Победа

- И не у него в доме, - прибавила какая-то женщина. 
II 
Батальон стоит вольно под дождем. Два дня он был на отдыхе. Меняли снаряжение, чистились, пополняли ряды. И теперь он стоит вольно, с тупой покорностью овечьего стада, под проливным дождем, повернувшись лицом к старшему сержанту, с которого течет ручьями дождевая вода. 
В дверях по ту сторону плаца появляется полковник. На секунду он останавливается, застегивая шинель, потом в сопровождении двух адъютантов бодро шагает по грязи в своих начищенных башмаках с крагами и подходит к батальону. "Смирно!" - командует старший сержант. Батальон весь разом сжимается с глухим отрывистым шарканьем. Старший сержант поворачивается, делает один шаг к офицерам и козыряет, зажав стек под мышкой. Полковник чуть притрагивается стеком к околышку фуражки. 
- Вольно... - говорит полковник. И снова раздается тупой, слитный, хлюпающий звук. Офицеры подходят к первой шеренге первого взвода. Старший сержант идет позади. Сержант первого взвода делает шаг вперед и отдает честь. Полковник проходит, не отвечая. Сержант следует позади. И все пятеро идут вдоль строя роты, оглядывая по очереди застывшие, одеревенелые лица. Первая рота. 
Сержант козыряет спине полковника, возвращается на свое место и становится навытяжку. Сержант из второй роты делает шаг вперед, отдает честь; ему не отвечают; он идет вслед за старшим сержантом. С шинели полковника вода хлещет прямо на его начищенные башмаки, грязь снизу всползает по башмакам, вода сверху подхватывает ее, и грязь ползет выше и выше по крагам. 
Третья рота. Полковник останавливается против одного солдата. Шинель на спине полковника набухла и стоит бугром там, где дождь ручьем стекает с околыша фуражки; он похож на злую нахохлившуюся птицу. Два других офицера, старший сержант и сержант, тоже останавливаются, и все они смотрят на пятерых солдат, которые стоят против них. Пятеро солдат смотрят неподвижно, не мигая, лица у них как деревянные, и глаза тоже деревянные. 
- Сержант! - говорит полковник обиженным тоном. - Что, этот солдат брился сегодня? 
- Сэр?.. - звенящим голосом откликается сержант. 
Старший сержант повторяет: 
- Брился этот солдат сегодня, сержант? 
И теперь все пятеро не сводят глаз с солдата, чей неподвижный взгляд, кажется, проходит насквозь через них куда-то дальше, будто их здесь и нет. 
- На два шага вперед, когда говорите в строю! - командует старший сержант. 
Солдат, который ничего не говорил, выходит из строя, еще более заляпывая грязью полковничьи краги. 
- Фамилия? - спрашивает полковник. 
- Ноль двадцать четыре сто восемьдесят шесть, Грей! - бойко отвечает солдат. 
Батальон глядит, не мигая, прямо перед собой. 
- Сэр! - грозно гаркает старший сержант. 
- Сэр... - повторяет солдат. 
- Утром сегодня брились? - спрашивает полковник. 
- Не... сэр! 
- Почему нет? 
- Не бреюсь, сэр. 
- Как? 
- Года не вышли бриться. 
- Сэр! - свирепо гаркает старший сержант. 
- Сэр... - повторяет солдат. 
- Года?.. - Голос полковника обрывается где-то позади его негодующего взора, вода капает у него с козырька. - Наложить взыскание, сержант! говорит он и проходит дальше. 
Батальон, не шелохнувшись, глядит прямо перед собой. Он видит, как полковник, два офицера, старший сержант шагают друг за другом обратно. Старший сержант останавливается там, где ему положено, и козыряет спине полковника. Полковник вскидывает стек к фуражке и быстро проходит в сопровождении двух офицеров к той самой двери, из которой он вышел. 
Старший сержант снова поворачивается лицом к батальону. "Смирно!" гаркает он. Неуловимое движение пробегает по рядам, неуловимо предваряющее тот влажный и тупой звук, который, не успев возникнуть, тут же и замирает. Стек старшего сержанта уже не зажат под мышкой, теперь он опирается на него, как это делали офицеры. Взгляд его некоторое время блуждает но первой шеренге строя. 
- Сержант Канинхэм! - произносит он наконец. 
- Сэр? 
- Записали фамилию этого рядового? 
Молчание - оно длится чуть больше, чем краткое мгновенье, чуть меньше, чем долгое мгновенье... Затем сержант откликается: 
- Какого рядового, сэр? 
- Вашего солдата, - говорит старший сержант. 
Батальон стоит неподвижно. Дождь тихо моросит в грязь, как будто он уже выбился из сил и не может ни пойти сильней, ни остановиться. 
- Вашего солдата, который не бреется, - говорит старшина. 
- Грей, сэр, - отвечает сержант. 
- Грей! Выйти из строя! Сюда! 
Солдат Грей выходит не спеша из рядов, невозмутимо проходит перед строем, его шотландская юбка набухла, потемнела, обвисла, как намокшая попона. Он останавливается против старшего сержанта. 
- Почему не брились утром? - спрашивает старший сержант. 
- Года мне еще не вышли бриться, - отвечает Грей. 
- Сэр, - добавляет старший сержант. 
Грей неподвижно смотрит куда-то поверх плеча старшего сержанта. 
- Говорить "сэр", когда разговариваете с унтер-офицером первого класса, - отчеканивает старший сержант. 
Грей упрямо смотрит мимо его плеча, его лицо под шапочкой без козырька бесчувственно к холодным струям дождя, как будто оно из камня. 
Старший сержант повышает голос: 
- Сержант Канинхэм! 
- Сэр? 
- Наложить взыскание и за неподчинение тоже. 
- Слушаюсь, сэр. 
Старший сержант снова глядит на Грея. 
- А уж я позабочусь, не миновать вам штрафного батальона. Становитесь в строй! 
Грей не спеша поворачивается и возвращается в строй. Старший сержант провожает его взглядом. Он снова повышает голос: 
- Сержант Канинхэм! 
- Сэр? 
- Вы не записали фамилию этого рядового, как вам было приказано. Еще раз повторится - сами попадете под взыскание. 
- Слушаюсь, сэр. 
- Выполняйте! 
- Да чего же это ты не побрился? - спрашивает Грея сержант. Они уже вернулись в барак - каменный сарай с облупленными стенами, куда не проникает свет, - и теперь сидят на корточках вокруг жаровни в спёртом, пропахшем мочой воздухе, на мокрой соломе. - Ты же ведь знал, что у нас нынче проверка! 
- Годами я не вышел, чтобы бриться, - отвечает Грей. 
- Да ведь ты же знал, что полковник тебя все равно заметит?