Полное собрание сочинений. Том 5. Произведения 1856–1859 гг. Начало фантастического рассказа

Часть 2 из 4 Информация о книге

Въ эти времена хандры онъ бывалъ особенно холодно строгъ съ людьми, ежели случались какіе нибудь д
ѣ
ла по эскадрону. – Походъ въ Крымъ расшевелилъ его. Ему представились тотчасъ же двѣ
стороны этаго обстоятельства. 1) Въ походѣ
содержаніе значительно больше; 2) могутъ убить или искалѣ
чить. И вслѣ
дствіи 2-го разсужденія ему пришла мысль выйти въ отставку и жениться. Долго и много онъ размышлялъ объ этомъ дѣ
лѣ
и рѣ
шилъ, что прежде надо сдѣ
лать кампанію, а потомъ выйти въ отставку [и] жениться. ¹³ Съ этаго времени къ воспоминаніямъ его присоединилась мечта о семейномъ счастіи, которую онъ ласкалъ и лелѣ
ялъ съ необычайною нѣ
жностью. Все время свободное отъ службы въ Крыму, онъ сидѣ
лъ одинъ у себя въ палаткѣ
, съ мрачнѣ
йшей физіономіей курилъ трубку, смотрѣ
лъ въ одно мѣ
сто и рисовалъ себѣ
одну зa другою картины семейнаго счастья: – жена въ бѣ
ломъ капотѣ
, дѣ
ти прыгаютъ передъ балкономъ и рвутъ цвѣ
точки для папаши; и онъ вставалъ изрѣ
дка, ¹⁴ улыбался и въ волненіи выходилъ изъ палатки на коновязь, – и бѣ
да была солдату, у котораго на лошади находились подсѣ
ды или плоть, или бока впалые. ¹⁵ Полкъ, въ которомъ онъ служилъ, не принималъ участія въ военныхъ дѣ
йствіяхъ, во все время кампаніи, слухи доходившіе изъ Севастополя были часто ложны, да и по правдѣ
сказать, онъ вовсе не интересовался ими. – Что наша возьметъ, онъ твердо былъ увѣ
ренъ въ этомъ, а война выражалась для него тѣ
мъ, что стояли дивизiи лагеремъ, кормились по справкамъ и получали раціоны. – Сегодня утромъ онъ поѣ
халъ къ полковому командиру только потому, что его затащили товарищи, но пріѣ
хавъ туда, онъ не раскаивался. Праздникъ былъ блестящій. Гостей почетныхъ и изъ Главнаго Штаба много, обѣ
дъ и вина отличныя.
Хозяинъ былъ Генералъ, гусаръ стараго времени, и давно знакомъ съ Вереинымъ. ¹⁶ Онъ принялъ его хорошо, посадилъ ¹⁷ на верхнемъ конц
ѣ
стола между адъютантомъ Главнок[омандующаго] и Ф. А. Во все время обѣ
да пѣ
ли пѣ
сенники, на другомъ концѣ
стола корнеты и поручики, сначала робко смотрѣ
вшіе на верхній конецъ – оживились и говорили громко. Крымское вино и портеръ замѣ
нились шампанскимъ. Адъютантъ спорилъ, что онъ выпьетъ больше всѣ
хъ. В[ереинъ] сталъ пить съ нимъ и выпилъ пропасть. За бланманже закурили сигарки, и разговоръ о Севастополѣ
и ошибкахъ начальства замѣ
нился разговоромъ о женщинахъ, лошадяхъ, не потому, чтобъ находили его веселѣ
й, но такъ, по привычкѣ
, будто такъ надобно. ¹⁸ Притворялись, что интересны дѣ
ла военныя и справки, хотя всякой зналъ, сколько получаетъ дохода К. И.; теперь притворялись, что весело пить и говорить объ лошадяхъ.
Вереинъ никогда не думалъ, что притворяются, но онъ ужъ такъ привыкъ къ этому, что зналъ впередъ все, что будетъ: какъ сниметъ сюртукъ одинъ, потомъ другой, какъ пойдутъ къ п
ѣ
сенникамъ, какъ будутъ пѣ
ть гусарскія пѣ
сни, какъ Р. Вал. будетъ махать руками, какъ будутъ пить за здоровье полка, за здоровье гостей почетныхъ, за защитниковъ Севастополя, а потомъ такъ будутъ пить за шуточныя здоровья, какъ подойдутъ къ пѣ
сенникамъ, какъ гусары будутъ комедію ломать. И пить ему не хотѣ
лось, но ужъ такъ вино на столѣ
, будто весело, и другимъ бы было непріятно. Другіе думали то же самое. Особенно такъ думалъ адъютантъ, но надо mettre другихъ en traіn, ¹⁹ и пошелъ плясать. Генералъ притворился, что радъ и смѣ
ется, несмотря на то, что съ секунду въ глазахъ его при этомъ выразился испугъ, что это неприлично и не удержать ли его. Потомъ адъютантъ сказалъ Маіору, что онъ перепилъ его. Маіоръ сдѣ
