Полное собрание сочинений. Том 5. Произведения 1856–1859 гг. Отрывок дневника 1857 года
Часть 2 из 10 Информация о книге
Удивительное д
ѣ
ло, я два мѣ
сяца прожилъ въ Clarens, но всякой разъ когда я утромъ или особенно передъ вечеромъ, послѣ
обѣ
да, отворялъ ставни окна, на которое уже зашла тѣ
нь, и взглядывалъ на озеро и на зеленыя и далью синія горы, отражавшіяся въ немъ, красота ослѣ
пляла меня и мгновенно, съ силой неожиданнаго действовала на меня. Тотчасъ же мнѣ
хотѣ
лось любить, я даже чувствовалъ въ себѣ
любовь къ себѣ
, и жалѣ
лъ о прошедшемъ, надѣ
ялся на будущее, и жить мнѣ
становилось радостно, хотѣ
лось жить долго-долго, и мысль о смерти получала дѣ
тской поэтической ужасъ. Иногда даже, сидя одинъ въ тѣ
нистомъ садикѣ
и глядя, все глядя на эти берега и это озеро, я чувствовалъ, какъ будто физическое впечатлѣ
ніе, какъ красота черезъ глаза вливалась мнѣ
въ душу.Подойдя къ Верне, маленькой деревушк
ѣ
, гдѣ
пристаетъ параходъ, мы нашли на лавочкахъ подъ высокими раинами, какъ всегда и вездѣ
въ Швейцаріи, семейство чистоплотныхъ Англичанъ, пастора въ бѣ
ломъ галстукѣ
, старуху съ корзинкой и 2 молодыхъ швейцарокъ въ шляпкахъ, съ багровымъ румянцомъ и пѣ
вучими голосками. Всѣ
дожидались парохода. Я не умѣ
ю говорить передъ прощаньемъ съ людьми, которыхъ я люблю. Сказать, что я ихъ люблю, – совѣ
стно, отчего я этаго не сказалъ прежде? говорить о пустякахъ тоже совѣ
стно. 5 Я пошелъ на берегъ дѣ
лать камушками рикошеты и занимался этимъ до самаго того время[ни] какъ лодочникъ сказалъ, что пора садиться въ лодку и выѣ
зжать къ пароходу. Сапоги и башмаки застучали по полу лодки, и два большія весла стали толкать лодку. Мы подъѣ
хали подъ самый параходъ такъ близко, 6 что пѣ
на забрызгала насъ. Покуда намъ бросали канатъ, съ парахода празднично смотрѣ
ли на насъ пасажиры, опершись на рѣ
шетку, знакомый капитанъ <съ французской бородкой кланяясь встрѣ
тилъ у трапа чету П[ущиныхъ], пустили веревку, синяя какъ 7 распущенная лазурь> вода забурлила около ярко красныхъ колесъ, и какъ будто мы побѣ
жали прочь отъ парахода. Пасажиры передвинулись къ кормѣ
, замахали платки, и наши друзья очутились ужъ совсѣ
мъ далеко отъ насъ и въ чужой незнакомой средѣ
людей, которые ихъ окружали.Тамъ тоже махали другіе платками и совс
ѣ
мъ не намъ, а краснощекой швейцаркѣ
, которая, необращая на насъ никакого вниманія, тоже махала батистовымъ платкомъ. На сушѣ
, у поворота въ Монтрё, я простился еще съ дорогими друзьями и съ уже менѣ
е мнѣ
близкими людьми пошелъ въ гору въ Монтрё за своимъ молодымъ спутникомъ. Нашъ милый кружокъ 8 былъ разстроенъ, и вѣ
рно навсегда, дамы, съ которыми я шелъ, говорили о своихъ частныхъ дѣ
лахъ, я почувствовалъ себя вдругъ одинокимъ, и мнѣ
это показалось такъ грустно, какъ будто это случалось со мной въ первый разъ.Вм
ѣ
стѣ
съ земляками въ два часа мы пошли обѣ
дать въ пансіонъ Вотье. Несмотря на самыя разнообразныя личности, соединяющіяся въ пансіонахъ, ничто не можетъ быть однообразнѣ
е вообще пансіона. —Мы вошли въ низкую длинную комнату съ длиннымъ накрытымъ столомъ. На верхнемъ конц
ѣ
сидѣ
лъ тотъ самый сѣ
дой чистовыбритый англичанинъ, который бываетъ вездѣ
, потомъ еще нѣ
сколько островитянъ мужскаго и женскаго пола, потомъ скромные, пытающіеся быть общительными нѣ
мцы и развязные русскіе и молчаливые неизвѣ
стные. За столомъ служили румяные миловидные швейцарки, съ длинными костлявыми руками, и M-me Votier въ черномъ чепцѣ
