. С небольшим опозданием я увидела на экране саму себя, как я забегаю к другим участникам и оглядываюсь. Мой внешний вид казался трогательным до тошноты, мне не верилось, что это я. Испуганный взгляд полностью соответствовал моему образу девочки, впервые открывшей глаза в большом злом мире. Когда меня перестали показывать, я решила пересчитать участников, их оказалось всего двадцать. Нас было меньше, чем я ожидала. Я отыскала папу, он стоял чуть в стороне и был занят тем, что смывал с себя макияж влажными салфетками. Папа настолько хотел разрушить свой образ актера-красавчика, что увлёкся ухудшением своей внешности и не заметил свою дочь, ради которой он здесь и оказался. Я подошла к нему, и когда он увидел меня, то ободряюще мне улыбнулся. Я ответила ему тем же, после этого папа вернулся к своему занятию снова.
Ведущий всё говорил, я устала ждать своего выхода к зрителям, поэтому позволила себе, наконец, рассмотреть других участников. Здесь был и тот парень, Курт, которого я встретила у автомата с кофе, и мальчик из приюта, чьё обращение на видео вызвало у меня такую жалость. Но моё внимание больше всего привлекла девушка, стоявшая недалеко от меня. Она была высокая, фигуристая и кричаще сексуальная. Её сигнально рыжие волосы были собраны в высокий хвост и вихрем спускались ей на спину. От каждого движения головы они подпрыгивали, потому что двигалась она исключительно резко. На ней были короткие шорты поверх колготок в вертикальную черно-белую полоску, как у клоуна, а обута она была в тяжелые лаковые ботинки на шнурках. Сверху была лишь короткая прилипшая к телу зеленая майка из-под которой торчали лямки лифчика, но привлекало даже не это, а цветные татуировки, покрывающие её руки. Ногти и губы у девушки были красными, но совершенно неаккуратными, будто бы он красилась в лифте с разбитым зеркалом, а визажист забыл заглянуть к ней. Обилие краски не делало её ненастоящей куколкой, какой была теперь я, наоборот, она казалась дикой и естественной. Кричащим в ней был не только внешний вид, но и её смех. Когда она над чем-то громко засмеялась, взгляды почти всех участников оказывались прикованными к ней.
Рядом с ней стоял парень, который, несомненно, привлек бы мой взгляд, если бы она не затмевала его. Каждая деталь его образа, наоборот, казалось, была тщательно подобрана для того, чтобы сделать его утонченным и привлекательным. На нем были выглаженные брюки, рубашка с галстуком и жилетка, но при этом он не выглядел скучным и старомодным. С таким парнем можно было бы пойти и в клуб, и в театр, познакомить его как с самыми злостными подружками, так и с родителями. В моём случае, уместнее сказать, с бабушкой. Когда рыжая девушка громко смеялась, он улыбался, нельзя было сказать, что по-доброму, но очень доверительно. Судя по их взаимодействию, у них была связь, девушка похлопала его по плечу, а он приобнял её за талию, но быстро убрал руку.
Они стали мне так интересны, что я решила подойти к ним поближе. Мне хотелось узнать, что их так радует в такой нервной ситуации. Я сделала к ним несколько шагов и увидела то, что поразило меня ещё больше. Мне даже показалось, что мне это привиделось, поэтому я подошла ещё ближе, чтобы окончательно убедиться в реальности происходящего. Перед ними стоял парень с чучелом чайки на голове. Крылья птицы были расправлены для полета, одно возвышалось у него над головой, другое уходило за шею. Невероятно, как я не заметила его, когда пересчитывала участников. При этом парень умудрялся сохранять гордое выражение лица, которое казалось бы красивым, даже аристократичным в любой другой ситуации, кроме той, в которой нужно надевать чайку на голову. Возможно, это была насмешка над современной модой, полгода назад королева появилась на обложке популярного журнала с высокой прической, в которую были вплетены золотые канарейки. Постепенно заколки с птицами стали так популярны, что, казалось, на прилавках магазинов бижутерии они были представлены в абсолютно любом виде, от работ, выполненных тонкой проволокой, которая путалась в волосах, до цветной пластмассы для детей. Только вот из настоящей мертвой птицы я еще не видела. Джинсы и рубашка парня были испачканы краской, но, присмотревшись, я поняла, что это не просто пятна, оставленные неаккуратным художником. Они были размещены в определенном порядке и должны были складываться в какой-то рисунок, но в какой именно, я так и не поняла. Я не могла оторвать взгляд от парня, мне хотелось получше рассмотреть и его лицо, но моё внимание всё время соскальзывало то на птицу, то на рисунок.