лалъ, какъ будто, это ему непріятно, и выпилъ цѣ
лый стаканъ. Стаканъ этотъ былъ лишній. Голова у него закружилась, а тутъ адъютантъ потащилъ его плясать. Генералъ истинно устыдился; но онъ, злобно стиснувъ зубы на свою глупость, прошелъ таки казачка. Длинныя ноги зацепились одна за другую, и онъ упалъ. Онъ сдѣ
лалъ ужасную гримасу, будто смѣ
ется, бакенбарды мокрыя какъ то жалобно отвисли, онъ всталъ и пошелъ прочь отъ палатокъ въ садъ. Въ саду надъ канавкой онъ остановился, уперся головой объ дубъ и долго силой воли не могъ остановить круженья головы. Вода текла, камары по ней, трава, на которую онъ вдругъ открылъ глаза. Вдругъ ему вспомнилось дѣ
тство, семейство отца и старуха бабка. Онъ легъ головой на траву и мгновенно заснулъ. ²⁰ Проснувшись, онъ нашелъ въ палаткахъ игру. Пропонтировалъ 100 р. и, притворяясь, что ему все равно, съ мрачнымъ лицомъ пошелъ ужинать. Опять невольно всѣ
притворились, что празднуютъ что-то: Полкъ кавалеріи, духъ, и онъ выпилъ много, но нестолько. Почетных гостей не было, ужинъ былъ проще. ²¹ Онъ пропонтировалъ еще 150, которыхъ у него не было, и поѣ
халъ домой. ²² Дорогой опять привычная грусть начала сосать его. Какой то непонятный вопросъ – зачѣ
мъ? безпрестанно представлялся ему, и ему было все грустнѣ
е и грустнѣ
е, и вмѣ
стѣ
съ тѣ
мъ онъ вспоминалъ, что говорилъ про справки и говоритъ: хорошо [у] бабушки, и дремля твердилъ это теперь. Шинель становилась сырѣ
й и сырѣ
й, лужи больше и больше. Но вотъ кусты, кажется эти. ²³ Да, надо завтра взять деньги изъ ящика, отдать, этаго каналью фуражира выпороть, что сѣ
но купилъ по 80, а у Генерала по 60. Пріѣ
ду домой – небось палатка насквозь промокла, и постель мокра, а Николаевъ пьянъ навѣ
рно, – и онъ снова закрылъ глаза. Сказано, что если вѣ
руешь, то горы подвигнешь. Господи, подумалъ онъ, дай мнѣ
семейную тихую жизнь, выведи меня отсюда.
²⁴Онъ посмотр
ѣ
лъ кругомъ, мѣ
сяцъ совсѣ
мъ уже выплылъ, но его перерѣ
зала тонкая черная тучка. Темная полоса тучи такъ же ²⁵ рѣ
зко отдѣ
лялась отъ горизонта. Мелкій дождь сыпалъ сверху изъ сплошнаго сѣ
раго неба. Направо ровная даль, налѣ
во огни Севастополя. Дорога бѣ
лѣ
ла рѣ
зче, извиваясь между чернымъ кустарникомъ, изрѣ
дка узкими тропинками огибая его. Такъ вотъ, за этими кустами, полверсты небольше будетъ, подумалъ онъ, снова закрывая глаза. Онъ совершенно забылся минуты на двѣ
. Когда онъ открылъ глаза, дождикъ переставалъ, едва сыпался, когда приносило его вѣ
тромъ изъ дальней тучи; было свѣ
тлѣ
й, тѣ
же кусты виднѣ
лись съ обѣ
ихъ сторонъ дороги, но кусты эти были выше и чаще, точно аллея. Чѣ
мъ больше онъ вглядывался, тѣ
мъ болѣ
е измѣ
нялись они; онъ поглядѣ
лъ на право: кусты мѣ
шались съ высокими деревьями, которыхъ, онъ твердо зналъ, небыло въ этомъ мѣ
стѣ
. За деревьями между ними блестѣ
ла вода, двигаясь между корней, которые сами бѣ
жали, одинъ застилая другой. Онъ сталъ вглядываться: это похоже было на садъ. – Онъ оглянулся на лѣ
во, гдѣ
не смотря чувствовалъ свѣ
тъ и принималъ его за огни выстрѣ
ловъ Севастополя. Эти дальніе огоньки не мелькали, а стояли на мѣ
стѣ
ровнымъ четвероугольникомъ. Не было сомнѣ
нья, это домъ съ освѣ
щенными окнами. Куда я заѣ
халъ? Однако онъ толкнулъ впередъ лошадь. Вотъ и въѣ
здъ въ аллею, по которой лошадь пошла сама какъ домой веселой иноходью. Онъ посмотрѣ
лъ на лошадь, – и лошадь была другая, вороная, съ толстой шеей и острыми ушами и длинной гривой. Въ ней чувствительна была сила и игривость, она бойко раскачива[ясь] потопывала по лужамъ и подкидывала спиной и подергивала поводья, поварачивая голову, то направо, то налѣ
во. ²⁶

Перейти к странице:

Предыдущая страница

Следующая страница