Искатель. 1966. Выпуск №3

— Лжете! Для таких опытов животные не годятся. Это даже я понимаю. Что могли вы отыскать в мышиных или собачьих мозгах? Вам нужны были люди. Самые умные люди для самых ужасных опытов, будь я проклят…
— Не горячитесь. Неужели теперь нужно успокаивать вас?
Поймите: я не болтаю, — я исповедуюсь в ожидании последнего часа. Врать бесполезно и унизительно. Каюсь, мы не жалели животных. Обливали их крутым кипятком, забивали железными прутьями до смерти, оглушали током. Необходимо было добиться, чтоб в их сознании оставались яркие впечатления…
— Ничего себе — впечатления от железных прутьев! Изверги!
— Мы говорили более мягко — острый опыт.
— Представляю себе, как они орали…
— Ни звука. Особая операция горла. Лаборатория — царство тишины, шум раздражает… Кто-то крадется!..
— Моя соседка. Мы зовем ее Ночничок. Она всегда уходит на работу, когда темнеет. Извините,
— Она не могла подслушать?
— У нее свои заботы, сеньор.
— Два года мы исследовали, что творится з головах четвероногих. Настал день, когда электронный скальпель должен был коснуться разумного мозга.
— Вот видите!
— Замолчите! Я был тогда в каком-то исступлении, исследовательская горячка трясла меня, я готов был принести в жертву собственную голову. Но нам было нужно много голов…
— О дева Мария, и вы так спокойно толкуете об этом! Откуда же вы их взяли, эти головы? Поступили сторожем в морг?
— В морг привозят слишком поздно. А мы хотели исповедовать мертвый мозг сразу после предсмертной исповеди его еще живого владельца. Мы должны были идти по путям за исповедующим священником. Так и сделали…
— Церковь не простит вас.
— Она поддержала нас. Один из специалистов, работающих в моей лаборатории, оказался активным деятелем «Паке Романа»— союза католиков-интеллигентов. Мы сошлись на том, что «Паке Романа» получит сорок процентов возможной прибыли. Они исповедуют душу, мы — тело.
— Разве мысли можно продать?
— Они ценнее золота. Разумеется, не все. Нас интересовали люди одержимые, посвятившие всю жизнь решению какой-либо проблемы. Главным образом это были изобретатели. Мы составили обширную картотеку и подстерегали их последние дни. И даже чаще, чем мы думали, этих одержимых в последний момент озаряла гениальная догадка. Наш аппарат улавливал сверхъестественно яркую вспышку сознания и расшифровывал ее. Охота за идеями оказалась удачной. Теперь они охотятся за мной.
— Вы их обманули? Утаили прибыль?
— Утаил свои мысли. У меня тоже есть своя главная идея. Сокровенная и могущественная. Она нужна им. Они поклялись добыть ее любой ценой. Я знаю, как все произойдет. Меня убьют выстрелом в сердце. У них отличные снайперы. Потом в комнату ворвутся двое или трое. Они будут очень спешить. В руках у одного будет металлический колпак. Термоэлектрическим ножом они сожгут волосы у меня на голове — так быстрее, чем брить. Намажут голову вонючей электропроводящей пастой и наденут колпак. За это время другой подготовит записывающую аппаратуру.
— Так не будет. Мы сейчас же отправимся к окружному прокурору, он спрячет вас.
— Спрячет? Предоставит убежище в тюремной камере? Тогда меня убьет не снайпер, а каторжник, которому пообещают за эту крохотную услугу шикарный побег. А тот, с колпаком, примчится в камеру под видом тюремного врача.
— Мне жаль вас. Вы попались в собственную западню. У вас есть деньги?
— Девять тысяч эскудо. Ровно столько, сколько стоят похороны на кладбище Алто де Сан-Жоан.
— Долой похороны! Слушайте внимательно. У меня есть друзья, студенты-медики. Мы поедем в Центральную больницу, в отделение для бедняков. Там вас зарегистрируют, знакомые студенты — они всегда дежурят по ночам, собачья вахта не для настоящих врачей — найдут у вас смертельную болезнь и отправят в госпиталь святой Евлалии. Но до святой Евлалии доедет только регистрационная карточка. За пару тысяч эскудо тамошний регистратор переложит карточку в ящик умерших и выдаст мне свидетельство о вашей смерти. С таким свидетельством я смогу официально оповестить кого угодно о вашей скоропостижной кончине. Словом, вам проштемпелюют билет на тот свет, но вы отстанете от поезда. Ловко?
— А дальше?