Когда девушка отсмеялась, первый парень обратился к тому самому с птицей на голове:
- Ты должен был отправиться на корм вампирам ещё год назад, но тогда я отдал за тебя голос лишь потому, что за тобой смешно наблюдать.
- И нам бы пришлось закрыть наш видеоканал «Винсент - маленький художник» на год раньше,- вторила ему девушка.
Винсент с чайкой на голове остался невозмутимым:
- Я за Рене не голосую уже три года, но его спасали многочисленные девушки. Как жаль, что ты теряешь популярность.
Тема отсутствия голосов всегда казалась болезненной, их же она только веселила. Девушка сказала:
- Неужели ты любишь меня больше, чем Рене и голосовал в том году за меня?
-Только потому, что ты угрожала мне, что в противном случае меня съедят собаки. Я не трус, но ты купила огромного ротвейлера и кормила его исключительно мясом, а убийство животных противоречит моим принципам.
- У тебя нет принципов.
- Это правда. Возможно дело в том, что я привязался к ротвейлеру, но не хочу признавать это, потому что любовь к неразумному существу болезненна. Остановимся на том, что я испытываю к нему противоречивые чувства.
- Фу. Но помни, что мы с Рене оказались здесь из-за тебя, а мой пёс все ещё питается одним мясом.
Ни одного из них не ранили эти слова, они получали удовольствие от своей перебранки, будто бы они вовсе не волновались об игре, которая начнется с минуты на минуту. Меня поражала их живость, и я, кажется, даже испытала зависть.
Вдруг тот парень по имени Рене повернулся ко мне, будто почувствовал, что я смотрю на них. Он улыбнулся мне так обаятельно, что, если бы мы встретились в нормальной жизни, я бы, наверняка, влюбилась.
- Когда я просматривал фотографии участников, я увидел тебя, и время до игры стало для меня тюремным сроком. Прости за мой пафос, мне просто хотелось произвести на тебя впечатление, потому что ты и вправду оказалась очень красивой.
Я успела смутиться даже из-за того, что он заметил мой взгляд, а после подобного внимания я вообще пожалела, что отошла от папы. Возможно, он не захотел бы говорить при папе такие вещи. Винсент тоже стал рассматривать меня изучающе и совершенно бестактно, пока его взгляд не остановился на цветах в моих волосах. Мне показалось, что его обрадовала моя обыденность, и мне стало так стыдно, будто бы это у меня птица на голове. Девушка же подошла ко мне и обняла за плечи, прижав к себе.
-Какое классное у тебя платье, подруга. Меня зовут Дебби.
Она протянула мне руку. Обычно я не любила, когда меня трогают малознакомые люди, но сейчас я была даже польщена, что такая яркая девушка вот так подошла ко мне. Я пожала ей руку, радуясь, что не нужно отвечать Рене и смотреть на Винсента. Я сказала ей своё имя и услышала, как ведущий произнёс страшную фразу «Поприветствуем наших участников».
Ко мне тут же подошёл папа и повёл меня к выходу на стадион. Мне стало куда спокойнее рядом с ним, но я тут же почувствовала себя так, будто меня забрала из школы бабушка, когда все другие ученики уже шли домой одни. Мы не успели выйти, как к нам снова подбежала та торопливая девушка и одела на каждого небольшой микрофон. Я решила проверить, всегда ли будут транслировать мою речь для всех и негромко кашлянула. Мой хитрый план не был услышан никем, кроме меня, и это приносило хотя бы долю облегчения.
На стадионе оказалось шумно и невероятно ярко, как я и ожидала. Наступила ночь, но каждый уголок был освещен так, что этого нельзя было сказать, если не смотреть по сторонам. Голоса зрителей были подобны рокоту штормового моря, голос ведущего, словно гром. Одни звуки вызывали желание забиться под стол. Я постоянно смотрела на папу, но он, казалось, настолько к этому привык, что не обращал внимание. Он нагнулся ко мне и что-то сказал, но я никак не могла сосредоточиться на определенном звуке, все сливалось в единый рев. Я понимала, что ведущий называет имена участников, а зрители реагируют криками на них, будто бы нас уже сейчас должны лишить крови. Я пропустила имена всех тех, кого я уже успела узнать, поэтому не смогла дифференцировать, как на кого отреагировал зал, но своё я все-таки услышала. Люди закричали, но я не поняла, сильнее или слабее, чем от других имен.