Погасить Черное Пламя
Сейчас Хелькар ждал, пока Тиндекет и Глиргвай разберутся с пулеметом. Им предстояло связать заклинаниями его тонкие длинные ноги и выбоины в почве. Хелькар привалился к теплому боку своей твари. Та свернулась кольцом на краю обрыва – скальной козырек был не так уже велик.
– Ну, вроде все, – сказал Тиндекет.
Глиргвай направилась к Хелькару. Тот откашлялся, извлек из-под полушубка и кольчуги тонкую цепочку, которую всегда носил на шее. На цепочке висели два кольца, украшенные старинными рунами.
– На время битвы мне придется сменить облик, чтобы стать неуязвимым, – сказал Хелькар. – И я хочу показать его вам заранее. Чтобы вы знали, что это я.
– Валяй, – сказала Маха и засунула руки в карманы полушубка.
Эльф неторопливо расстегнул цепочку, снял то кольцо, что было чуть больше в диаметре, застегнул цепочку и надел кольцо на средний палец правой руки.
Тиндекет шумно выдохнул, осел прямо в снег и судорожно вцепился в затвор пулемета. Если бы оружие не было бы заговорено и жестко нацелено в небо, сейчас он бы развернул его, и стрелял бы, пока опустошенный диск сухо не защелкал. Глиргвай застыла на месте. «Биться в мокрых штанах будет очень неудобно», меланхолично подумала она. – «Они же сейчас застынут, будут как деревянные».
– Ух ты, – восхищенно сказала Маха. – Да, вы с тварью теперь очень подходите друг другу.
Эльфка прищурилась и посоветовала:
– Только сдвинь корону набок, вид будет побоевитей.
– Я не могу, – прогрохотал из шлема назгул. – Она приварена.
Глиргвай засмеялась и с облегчением поняла, что ей все же придется сражаться в сухих штанах.
– Так, ну давайте. Уже пора. Садись к нему, Глира, – сказала Маха.
Эльфки крепко обнялись на прощанье.
– Не дрейфь, – сказала Маха. – Мы тебе из кожи гросайдечи к Белльтайну платье справим… Первая девка на деревне будешь.
– Лучше штаны, – мрачно сказала Глиргвай.
– Или так, – согласилась Маха. – Штаны из драконьей кожи, ха! Им же сносу не будет.
– Штаны, платья, – заметил прислушивающийся к разговору Тиндекет. – Плащи надо всем пошить, они ж непромокаемые получатся. Самое то осенью по лесу шастать.
– Там посмотрим, – сказала Маха. – С шести гросайдечей кожи на все должно хватить. Остальное некромантам продадим, я уже договорилась.
Хелькар сел на спину твари, прикрытую попоной. Он не нуждался ни в уздечке, ни в шпорах для того, чтобы управлять чудовищем, ни в седле, чтобы удержаться на спине во время пируэтов – в полете назгул и его тварь становились единым целым. Но про Глиргвай этого сказать было нельзя. Она села перед Хелькаром, и он крепко обнял эльфку за талию. Когда они улетали из Дома, Глиргвай решила сесть сзади и держаться за эльфа. Но ощущать, что поднимаешься на огромную высоту, и видеть перед собой только спину в толстом стеганом жилете, который Хелькар носил поверх кольчуги – это оказалось слишком для девушки. Они поменялись местами, и вид леса под ногами успокоил и очаровал эльфку.
Тиндекет проводил небесных всадников глазами, а потом наклонился к Махе и прошептал ей что-то на ухо. Эльфка хмыкнула.
– Я понимаю, милый, – сказала она почти нежно. – Что тебе очень хочется, чтобы я бросила курить, и ты бескорыстно предлагаешь себя в замену курительной трубки. Но ты упустил вот какой момент. Ты в детстве никогда не лизал железо на морозе?
– Ну, было, – буркнул Тиндекет, еще не понимая, к чему она клонит.
– А если я к тебе примерзну? Кто тебе патронные диски менять будет?
Тиндекет расхохотался.
– Да ну тебя с шуточками твоими, – сказал эльф.
– И вообще, сколько можно суррогатами всякими питаться? – тихо сказала Маха, прижимаясь к нему.
– Ээээ… Ну…. Мы тебе ничего не повредим там? – с сомнением спросил Тиндекет.
– Это я сейчас поврежу кого-нибудь, – мрачно отвечала эльфка и жалобно добавила: – Ну Тин, а если мы умрем сегодня?
