Соблазненная Горцем

Изобел побледнела и, комкая в руках передник, посмотрела в окно.
— Почему же Патрик ничего не сказал мне об этом нынче утром?
— Я заверил его, что поцелуй не доставил вам удовольствия. Патрик зол на меня, но не на вас.
Щеки Изобел снова порозовели, она облегченно перевела дыхание.
— Благодарю вас за это, — произнесла она так тихо, что Тристан едва ее расслышал.
— Но ведь это правда, верно? — спросил Тристан, пытаясь заглушить урчание в животе.
О чудо из чудес! Она улыбнулась:
— Можете сесть за стол. Я сейчас принесу вам поесть.
«Это уже лучше!» Вежливо поблагодарив Изобел, Тристан повернулся, чтобы выйти из кухни, но грохот разбившейся об пол глиняной посуды заставил его остановиться. Обернувшись, горец увидел, что Изобел в изумлении уставилась на его зад. Господи! Смущенно улыбнувшись, Тристан расправил завернувшийся край пледа и прикрыл наготу.
— Приношу свои извинения, — пробормотал он и вышел из кухни.
Изобел жила в одном доме с шестью мужчинами и не раз видела мужские зады, но зрелище обнаженных ягодиц Тристана привело ее в смятение. Во рту у нее пересохло, ладони запылали, и дело было вовсе не в соблазнительной форме крепких, упругих ягодиц горца, хотя, видит Бог, с лихвой хватило бы одного этого. Его восхитительные ягодицы и сильные мускулистые бедра пробудили в Изобел желание увидеть остальное. А его дерзкая, бесстыдная улыбка! Боже милостивый, Тристан отлично знал, что бессовестно красив, и упивался смущением Изобел.
Она со стуком поставила новую тарелку на стол перед горцем и повернулась, чтобы уйти. Изобел не сердилась на Тристана за его дьявольскую привлекательность, просто гнев был ее единственным оружием против его обаяния, а с каждым днем она все больше нуждалась в защите. Под испытующим взглядом горца ее тело плавилось, как масло. От его лукавой улыбки у нее перехватывало дыхание. А стоило Тристану заговорить, и Изобел приходилось призывать на помощь всю свою волю, чтобы устоять перед его чарами. Сказать по правде, она никогда в жизни не встречала такого потрясающего мужчину. Великолепного, неотразимого… Почему, о Господи, ну почему он принадлежит к проклятому клану Макгрегоров?
— Вы не посидите со мной минутку или две? — попросил Тристан. — Я не люблю есть один.
Господь всемилостивый, мягкая, кроткая улыбка Тристана показалась Изобел намного опаснее самых дерзких его усмешек.
— Пожалуй, мне не следует.
— Почему?
— У меня еще много работы.
— Я с радостью помогу вам с любой работой. Уделите мне всего несколько минут.
Изобел решила, что в благодарность должна уделить Тристану немного времени, ведь он заверил Патрика, что поцелуй не доставил ей удовольствия. Горец сказал правду — по крайней мере он так думал. Ведь он вовсе не обязан был вставать на ее защиту, и все же снова пришел ей на помощь, неизвестно почему. Вдобавок ему крепко досталось от всех братьев, однако Тристан почти не жаловался. Может, он и впрямь тот, за кого себя выдает?
— Могу я задать вам вопрос?
Изобел выдвинула стул и села рядом.
— Всего один?
— Это хороший вопрос.
Увидев, как лукаво улыбается Тристан, Изобел не смогла удержаться от улыбки. Так же они улыбались друг другу в первый день знакомства. Они оба вспомнили об этом.
— Почему тогда, в Уайтхолле, сломав Алексу нос, вы не продолжили драку, хотя брат продолжал наседать на вас?
— Неужели я должен был пустить ему кровь только потому, что он слишком заносчив?
— Другой на вашем месте так бы и сделал.
— Но я не такой, как другие.
«Да, это верно», — подумала Изобел. В Тристане будто уживались два человека — учтивый и необузданный. Бесшабашный повеса и очаровательный рыцарь. Этот легкомысленный фат, по его собственному признанию, «не особенно осторожный, но и не беспечный» искренне старался ей помочь без всякой для себя выгоды.
— Какой же вы тогда? — тихо спросила Изобел.
Этот вопрос не давал ей покоя. Ей хотелось верить, что Тристан — благородный рыцарь, пришедший ей на помощь, а не коварный соблазнитель, желающий выведать ее тайны.
— Я пока не могу вам этого сказать.
Не может или не хочет? Проклятие, не такого ответа она ждала.
— Вот и хорошо, — сказала Изобел, вставая. Если Макгрегор не желает раскрыть ей правду, тогда она не намерена больше сидеть с ним. — Я сделаю вам компресс — похоже, щека у вас опухла, — а затем вернусь к работе.
Тристан поймал ее за руку.
— Останьтесь, — сказал он с мольбой. — В этом нет ничего плохого, вдобавок вы и без того слишком много для меня сделали. Я у вас в долгу до конца своих дней.
«Два человека…»
Она посмотрела на горца. Тристан поднес ее руку к губам, и Изобел сковало оцепенение.
— У вас такие же загрубелые ладони, как у моего брата Роба. Вы слишком много трудитесь.
— Приходится.
На мгновение у Изобел перехватило дыхание: Тристан опустил голову и прижался губами к ее пальцам.
— Позвольте мне помочь вам.
— Пожалуйста, не…
Она отпрянула, смущенная прикосновением горца. Голос ее дрожал.
— Не помогать вам?
— Не целуйте меня больше.
Тристан выпустил ее руку, улыбка его поблекла.
— Простите меня, я знаю, вы помолвлены.
«С каких это пор распутника и повесу заботит подобное обстоятельство?»
Тристан встал из-за стола, и Изобел испуганно попятилась, оказавшись так близко.
— Спасибо за завтрак. Я обещал помочь Джону.
Его улыбка вспыхнула и увяла за мгновение до того, как сам он скрылся за дверью.
  