, съ протестантской кроткой улыбочкой, нагибаясь спрашивала, что кому будетъ угодно. Тѣ
же какъ и во всѣ
хъ пансіонахъ 5 кушаній съ повтореніями, и тѣ
же разговоры на англійскомъ, нѣ
мецкомъ и ломанномъ французскомъ языкахъ, о прогулкахъ, о дорогахъ, о гостинницахъ. – Въ началѣ
весны обитатели пансіоновъ еще дичатся другъ съ другомъ, въ серединѣ
лѣ
та сближаются и подъ конецъ дѣ
лаются врагами; тотъ шумѣ
лъ прошлую ночь и не давалъ спать, тотъ прежде беретъ кушанье, тотъ не отвѣ
тилъ на поклонъ. Особенно нѣ
мки по своей обидчивости, и Англичане по своей важности бываютъ зачинщиками раздоровъ…Въ 4 9 часа, напившись кофею, я зашелъ за своимъ спутникомъ. Посл
ѣ
радостной торопливой бѣ
готни, которая продолжалась ¼ часа, онъ былъ готовъ и съ мѣ
шкомъ черезъ плечо и длинной палкой въ рукахъ прощался съ матерью, сестрой и братомъ. Отъ Монтрё мы стали подниматься по лѣ
синкѣ
, выложенной въ виноградникахъ, прямо вверхъ въ гору. 10 Ранецъ мой такъ тянулъ мнѣ
плечи и было такъ жарко, что я только храбрился передъ своимъ товарищемъ, а думалъ, что вовсе не въ состояніи буду ходить съ этой ношей. Но видъ озера, который все 11 уже и уже, и вмѣ
стѣ
съ тѣ
мъ блестящее и картиннѣ
е, открывался передъ нами, и заботы о томъ, чтобы Саша (мой спутникъ) не мучался бы напрасно, подпрыгивая по ступенькамъ и не оборвался бы подъ 10 и кое гдѣ
20-ти аршинную стѣ
ну виноградника, развлекали меня, и пройдя съ полчаса, я уже начиналъ забывать объ усталости. – Ужъ мальчикъ мнѣ
былъ чрезвычайно полезенъ однимъ тѣ
мъ, что избавлялъ меня отъ мысли о себѣ
и тѣ
мъ самымъ придавалъ мнѣ
силы, веселости и моральной гармоничности, ежели можно такъ выразиться.Я уб
ѣ
жденъ, что въ человѣ
ка вложена безконечная не только моральная, но даже физическая безконечная сила, но вмѣ
стѣ
съ тѣ
мъ на эту силу положенъ ужасный тормазъ – любовь къ себѣ
или скорѣ
е память о себѣ
, которая производитъ безсиліе. Но какъ только человѣ
къ вырвется изъ этаго тормаза, онъ получаетъ всемогущество. Хотѣ
лось бы мнѣ
сказать, что лучшее средство вырваться есть любовь къ другимъ, но къ несчастью это было бы несправедливо. Всемогущество есть безсознательность, безсиліе – память о себѣ
. Спасаться отъ этой памяти о себѣ
можно посредствомъ любви къ другимъ, посредствомъ сна, пьянства, труда и т. д.; но вся жизнь людей проходитъ въ исканіи этаго забвенія. – Отчего происходитъ сила ясновидящихъ, лунатиковъ, горячечныхъ или людей, находящихся подъ вліяніемъ страсти? матерей, людей и животныхъ, защищающихъ своихъ дѣ
тей? Отчего вы не въ состояніи произнести правильно слова, ежели вы только будете думать о томъ, какъ бы его произнести правильно? Отчего самое ужасное наказаніе, которое выдумали люди есть – вѣ
чное заточеніе? (Смерть, какъ наказаніе, выдумали не люди, они при этомъ слѣ
пое орудіе Провидѣ
нья). Заточеніе, въ которомъ человѣ
къ лишается всего, что можетъ его заставить забыть себя, и остается съ вѣ
чной памятью о себѣ
. И чѣ
мъ человѣ
къ спасается отъ этой муки? Онъ для паука, для дырки въ стѣ
нѣ
, хоть на секунду забываетъ себя. Правда, что лучшее, самое сообразное съ общечеловѣ
ческой жизнью спасенье отъ памяти о себѣ
есть спасенье посредствомъ любви къ другимъ; но не легко пріобрѣ
сти это счастье. —................................................................................................................................................
Я нам
ѣ
ренъ былъ черезъ гору Jaman идти на Фрейбургъ. 12