Тиндекет вздохнул, отстранился и сел на ящик с патронами – лицом к выходу из ущелья, откуда должны были появиться гросайдечи. Эльф расстегнул полушубок и ремень на штанах, приглашающе похлопал себя по коленке.
– Ура! – воскликнула Маха. – Господин назначил меня любимой женой!
– Да ладно тебе, – проворчал Тиндекет.
Потом он уже ничего не говорил.
В ущелье пришла ночь. Ели на склонах казались дочерьми каменных троллей, наряженными в кольчуги и длинные платья, с островерхими шлемами на головах. В руках они сжимали зубастые гизармы ясеней, давно потерявших последнюю листву. На высоте было холодно, ветер забирался под полушубок, кусал щеки.
– Почему ты меня подобрал? – спросила Глиргвай и высморкалась. – Тогда, когда моя деревня горела? Ты знал моих родителей?
– Нет, я там никого не знал, – ответил Хелькар. – Морана сказала мне, чтобы я был милосерден. Это спасет ее когда-нибудь.
– Ясно, – пробормотала эльфка и уставилась на руку в тяжелой латной перчатке, лежавшую на ее животе.
Второй рукой Хелькар что-то делал за ее спиной. Эльф довольно сильно ворочался, но Глиргвай уже привыкла. Теперь эльфку не обваривало потом от ужаса каждый раз, когда они съезжали с хребта животного то в одну, то в другую сторону. Тварь летела медленно, очень ровно. Глиргвай в который раз подумала о том, что, судя по размеру нижней челюсти, мозгов у летающего ящера чуть больше, чем у белки.
Из-за ее спины появилась рука Хелькара. На раскрытой ладони лежало кольцо. По черневшим на нем рунам Глиргвай узнала второе кольцо из тех, что эльф всегда носил на шее.
– Обручиться хочешь, что ли? – пробурчала озадаченная Глиргвай.
Назгул засмеялся. Из-под шлема это звучало так, словно в кастрюле булькал борщ.
– Нет, – сказал он. – Я уже другой обещался. Возьми, спрячь и послушай меня внимательно.
– Дай мне цепочку тогда, – подумав, сказала Глиргвай. – Из кармана может выпасть.
– Дело говоришь, – согласился Хелькар.
Глиргвай надела кольцо с цепочкой на шею – кожу обожгло замерзшей сталью. Остаток пути над ущельем назгул говорил, а эльфка слушала.
Молча, не перебивая и очень внимательно.
Тиндекет открыл глаза. Кусочек неба, открывшийся ему, был ограничен шеей, плечом Махи и кромкой нависающего над партизанами скального карниза. В этой рамке, в темно-серой глубине неба, двигались шесть черных силуэтов. Для летучих мышей они были слишком велики, да и летели они не безумными зигзагами, а четко выверенным порядком – одна гросайдеч впереди, четыре ромбом, и последняя, шестая – замыкающая.
«Надо будет попросить Хелькара, пусть картину нарисует», подумал Тиндекет и прошептал в ухо Махе:
– Вставай, медвежонок. Они прилетели.
Эльфка спрыгнула легко, словно и не посапывала только что у него на плече. Пока Тиндекет закреплял свою руку в специальном держателе, Маха крепила к затворному механизму первый патронный диск. Эльф был живым прицелом пулемета – он должен был смотреть на мишень, смотреть неотрывно. Пулемет крутился на поворотном кругу сам. Стрелял он тоже сам, второй пулеметчик только должен был поднести фитиль в момент первого выстрела, а потом вовремя менять диски.
«Какие они… красивые», думал Тиндекет, глядя на первую гросайдеч. Она была намного красивее твари, на которой летал Хелькар. Тиндекет смотрел на изящно посаженную голову, на длинную, почти лебединую шею. Но тварь назгула несомненно была мощнее, тут же отметил эльф про себя. И шея у нее была короче и значит, крепче держалась на плечах.
А сейчас только это и было важно.
«Чего он ждет?», подумал Тиндекет. Начать атаку должен был Хелькар. – «Они уже почти над нами».
Тихонько потрескивал фитиль в руках у Махи.
Глиргвай смотрела в ночное небо. Эльфка не могла отвести глаз от гросайдечей, залетевших в Дункелайс для того, чтобы найти здесь свою смерть. Из-за чар сестры Че небо было полно всеми оттенками серого. Гора слева казалась курганом на месте погребения знатного вождя. В высоте виднелись жемчужные облака, из-за которых гросайдечи не могли уйти из зоны поражения пулеметов. Где-то в них прятался невидимый отсюда Хелькар.