20
 
Тристан подхватил на вилы охапку сена и понес к сараю. Плечо и рука все еще болели, но сено было легким, вдобавок бесконечные вопросы Джона и Лахлана отвлекали его от ноющей тупой боли и… от мыслей об Изобел.
— Вы умеете орудовать тем мечом, что забрал у вас Патрик?
Выйдя из сарая, Тристан кивнул.
— Значит, вы убивали? — продолжал расспрашивать Джон.
— Я никого не убивал.
— Почему?
— Потому что не всегда правильно убивать каждого, кто бросает тебе вызов.
Лахлан бросил на горца недоверчивый взгляд и пожал плечами:
— Из лука я попадаю в цель со ста шагов.
— Выходит, — сухо заметил Тристан, — ты целился не в сердце, когда подстрелил меня?
— Мы не собирались вас убивать, — заверил горца Джон.
Тристан улыбнулся мальчугану. Ему нравился этот паренек. Джон напоминал Макгрегору его самого в таком же возрасте.
— Тогда вы на верном пути.
— Хотя за Тамаса мы не можем поручиться, — признался Джон. В его улыбке сквозило сочувствие. — Он и впрямь опасен.
Тристан слишком хорошо это знал.
— Да, — протянул он, перетаскивая новую охапку сена в сарай. — Это я уже понял.
— Изобел чуть с ума не сошла от злости, когда Тамас запустил в вас камнем и вы рухнули на ее грядку, — поведал Лахлан, следуя за Тристаном со своей порцией сена.
«Интересно, — подумал Тристан, — она рассердилась на братьев за то, что те меня подстрелили, или на меня — за то, что уничтожил половину ее посадок? Но, разгневанная или нет, Изобел ухаживала за мной и благодаря ее стараниям я встал на ноги, так что теперь она может быть спокойна — Макгрегор не умрет на ее земле».
— Она обозлилась только потому, что вы сломали ее белокопытник, — встал на защиту сестры Джон.
— А почему мисс Фергюссон так дорожит белокопытником?
— Зимой он помогает ей дышать.
Лахлан ткнул Джона локтем под ребра, отчего Макгрегор неодобрительно нахмурился: Лахлан был вдвое выше брата, а шириной плеч вполне мог потягаться с любым горцем из Кэмлохлина. Тристан уже собирался сказать об этом парнишке, когда увидел, как Изобел с младшим братцем висельником выходит из дома и направляется в сторону сарая.
В руках она держала одежду Тристана, которую утром обещала вернуть. Тамас нес сапоги. Взгляд горца задержался на лице Изобел. Ее губы пылали, а щеки горели здоровым румянцем, делавшим зеленые глаза еще больше и ярче. Неужели эта прекрасная, сильная духом девушка страдает приступами удушья? Нет, этого не может быть. Насколько серьезен ее недуг? И какого дьявола она так много трудится, если больна? «Потому что в доме нет лишней пары рабочих рук», — ответил себе Тристан и тотчас поклялся это исправить.