— Начнете жить заново под другим именем. Соглашайтесь, сеньор. Мы уже однажды проделали такой трюк с одним моряком, удравшим с военного корабля. Теперь он обзавелся новыми документами, плавает под чужим флагом — и счастлив.
— Новые документы? Бумажки! А кто даст мне новую жизнь? Все кошмары последних лет останутся внутри меня. Старые язвы в новых лохмотьях — вот что вы мне обещаете… Я совсем пьян…
— А я спускаюсь вниз, чтобы позвонить из кафе в Центральную больницу.
 
IV
В отделении для бедняков процедура осмотра похожа на ленивую игру со строгими правилами. Два-три вопроса, ответы на которые почти не слушают, и кивок в сторону санитара, Тот записывает фамилию, сердится на нерасторопность больного и выдает ему штаны с кургузой курточкой без пуговиц. Сегодня большинство больных направляют в госпиталь святой Евлалии. Туда они должны прибыть уже в больничной униформе, и поэтому всех купают здесь в грязноватых ваннах. А на дворе их ждет маленький облупленный автобус. Впрочем, кто желает, может добираться самостоятельно…
— Сеньор презабавно выглядит в этой курточке.
— Я сам себя не узнаю. С меня содрали что-то большее, чем костюм. И ничего не дали взамен.
— Вы получили надежду! О-ля-ля! Она чего-нибудь стоит!
— Откуда у вас такая роскошная машина?
— Ухажер сестренки так расчувствовался, что дал мне эту карету на пару дней. Не машина, а дракон. Жрет бензин и километры, словно хочет получить первый приз на конкурсе обжор.
— Я вижу, вы привыкли держать в руках руль.
— Возможно… Сейчас в госпитале святой Евлалии вас регистрируют как покойника. Умора!..
— Завидую людям, которых веселят пустяки.
— Разве ваша собственная жизнь, сеньор, это пустяк?
— Сами видите, какой я жалкий трус. Вот и цепляюсь за жизнь. А достоин казни.
— Ну-ну, сеньор, не так мрачно!
— Вы знаете не все. После того как мой аппарат- заставил говорить мертвых, дельцы из «Паке Романа» взбесились. Торговля гениальными идеями оказалась слишком прибыльной. Они больше не хотели дожидаться естественного конца какого-нибудь дряхлого гения. Их агенты вооружились бесшумными револьверами и моими аппаратами. Они даже не нарушали тайну исповеди — я помог им исповедовать этих несчастных уже после смерти. Они прикончили Убико Хорхе. Это был гениальный изобретатель. И мой брат. Брат… Я виновен. Но кто мог предвидеть такой кошмар?.. Куда вы меня везете?
— Мы поедем вдоль Тахо до Абрантиша. Там по железнодорожному мосту перескочим через реку и отправимся в долину Мондегу. Моя родина, сеньор! В долине сейчас цветет миндаль. Но к Абрантишу лучше подъехать днем. Полицейские, как филины, — ночью зорче…
Они свернули с шоссе и остановили разгоряченную машину в изломанной тени двух низкорослых пальм,
— Выпьем, сеньор, за цветущий миндаль и наши успехи! Стаканы пахли бензином.
— Хотел бы я знать, сеньор, о чем вы сейчас думаете.
— Не вы один норовите залезть в чужую голову. Генералы не доверяют ученым, промышленники только по необходимости терпят специалистов. А знаете, почему? Никто не знает, сколько мыслей производит твоя голова за день! Десять, сто, тысячу? Это злит всех, кто покупает твое время. Их мучают сомнения: все ли свои идеи и соображения ты отдал? Не утаил ли чего? Если бы они могли просто купить фунт догадок, тонну идей! Продается тонна идей! Постоянным клиентам скидка! Комиссионных только два процента! Спешите! Идеи гениальные, что удостоверяется клеймом окружного инспектора!.. Что вы озираетесь? Вы кого-то ждете?
— Никого.
— Да, то, что в голове, — это самое ценное. Так что будьте спокойны — они заставят нас выложиться полностью. Выпьют и высосут все мысли. Все до единой! Тогда и электронным мозгам найдется занятие. Машины разложат наши несравненные идеи по классам, очистят от шелухи, скомбинируют. Живая мысль — полуфабрикат для электронных мозгов. Великолепно! У меня много таких забавных идей. Я обманул «Паке Романа», я скрыл свое главное, самое восхитительное изобретение! Я усовершенствовал свой аппарат. Теперь не надо никого убивать. Можно высасывать гениальные идеи у живых. Вот за чем они охотятся! Крупная добыча!