Путь эльдар: Омнибус (ЛП)
— Он был некогда Смертельной Тенью, — тихо сообщил Архулеш. — Я говорил с Аранархой несколько раз и думаю, что он слегка обижен на старого экзарха. Он не может уйти с Пути, посвященного кровавому служению Кхаину, но где-то в глубине души он злится на Кенайната за то, что тот позволил ему попасть в эту ловушку.
— Думаю, это в большей степени проявление его судьбы, нежели какой-то злой умысел со стороны Кенайната, — заметила Элиссанадрин. — Так или иначе, некоторые по прошествии значительного времени становятся страстными любителями сражений, и это так же обязательно, как провидец с течением времени обращается в кристалл. Если бы никто не становился экзархами, кто бы тренировал поколения будущего?
Корландриль поразмыслил над услышанным, пытаясь представить вселенную без прикосновения Кхаина. Остальные продолжали разговор, но он не слышал их слов. Он рисовал Алайток, свободный от кровопролития, свободный от железной твари в сердце, от пульсирующей кровавой яростью частицы Кхаина, живущей в каждом эльдаре и до времени спящей в центре мира-корабля.
Затем он представил Алайток захваченным — возможно, орками или, быть может, людьми, либо какой-то другой молодой расой. Без Кхаина, без войны, эльдары были бы беззащитны. Мало что осталось — лишь крупицы — от их великой цивилизации. Не будь у них гнева и ненависти, их бы стерли с лица галактики.
— Это мечта без надежды, — сказал он наконец. — Мир лишь иллюзия, отсутствие — на мгновение — вооруженного конфликта. Мы живем в век кровавой войны, в которой случаются паузы, пока Кхаин переводит дыхание. Думаю, я теперь немного лучше понимаю Кенайната. Правильно желать, чтобы вселенная была другой, но глупо полагать, что она когда-нибудь такой будет.
— Видишь? — осклабился Архулеш. — Ты теперь воин, и боишься будущего, в котором тебе больше не будет места.
— Все меняется, — сказала Элиссанадрин. — Тебе следует поучиться у твоего целителя: в душе всегда должно быть место надежде.
— Все меняется, и тем не менее ничего не изменяется, — провозгласил Корландриль, которого захлестнуло философское настроение. — Мы знаем, что все происходит циклично. Звезда превращается в космическую пыль, чтобы стать другой звездой. Война становится миром, чтобы стать другой войной. Жизнь становится смертью…
— …которая становится жизнью? — вставил Архулеш. — Надеюсь, ты не имеешь в виду мою душу, которая будет блуждать по Бесконечному Круговороту, когда это прекрасное, но хрупкое тело, в конце концов, погибнет. Ведь это не жизнь, не так ли?
У Корландриля не было ответа. Он не вполне понимал, что же именно хотел сказать, и, вновь обдумав свои слова, так и не восстановил в памяти то мгновенное озарение, которое, как ему казалось, его посетило.
— Мы — воины, и наши смерти могут принести жизнь другим воинам и тем, кого мы защищаем на Алайтоке, — высказалась Элиссанадрин.
— Не думаю, что я пришел к такому выводу, — заметил Корландриль. Потянувшись, он встал. — На том, наверное, сейчас и остановимся.
Пересекая Полумесяц Зарождающихся Столетий, Корландриль почувствовал на себе взгляд и, обернувшись, увидел, что Бехарет пристально смотрит в его направлении. Жалящий Скорпион, не пытаясь скрыть своего интереса, поднял кубок в бессловесном тосте. Корландриль неуверенно помахал в ответ и поспешил к выходу, чувствуя себя несколько не в своей тарелке из-за внимания молчаливого воина.
Жизнь шла своим чередом. Корландриль тренировался и участвовал в поединках, а пребывая вне храма, старался посещать те места, куда любил часто наведываться прежде: летать на аэрокаре над бурными морями Купола Бесконечных Солнц, взбираться по горным тропинкам Вечного Шпиля, плавать в свободном от силы тяжести Роднике Завтрашних Печалей.
