Мертвые уши. Конспект поэмы

Об открытиях
А не полакомиться ли нам тем или другим упругим кусочком подлинного знания?
Не разъять ли нам двери в мир удивительных открытий человеческой природы?
Да вот взять хоть этих – нужд Отечества печальников. Открыл двери в их мир и – Господи, сколько тут всего и какая по углам ползает хвостатая мерзость!
О запасе
У меня словарный запас – 18 тысяч слов. Я его вчера объявил. Считать я не стал – зачем? Все равно кто-нибудь и без меня подсчитает.
Вот тогда и поговорим.
О малом
Где б найти тех лихоимцев, что довольствуются только малым?
Об уме
Питерская погода влияет на ум. То жара, то потоп – и вот все лежат. Ветер подул – уныние, гроза – обморок.
Отсюда и склад души особого рода, делающий честь нашей атмосфере. Она нежна и порывиста.
Все жители – шалопаи, а в отцы города выбираем себе мать.
О сосательном рефлексе
Он ведь врожденный, а фраза: «Всё! Насосались!» – приобретается с годами.
О капле
Ни капли желчи и злонамеренности. Все только хорошее, в том числе и видения.
А видится мне, как пошатнется благополучие их дома, как месть пустит из своего отравленного, вонючего угла слух, которого не опровергнут теперь ни чистота сердца, ни безупречное поведение, ни раздача куличей сиротам, и доброе их имя поколеблется, истечет кровью от тысячи ран, светлые дела будут обречены на поругание, помыслы забыты, а потуги втоптаны в грязь.
О светлом образе
Созданию светлого образа нашего госаппаратчика за рубежом мешает тот блеск глаз, который появляется, когда он входит в заграничный банк. И еще ноздри.
Они у него в банке раздуваются.
Об отливах
Ни капельки мне не будет жаль безвременно ушедших.
Ушедший от нас чиновник подобен отливу, за которым непременно следует ожидать скорый прилив.
Земля мудра. Все очищается. В том числе и место, которое только что было занято чьим-то, казалось бы, таким незыблемым тазом.
О видении нового
Лично я очень хочу увидеть что-нибудь новое.
Даже можно сделать плакат «Хочу увидеть что-то новое!» и везде с ним ходить.
О примирении с миром
Меня с этим миром примиряет то обстоятельство, что человек не вечен. Все помрут. Здорово.
Некоторых зароют. Многих с почестями.
О хоризме (не путать с харизмой)
Хоризма говорит о наличии хорьков! Чем больше этих полезных среди нас животных, тем больше она – хоризма. Хорьки – вы наше будущее! Потому что многие, не понимая происходящее, сами по себе все больше и больше напоминают этих славных животных.
Скоро не останется никого. Никого скоро не будет. Не будет выдр и благородных оленей.
Никаких оленей не будет, даже самых что ни на есть хромых и неблагородных.
Будут одни хорьки. Там – хорьки, тут – хорьки.
О патриотизме
Патриотичнее меня, надо заметить, только пограничные столбы.
О вечном
Каждый год – паводок, затопило, а потом жара и леса горят.
И школы не готовы к началу учебного года.
На север уголь не вовремя завезут…
О наблюдении
Давно наблюдаю за человечеством.
Не знаю, какие на него виды у Бога, но только я считаю, что свалки за собой хорошо бы убирать.
О дарении
Иногда хочется всем чего-нибудь подарить.
Какую-нибудь незначительную козявку.
Чтоб всем-всем по козявке.
О заблуждении
Легко ли ввести себя в заблуждение? Легко. Только тем и занимаемся. То вводим, то выводим. И всё так воздушно, непринужденно. Будто ни для чего другого ты и не был предназначен.
Желания-то всегда одни и те же. Так что в заблуждение мы вводим себя с превеликим удовольствием. Точно никогда до этого ничем иным и не занимались.
Мало того, хорошо нам там – в нашем густом неведении.
О любви к людям
Посмотрите на благодетеля нашего! Нельзя не заметить, как он любит людей. Он идет среди них, улыбается, смеется, пожимает тянущиеся к нему руки, останавливается и дарит вечное веселье двумя-тремя словами, опять идет, опять улыбается и опять дарит. А люди такие милые, такие хорошие, мягкие, лучистые, пушистые.
И это все? Это все, что он делает? Все, на что он способен? Ради чего рожден? На что его воздвигла природа?
Нет, конечно. Он еще думает. Он много думает, он думает постоянно. Он думает: как бы… как бы… нае бы… нае бы…
О трубах
Все живут в своих трубах. Жители из одной трубы никогда не сойдутся с жителями из другой.
Вот только на время выборов в междутрубье появляются ходы от одной трубы к другой для проведения предвыборной агитации.
О внезапных чувствах
Ваше внезапное и неожиданное прибытие, а также сам способ оного, а кроме того, те чувства, что рождаются в душе. Словом, Ваше Превосходительство, позвольте ручку лобзднуть!
Как я пишу
Как я пишу? Я пишу по утрам, когда рассвет разве только забрезжит, когда лучи восходящего солнца едва коснутся стекол моего окошка, а дыхание пробуждающейся природы еще только начинает наливаться.
О запале
Мне кажется, что политики страдают запалом.
И здесь я имею в виду те свойства их души, когда бурление оной заканчивается лишь испусканием легкого ветра.
О нарождении новых партий
У муравьев тоже бывает роение.
В этот период организаторы обзаводятся крыльями и показывают всем свой полет.
Как только все уляжется, они сбросят свои крылышки и заживут как все.
Об общественном благе
Даже не знаю. Россией управлять невозможно.
Как же ею управлять, если управленческий зуд возникает обычно к 15.00, а в это время в Петропавловске-Камчатском полночь?
О памятнике
Будет ли открыт памятник фразе Карамзина «Воруют»? Если да, то здорово. Подумать только: Нострадамус в выражениях, подобных этому: «И придет мгла. И поглотит она мир. И будет плач. И явится миру человек в образе волка…» – описал будущее «примеряй на что хочешь», а тут человек сказал одно слово, которое на долгие века определяет особую стать нашего родного Отечества.
О посвящении Отчизне
Должен заметить, что себялюбие никогда не оказывает ни малейшего влияния на наши суждения. Ибо все они посвящены Отчизне, а что есть мы, как не часть ее. Мелкие и низменные интересы никогда не всплывут наверх, не собьют с толку наших высших способностей, не окутают их туманом, смрадом, нечистотами, слизью, гнусностью, мерзостью, густым мраком.
О сохранении вида
Безо всякого напряжения я приму сердечное участие в сохранении человечества как вида. Я охотно подвигну себя на это, отложив в сторону текущие дела. Об одном прошу спасаемых мною: не открывайте ртов.
От этого страдает утренняя свежесть.
Об одичавшей
Как неистребимый философ – теоретик, систематик и состязатель в гипотезах – я стоял вечера в Комарово на кладбище поэтов возле могильной плиты, придавившей прах любимой тети поэта Гринштейна, одичавшей, судя по всему, в конце жизненного пути, а потому и упокоившейся среди всех этих птиц небесных, и думал о том, что давно не получал от вас весточек.
Как вы там все?
О хрустале
Я бы награждал чиновников хрустальной розой. Каждому дал бы по розе.
Большому чиновнику – большую, маленькому – малую. Розу в петлицу. Это за то, что оправдал доверие. А если не оправдал – это тоже удобно, вытащил из него розу и по роже его, и по роже!