Он также лепил, перейдя от своего кумира Иши к портретам товарищей по храму, которые им же и подарил, всем, кроме Кенайната, сущность которого ему никак не удавалось передать в психоглине. Некоторое время он носился с мыслью погружения в грезы, но так и не решился выбрать партнера для этого, прекрасно понимая, в какие темные места могут завести его такие мемо-путешествия. Он даже встретился несколько раз с Соаретом, хотя и не в палатах исцеления. Они прогуливались по песчаным берегам, опоясывающим круглое Море Восстановления, и говорили обо всем, кроме раны Корландриля и целительстве Соарета.
Корландриль наслаждался всей этой обыденностью, понимая, что рано или поздно его вновь призовут надеть боевую маску. Жалящий Скорпион не знал, что его ждет, когда это случится. Он считал, что вполне удовлетворен своим состоянием, хотя иногда просыпался с остатками сна в памяти, и перед глазами его мелькала призрачная фигура с красными глазами.
Занимался рассвет нового дня, и, вернувшись в Смертельную Тень, он нашел своих товарищей в сильном возбуждении. Они собрались в центральном зале, где Кенайнат энергично расхаживал взад и вперед по своему помосту. Все было окутано багряным полумраком, который плыл по залу тревожащими волнами.
— Что происходит? — тихо спросил Корландриль, встав рядом со своими доспехами.
— Тяжкое бесчестье совершено по отношению ко мне и ко всем вам, и это требует принятия мер, — прорычал Кенайнат. — Это оскорбление, унижение нашего истинного кодекса, и сомнениям здесь не место.
Корландриль повернулся за объяснениями к Элиссанадрин.
— Архулеш покинул Смертельную Тень и присоединился к Выпадению Смертельного Дождя, — ответила она шепотом, прищурившись. — Обучение у Аранархи он предпочел тренировкам Кенайната.
Корландриль перенес внимание на экзарха, который прекратил расхаживать по помосту, и, опустившись на него, переводил взгляд с одного последователя на другого. В конце концов, он остановился на Корландриле.
— Ты, чемпион этого великого храма, будешь представлять его в поединке с Архулешем. Следует покончить с этим спором, поддержать Смертельную Тень, храм первой истины.
— У меня нет никакого спора с Архулешем, — ответил Корландриль. — Мне кажется, что у тебя — разногласия с Аранархой. Если речь о поединке, то он должен быть между экзархами храмов.
— Не мое мастерство подвергнуто сомнению, речь — о боевых навыках, высмеивают мое обучение. Ученик встанет лицом к лицу с учеником — техника этого храма против их техники, чтобы показать истинный Путь.
— Было бы неблагоразумно выбрать меня, чтобы представлять Смертельную Тень в поединке чести, — заявил Корландриль. Внешне он оставался спокойным, но перспектива защищать честь храма заставила трепетать его сердце. Это бремя было не по нему. — Бехарет — лучший воин среди нас, не считая тебя. Ему следует быть твоим чемпионом.
Кенайнат покачал головой.
— Я выбираю тебя, своего последнего ученика, я совершенно уверен. Именно в Корландриля, самого молодого из нас, я верю. Не может быть урока весомей и демонстрации лучшей нашего преимущества, чем твоя победа. — Кенайнат сделал решительный жест рукой, показывая, что вопрос решен, и он не допустит дальнейшего обсуждения. Волнения экзарха как не бывало, он был явно удовлетворен принятым решением. — Через шесть дней на нейтральной территории ты встретишься с Архулешем. Готовься хорошо, сражайся смело и мастерски, состязайся с честью.
Экзарх вышел из зала, а пораженный Корландриль словно онемел. Он вздрогнул, когда Бехарет положил руку на его плечо. Воин подмигнул ему и кивнул в знак одобрения. Элиссанадрин, судя по выражению ее лица, была не столь убеждена в верности решения. Склонив голову набок, она изучающе смотрела на Корландриля.
— Если ты потерпишь неудачу, это уничтожит последние остатки репутации Кенайната, — угрюмо заявила она. — На твоих плечах — не только честь Смертельной Тени, но и все будущее храма. Если ты победишь Архулеша, он должен изменить точку зрения и вернуться. Если ты ему проиграешь, он останется в Выпадении Смертельного Дождя.
— Понимаю, — произнес Корландриль машинально. Он потер подбородок тонким пальцем. — На самом деле не понимаю. Потеря Архулеша — не такое большое дело.